Неточные совпадения
Потом, уже достигнув зрелого возраста, прочла она несколько книг
содержания романтического, да недавно еще, через посредство господина Лебезятникова, одну книжку «Физиологию» Льюиса [«Физиология» Льюиса — книга английского философа и физиолога Д. Г. Льюиса «Физиология обыденной жизни», в которой популярно излагались естественно-научные
идеи.] — изволите знать-с? — с большим интересом прочла, и даже нам отрывочно вслух сообщала: вот и все ее просвещение.
— Да так… Существует что-то вроде фатализма: люди, близкие друг другу по духу, по складу ума, по стремлениям и даже по
содержанию основных
идей, расходятся иногда на всю жизнь из-за каких-либо глупейших пустяков, пустой фразы, даже из-за одного непонятого слова.
Начало выветриваться всякое
содержание из
идеи разума, и теряется право оперировать с самим словом разум.
Она называется формальною, когда рассматривается независимо от
содержания; мысль более определенная становится понятием; мысль в полной определенности есть
идея, натура которой — развиваться и только чрез это делаться тем, что она есть.
Содержание их вечно юно, и одни только формы у них стареют, и мы легко можем открыть в этих формах
идею и убедиться, что философская истина не есть что-нибудь отдельное и чуждое мировой жизни, и что она в ней проявлена, по крайней мере, как распря.
Содержание, достойное внимания мыслящего человека, одно только в состоянии избавить искусство от упрека, будто бы оно — пустая забава, чем оно и действительно бывает чрезвычайно часто; художественная форма не спасет от презрения или сострадательной улыбки произведение искусства, если оно важностью своей
идеи не в состоянии дать ответа на вопрос: «да стоило ли трудиться над подобными пустяками?» Бесполезное не имеет права на уважение.
Но эта формальная красота или единство
идеи и образа,
содержания и формы-не специальная особенность, которая отличала бы искусство от других отраслей человеческой деятельности.
Итак, 1) прекрасное как единство
идеи и образа вовсе не характеристическая особенность искусства в том смысле, какой придается этому слову эстетикою; 2) «единство
идеи и образа» определяет одну формальную сторону искусства, нисколько не относясь к его
содержанию; оно говорит о том, как должно быть исполнено, а не о том, что исполняется.
С господствующим определением комического — «комическое есть перевес образа над
идеею», иначе сказать: внутренняя пустота и ничтожность, прикрывающаяся внешностью, имеющею притязание на
содержание и реальное значение, — нельзя не согласиться; но вместе с тем надобно сказать, что [Фишер, автор наилучшей эстетики в Германии, слишком ограничил] понятие комического, противополагая его, для сохранения [гегелевского] диалектического метода развития понятий, только понятию возвышенного.
Но в нем есть справедливая сторона — то, что «прекрасное» есть отдельный живой предмет, а не отвлеченная мысль; есть и другой справедливый намек на свойство истинно художественных произведений искусства: они всегда имеют
содержанием своим что-нибудь интересное вообще для человека, а не для одного художника (намек этот заключается в том, что
идея — «нечто общее, действующее всегда и везде»); отчего происходит это, увидим на своем месте.
— Мы действительно неприятели в сфере
идей, и это определяется сразу, само собой. Вот вы говорите: проще — лучше, я тоже так думаю, но я влагаю в эти слова одно
содержание, вы — другое…
Все проникнуто этим духом, и, — повторим еще раз, — хотя во внутреннем
содержании литература не подвинулась вперед, круг
идей ее не расширился, но круг приверженцев этих
идей значительно увеличился; усвоение их стало тверже и полнее.
Однако если брать не все
содержание этого глубокого учения в полном составе, но лишь центральную ею
идею — «проект» воскрешения, то нетрудно видеть, что в ней ставится проблема о пределах хозяйства.
Т. 1. С. 225.]. «Философия рассматривает, следовательно, абсолютное, во-первых, как логическую
идею,
идею, как она существует в мысли, как ее
содержанием являются сами определения мысли.
Напротив, в философии Канта, именно в его учении об «
идеях» как предельных понятиях, а равно и в учении о различении суждений практического разума от теоретического разума и «силы суждения» заключается implicite [Неявно, в скрытом состоянии (нем.).] целая теория мифотворчества, хотя и отрицательного или агностического
содержания.
Даже
идеи Бога и бессмертия, которые Шлейермахер считает «элементами религии», не являются главным
содержанием религии.
Есть духовное
содержание мира
идей, о котором нужно сказать, чтобы понять путь философа.
Ученые историки видят это и, не имея нужды скрывать это, как скрывают это мнимоверующие, это-то лишенное всякого
содержания учение Христа и подвергают глубокомысленной критике и весьма основательно опровергают и доказывают, что в христианстве никогда ничего и не было, кроме мечтательных
идей.