Неточные совпадения
После обеда он провел полчаса с гостями и, опять с улыбкой пожав руку
жене, вышел и уехал в
совет.
— Благодарю вас, княгиня, за ваше участие и
советы. Но вопрос о том, может ли или не может
жена принять кого-нибудь, она решит сама.
Нельзя было не делать дел Сергея Ивановича, сестры, всех мужиков, ходивших за
советами и привыкших к этому, как нельзя бросить ребенка, которого держишь уже на руках. Нужно было позаботиться об удобствах приглашенной свояченицы с детьми и
жены с ребенком, и нельзя было не быть с ними хоть малую часть дня.
Ее замечание,
совет, одобрение или неодобрение стали для него неизбежною поверкою: он увидел, что она понимает точно так же, как он, соображает, рассуждает не хуже его… Захар обижался такой способностью в своей
жене, и многие обижаются, — а Штольц был счастлив!
Это, конечно, были только условные фразы, которые имели целью придать вес Виктору Николаичу, не больше того.
Советов никаких не происходило, кроме легкой супружеской перебранки с похмелья или к ненастной погоде. Виктор Николаич и не желал вмешиваться в дела своей
жены.
— А мой
совет таков: старый-то муж лучше. Любить будет. Он и детей для молодой
жены проклянёт, и именье на
жену перепишет.
Два раза (об этом дальше) матушке удалось убедить его съездить к нам на лето в деревню; но, проживши в Малиновце не больше двух месяцев, он уже начинал скучать и отпрашиваться в Москву, хотя в это время года одиночество его усугублялось тем, что все родные разъезжались по деревням, и его посещал только отставной генерал Любягин, родственник по
жене (единственный генерал в нашей семье), да чиновник опекунского
совета Клюквин, который занимался его немногосложными делами и один из всех окружающих знал в точности, сколько хранится у него капитала в ломбарде.
— Разве на одну секунду… Я пришел за
советом. Я, конечно, живу без практических целей, но, уважая самого себя и… деловитость, в которой так манкирует русский человек, говоря вообще… желаю поставить себя, и
жену мою, и детей моих в положение… одним словом, князь, я ищу
совета.
Она порадовала его рождением сына, но бедный мальчик жил недолго; он умер весной, а летом, по
совету врачей, Лаврецкий повез
жену за границу, на воды.
Когда люди входили в дом Петра Лукича Гловацкого, они чувствовали, что здесь живет
совет и любовь, а когда эти люди знакомились с самими хозяевами, то уже они не только чувствовали витающее здесь согласие, но как бы созерцали олицетворение этого
совета и любви в старике и его
жене. Теперь люди чувствовали то же самое, видя Петра Лукича с его дочерью. Женни, украшая собою тихую, предзакатную вечерню старика, умела всех приобщить к своему чистому празднеству, ввести в свою безмятежную сферу.
— От
жены зависит все твое счастие, Вася. Выбирай
жену осмотрительно. Слушай отцовского
совета. Он опытен и умен, — заключала она долгий разговор и потом, подумав и взяв сына за руку, добавила...
Сочинение это произвело, как и надо ожидать, страшное действие… Инспектор-учитель показал его директору; тот —
жене;
жена велела выгнать Павла из гимназии. Директор, очень добрый в сущности человек, поручил это исполнить зятю. Тот, собрав
совет учителей и бледный, с дрожащими руками, прочел ареопагу [Ареопаг — высший уголовный суд в древних Афинах, в котором заседали высшие сановники.] злокачественное сочинение; учителя, которые были помоложе, потупили головы, а отец Никита произнес, хохоча себе под нос...
Только по
совету сидевшего с ним пьяного писаря, отдав пятерку околоточному, Иван Миронов выбрался из-под караула без купона и с семью рублями вместо двадцати пяти, которые у него были вчера. Иван Миронов пропил из этих семи рублей три и с разбитым лицом и мертвецки пьяный приехал к
жене.
Все это тем больше беспокоило ее, что не к кому было обратиться за
советом. И скворец, и скворешница, и дятел, и
жена его — все перемерло, так что Ардальон Семеныч остался полным властелином и состояния, и действий своих.
— Так… я хотел бы тебе дать несколько
советов… насчет будущей твоей
жены…
Дом Морозова был чаша полная. Слуги боялись и любили боярина. Всяк, кто входил к нему, был принимаем с радушием. И свои и чужие хвалились его ласкою; всех дарил он и словами приветными, и одежей богатою, и
советами мудрыми. Но никого так не ласкал, никого так не дарил он, как свою молодую
жену, Елену Дмитриевну. И
жена отвечала за ласку ласкою, и каждое утро, и каждый вечер долго стояла на коленях в своей образной и усердно молилась за его здравие.
Дома он не найдет ее, ибо здесь его остановит заботливая рука
жены, умоляющие взоры воспитанных в страхе Божием детей и, наконец, благожелательный
совет друга.
По своем разбитии Чика с Ульяновым остановились ночевать в Богоявленском медиплавиленном заводе. Приказчик угостил их и, напоив допьяна, ночью связал и представил в Табинск. Михельсон подарил 500 рублей приказчиковой
жене, подавшей
совет напоить беглецов.
Добрый Негров ничего не замечал, ходил по-прежнему расспрашивать садовникову
жену о состоянии фруктовых деревьев, и тот же мир и
совет царил в патриархальном доме Алексея Абрамовича.
Глеб вошел в избу, посерчал на беспорядок, который невольно бросался в глаза, велел все прибрать до возвращения своего из Комарева и сел завтракать. Ел он, однако ж, неохотно, как словно даже понуждал себя, — обстоятельство, заставившее
жену повторить ему
совет касательно метания крови; но Глеб по-прежнему не обратил внимания на слова ее. После завтрака он вынул из сундучка, скрытого в каморе, деньги, оделся, вышел на площадку, рассчитал по солнцу время, переехал Оку и бодро направился в Комарево.
Несмотря на
советы, данные
жене о том, что пора перестать тосковать и плакать, все помыслы старого рыбака неотвязчиво стремились за Ваней, и сердце его ныло ничуть не меньше, чем в день разлуки.
Старик обожал себя; из его слов всегда выходило так, что свою покойную
жену и ее родню он осчастливил, детей наградил, приказчиков и служащих облагодетельствовал и всю улицу и всех знакомых заставил за себя вечно бога молить; что он ни делал, все это было очень хорошо, а если у людей плохо идут дела, то потому только, что они не хотят посоветоваться с ним; без его
совета не может удаться никакое дело.
— Ах, нет, уж извините!.. За
советом этим вам лучше обратиться к какому-нибудь вашему адвокату! — воскликнула Елена. — Тот научит вас, куда и в какой суд подать вам на вашу
жену жалобу: законы, вероятно, есть против этого строгие; ее посадят, конечно, за то в тюрьму, разведут вас.
Телятев. Полно, полно! Савва, ты дурачишься. У моего знакомого две
жены бежали, что ж, ему два раза надо было застрелиться? Савва, ну, взгляни на меня! Послушай, я человек благоразумный, я тебе много могу дать хороших
советов. Во-первых, ты не вздумай стреляться в комнате, — это не принято: стреляются в Петровском парке; во-вторых, мы с тобой сначала пообедаем хорошенько, а там видно будет.
Вот чего не предусмотрели ни Бажанов, ни
Советов, а между тем такого рода недоумения встречаются чуть не на каждом шагу. Везде культурный человек видит себя лишним, везде он чувствует себя в положении того мужа, у которого
жена мучилась в потугах рождения, а он сидел у ее изголовья и покряхтывал. Везде, на всех лицах, во всех ответах он читает и слышит одно слово: надоел! надоел! надоел!
Говорили в городе, что будто бы он был немного деспот в своем семействе, что у него все домашние плясали по его дудке и что его властолюбие прорывалось даже иногда при посторонних, несмотря на то, что он, видимо, стараясь дать
жене вес в обществе, называл ее всегда по имени и отчеству, то есть Марьей Ивановной, относился часто к ней за
советами и спрашивал ее мнения, говоря таким образом: «Как вы думаете, Марья Ивановна?
Но как необходимо приноравливаться к обычаям света, или — как говорят внуки мои итти за веком, то я. по
совету с
женою, отменил и у себя всякое обхождение.
— Я пришел с вами, Фекла Зиновьевна, посоветоваться. Как бы ни было, вы мне
жена, друг, сожительница и советница, законом мне данная, а притом мать своих и моих детей. Что мне с ними делать? присоветуйте, пожалуйте. Закон нас соединил; так когда у меня режут, то у вас должно болеть. Дайте мне
совет, а у меня голова кругом ходит, как будто после приятельской гульни.
В таких полезных нам и приятных в особенности для
жены моей, а их дочери,
советах и разговорах проведши весь вечер, легли спокойно спать.
«Ну, вот что: привез я вам в лодке хлеба печеного да чаю кирпича три. Не поминайте старика Самарова лихом. Да если даст бог счастливо отсюда выбраться, может, доведется кому в Тобольске побывать — поставьте там в соборе моему угоднику свечку. Мне, старику, видно, уж в здешней стороне помирать, потому что за
женой дом у меня взят… Ну и стар уж… А тоже иногда про свою сторону вспоминаю. Ну а теперь прощайте. Да еще
совет мой вам: разбейтесь врозь. Вас теперь сколько?»
Давали мне
совет «наклонять
жену к вере моих отцов», но надеялись, что «когда будет Никитушка, то она, вероятно, и сама поймет, что это неизбежно.
Глубокая ночь наступила. Никто не мыслил успокоиться в великом граде. Чиновники поставили стражу и заключились в доме Ярослава для
совета с Марфою. Граждане толпились на стогнах и боялись войти в домы свои — боялись вопля
жен и матерей отчаянных. Утомленные воины не хотели отдохновения, стояли пред Вадимовым местом, облокотись на щиты свои, и говорили: «Побежденные не отдыхают!» — Ксения молилась над телом Мирослава.
— Помнишь ты, — продолжал Островский, — как я в первый раз приходил к тебе с
женой, как я кланялся твоим седым волосам, просил у тебя
совета?.. А-а! ты это позабыл, а о боге напоминаешь… Собака ты лукавая, все вы собаки! — крикнул он почти в исступлении, отмахнувшись от девочки, которая, не понимая, что тут происходит, потянулась к отцу. — Вы — дерево лесное!.. И сторона ваша проклятая, и земля, и небо, и звезды, и…
Тут узнал я, что дядя его, этот разумный и многоученый муж, ревнитель целости языка и русской самобытности, твердый и смелый обличитель торжествующей новизны и почитатель благочестивой старины, этот открытый враг слепого подражанья иностранному — был совершенное дитя в житейском быту; жил самым невзыскательным гостем в собственном доме, предоставя все управлению
жены и не обращая ни малейшего внимания на то, что вокруг него происходило; что он знал только ученый
совет в Адмиралтействе да свой кабинет, в котором коптел над словарями разных славянских наречий, над старинными рукописями и церковными книгами, занимаясь корнесловием и сравнительным словопроизводством; что, не имея детей и взяв на воспитание двух родных племянников, отдал их в полное распоряжение Дарье Алексевне, которая, считая все убеждения супруга патриотическими бреднями, наняла к мальчикам француза-гувернера и поместила его возле самого кабинета своего мужа; что родные его
жены (Хвостовы), часто у ней гостившие, сама Дарья Алексевна и племянники говорили при дяде всегда по-французски…
— Да полно тебе тростить!.. Плюнь!.. Такие ли дни теперь! — уговаривал раскипятившуюся
жену Патап Максимыч. — Лучше
совет советуй… Как твои мысли насчет Настасьи?..
Знаю одно: где муж да
жена в любви да
совете, по добру да по правде живут, в той семье сам Господь живет.
— То-то же. Говорю тебе, без моего
совета слова не молви, шагу не ступи, — продолжала Фленушка. — Станешь слушаться — все хорошо будет; по-своему затеешь — и себя и его сгубишь… А уж жива быть не хочу, коли летом ты не будешь
женой Алексеевой, — прибавила она, бойко притопнув ногой.
Одно знаю — где муж с
женой в ладу да в
совете живут, по добру да по правде, в той семье сам Бог живет.
— Хоть на чёрте…За миллион всё! Миллион — это рычаг, которым я переверну ад с его чертями и огнем. Я говорю не про будущий ад, а про тот, в котором я теперь нахожусь. Если я не сделаю подлости, то этим самым дам возможность другим натворить тысячу подлостей. Девочка в тюльпане, — обратился Артур к Ильке, — отчего у тебя нет миллиона? Будь у тебя миллион, у меня была бы хорошенькая
жена, а ты была бы графиней, исполнила бы один из
советов судьи…
Подозеров старался успокоить
жену, представляя ей ее неправоту пред ним и особенно пред Синтяниной. Он доказал ей, что действительно не желал и не станет стеснять ее свободы, но как близкий ей человек считает своею обязанностью сказать ей свой дружеский
совет.
Теперь, когда у меня есть
жена и дочка, ах, как я понимаю этот
совет!
Частный поверенный проходил со своим портфелем через сени, чтобы сесть в тарантас, и в это время
жена Жмухина, бледная и, казалось, бледнее, чем вчера, заплаканная, смотрела на него внимательно, не мигая, с наивным выражением, как у девочки, и было видно по ее скорбному лицу, что она завидует его свободе, — ах, с каким бы наслаждением она сама уехала отсюда! — и что ей нужно сказать ему что-то, должно быть, спросить
совета насчет детей.
Усиленные хлопоты со стороны
жены и знакомых Гиршфельда об освобождении его из под стражи под залог или поручительство не увенчались успехом. Следственная власть и прокурорский надзор были неумолимы. Прошло уже более полугода со дня ареста Николая Леопольдовича, а следствие еще не виделось конца. Стефания Павловна, не смотря на запрещение мужа, по
совету Николая Николаевича, в неделю раз обязательно ходила к нему на свиданья.
Иван Афанасьевич дал на лечение, или на похороны денег почтосодержателю, а меня, по
совету своей
жены, Надежды Андреевны, они взяли с собой и привезли в Петербург…
— Боярыня! — воскликнул гневно посадник Кирилл, предупредив своих товарищей, — честь такая монета, которая не при тебе чеканилась, стало быть, не тебе и говорить о ней. Теперь одним мужам пристало держать
совет о делах отчизны, а словоохотливые языки
жен — тупые мечи для нее…
— Скройтесь отсюда! — грозно вскрикнула она. — Пустите нас,
жен, на места свои: мы засядем в
совет, мы будем защищать вас от врагов московских.
По
совету дворовых, чтобы он на первое время не попадался на глаза барину, который в нем может все же видеть виновника смерти
жены, его отвезли к соседям.
— Я и не надеялся на согласие… Я думал, что я сумею его убедить исподволь… А теперь я последую вашему
совету… Женюсь и, приехав с молодой
женой сюда, упаду к его ногам… Если его не тронут мои мольбы, то тронет ее красота, я в этом уверен…
— Сокройтесь отсюда, — грозно вскрикнула она. — Пустите нас,
жен, на места свои: мы засядем в
совете, мы будем защищать вас от врагов московских.
— Но, — продолжал Сергей Семенович, — она себя поставила так относительно меня и
жены, что нам положительно неудобно давать ей родственные
советы. Она бывает у нас с визитами, является по приглашению на вечера, никогда ни со мной, ни с Лизой еще не говорила по душам, по-родственному. С какой же стати нам вмешиваться в ее дела, особенно серьезные?