Неточные совпадения
Он не мог
согласиться с тем, что десятки людей, в числе которых и
брат его, имели право на основании того, что им рассказали сотни приходивших в столицы краснобаев-добровольцев, говорить, что они
с газетами выражают волю и мысль народа, и такую мысль, которая выражается в мщении и убийстве.
Он видел, что
брата и Катавасова убедить нельзя, и еще менее видел возможности самому
согласиться с ними.
Левин должен был
согласиться, и, оправившись и совершенно забыв уже про Марью Николаевну, он опять
с Кити пошел к
брату.
Соглашаться с ним нельзя было, как и
с братом его, но понимать его можно было лучше, как всякую беспощадную крайность.
Я не мог бежать
с ним: в те дни у меня была своя задача — я решил быть офицером
с большой светлой бородой, а для этого необходимо учиться. Когда я рассказал
брату план, он, подумав,
согласился со мною...
Поселенцы
согласились с ним, но по их лицам видно было, что и в будущем году
брат и сын будут есть вонючую рыбу.
— И богатство есть, и фабрики, и заводы; даже полиция есть. Но чтоб была цивилизация — вот
с чем я никогда не
соглашусь! Плоха,
брат, та цивилизация, от которой мертвечиной пахнет, в которой жизни духа нет!
— Как же это? надо,
брат, надо отыскать голову… Голова, братец, это при следствии главное… Ну, сам ты
согласись, не будь, например, у нас
с тобой головы, что ж бы это такое вышло! Надо, надо голову отыскать!
Так Володин и сделал. И еще придумал одну замысловатую штуку: предложил Надежде Васильевне заниматься
с ее
братом ручным трудом. Надежда Васильевна подумала, что Володин нуждается в заработке, и немедленно
согласилась. Условились заниматься три раза в неделю по два часа, за тридцать рублей в месяц. Володин был в восторге: и денежки, и возможность частых встреч
с Надеждою Васильевною.
Но она захотела, чтоб Алексей Степаныч написал рекомендательное письмо к ее заочному другу и покровителю ее
братьев А. Ф. Аничкову; разумеется, жених
с радостью
согласился исполнить ее желание.
Дедушка
согласился и уехал
с бабушкой домой на своих дрогах, а Елизавета Степановна
с маленьким
братом села на другие дроги.
К шести неделям рассудок несколько овладел страждущею душою Прасковьи Ивановны, и она поехала, или, лучше сказать,
согласилась поехать в Парашино вместе
с братом и со всем его семейством, чтобы отслужить панихиду и отправить сорочины на могиле Михайла Максимовича.
Образ
брата, каким она представляла его себе, заслонил пред ней и отца и Смолина, и она уже говорила себе, что до встречи
с Тарасом ни за что не
согласится выйти замуж, как вдруг отец крикнул ей...
Люди внесли ужин, и, полчаса спустя, все разъехались и разошлись. Дарья Михайловна упросила Рудина остаться ночевать. Александра Павловна, возвращаясь
с братом домой в карете, несколько раз принималась ахать и удивляться необыкновенному уму Рудина. Волынцев
соглашался с ней, однако заметил, что он иногда выражается немного темно… то есть не совсем вразумительно, прибавил он, желая, вероятно, пояснить свою мысль; но лицо его омрачилось, и взгляд, устремленный в угол кареты, казался еще грустнее.
Начальство не вдруг на это
согласилось, а потому мы
с Александром Панаевым, состряпав какую-то драму, разыграли ее,
с помощью его
братьев, в общей их квартире, довольно большом каменном доме, принадлежавшем дяде их Страхову.
Они никому не приносят пользы, а я тебе так буду благодарен,
брат!“
С какой бы радостью я
согласился!
— Двоих братов под Севастополь угнали, там они и загибли. Старший в бунт ввязался, когда мужики волей смутились; отец — тоже причастный бунту —
с картошкой не
соглашался, когда картошку силком заставляли есть; его хотели пороть, а он побежал прятаться, провалился под лёд, утонул. Потом было ещё двое у матери, от другого мужа, Вялова, рыбака, я да
брат Сергей…
О, если б этот офицер был из тех, которые
соглашались выходить на дуэль! Но нет, это был именно из тех господ (увы! давно исчезнувших), которые предпочитали действовать киями или, как поручик Пирогов у Гоголя, — по начальству. На дуэль же не выходили, а
с нашим
братом,
с штафиркой, считали бы дуэль во всяком случае неприличною, — да и вообще считали дуэль чем-то немыслимым, вольнодумным, французским, а сами обижали довольно, особенно в случае десяти вершков росту.
Однажды Павел Федорович Фермор, отправляясь на лето
с полком в лагерь в Петергоф, пригласил
с собою туда больного
брата. Тот
согласился, и оба
брата поселились в лагере, в одной палатке.
И хотя он гений, а я петербур… не знаю, как дописать? — гец, или жец? — он
с умом, а я
с хитростью, я и переспорил его; а меньшие
братья шли по ветру: кто громче кричал, они
с тем и
соглашались.
Николаев. Нет,
брат Иван, коли бы я тебя не любил
с детства, я бы ни за что не
согласился быть на этой свадьбе. Только для тебя. Не люблю я этого барина. И что за манера? Два раза ждали, издали — носу не показал. Что это? Жених — и не приехал
с родными невесты познакомиться! Что он, пренебрегает нами, что ль?
Да,
брат, ты уж
согласись, что тебе бы хотелось, чтоб у меня, например, твоего лучшего друга, стало вдруг тысяч сто капитала; чтоб все враги, какие ни есть на свете, вдруг бы, ни
с того ни
с сего, помирились, чтоб все они обнялись среди улицы от радости и потом сюда к тебе на квартиру, пожалуй, в гости пришли.
Делать нечего,
согласился волк отпустить косого в побывку, но
с тем, чтобы как раз к сроку оборотил. А невестина
брата аманатом у себя оставил.
Вечерком по холодку Патап Максимыч
с Аксиньей Захаровной и кум Иван Григорьич
с Груней по домам поехали. Перед тем Манефа, вняв неотступным просьбам Фленушки, упросила
брата оставить Парашу погостить у нее еще хоть
с недельку, покаместь он
с Аксиньей Захаровной будет гостить у головы, спрыскивать его позументы. Патап Максимыч долго не
соглашался, но потом позволил дочери остаться в Комарове,
с тем, однако, чтоб Манефа ее ни под каким видом в Шарпан
с собой не брала.
Когда сказан был набор и
с семьи чубаловской рекрут потребовался, отцом-матерью решено было — и сам Абрам, тогда еще холостой, охотно на то
соглашался — идти ему в солдаты за женатого
брата, но во время приема нашли у него какой-то недостаток.
Предложил для пирушки свою квартиру. Мы
с братом Мишей все еще жили у переплетчика Караса, но уже на третьей, кажется, квартире: он постоянно менял квартиры и перетаскивал нас
с собою. Сложились, купили четверть водки, колбасы, сыру, килек. Пригласил я и Шлепянова, — думал, всякий
согласится с удовольствием. Шлепянов спросил, кто будет, поморщился. Однако сказал: «Приду».
Все находили, что
братья поступили именно так, как следовало, и
с этим, конечно, всякий должен
согласиться, но ни к старой, ни к новой вере это нимало не относилось, и чтобы не дать повода к каким-нибудь толкованиям, я просто сказал Гиезию, что государь
с «господиями» ничего не говорил.
Поверенный и
брат советовали Савину возвратиться, чтобы снять
с себя это позорное обвинение, но он
соглашался лишь при условии отмены меры пресечения не уклоняться от суда и следствия и просил их хлопотать об этом.
Та, почему-то, без-отчетно для самой себя, вполне уверенная, что «свадьбе
брата с княжной Варварой не бывать» именно потому, что так сказал Кржижановский,
согласилась поехать и, конечно, уговорила княжну Варвару Ивановну.
— Кем? Разъяснить это и есть задача следствия. Что смерть князя последовала от вмешательства посторонней руки — если этого из дела ясно не видно, то это чувствуется.
Согласитесь сами, человек совершенно здоровый, богатый, собирающийся ехать в гости в половине будущего сентября к
брату, вдруг ни
с того, ни
с сего травится сам. В этом нет логики.
Эта мысль, мелькнувшая в его голове еще тогда, при разговоре
с братом, привезшим ему известия из Александровской слободы и уговаривавшим его постараться быть в ладу
с новыми любимцами, заставила его сдаться на убеждения князя Никиты и
согласиться принять у себя Малюту и других.
— Весь Петербург… — злобно проговорил Савин. — Если хочешь,
брат, знать, то меня иногда приводит в бешенство именно то, что «весь Петербург» может
соглашаться с этим… И зачем снята она в этом костюме.
— Это его дело, а не твое, — прервал
с твердостью граф Купшин. — Там нет ни сестры, ни
брата, там нет родства, где дело идет о благе отечества. Трудна жертва нашего доброго Петра, кто из нас
с этим не
согласится? Но я сам первый положил палец в эту рану и уверен, что, кроме ее, нет другого спасения. Ожидаем теперь твоих возражений, Зуда.
Степан обстоятельно объяснил, что
с помощью мужа своей сестры он нашел священника, который
соглашается обвенчать без огласки и без согласия родителей невесты, лишь бы все бумаги были в порядке. Свидетелями при браке будут
брат его сестры и два его товарища, которым он, Степан, и выдал по сто рублей на приличную экипировку.