Неточные совпадения
— Ишь печальник нашелся! — продолжает поучать Анна Павловна, — уж не на все ли четыре стороны тебя отпустить? Сделай милость, воруй, голубчик, поджигай,
грабь! Вот ужо в городе тебе покажут… Скажите на милость! целое утро словно в котле кипела, только что отдохнуть собралась — не тут-то было!
солдата нелегкая принесла, с ним валандаться изволь! Прочь с моих глаз… поганец! Уведите его да накормите, а не то еще издохнет, чего доброго! А часам к девяти приготовить подводу — и с богом!
От этих разговоров и писаний, по их мнению, случится то, что правительства перестанут набирать
солдат, на которых зиждется вся их сила, а послушаются их речей и отпустят своих
солдат, останутся беззащитными не только перед своими соседями, но и перед своими подданными; как разбойники, связавшие безоружных людей, чтобы
ограбить их, услыхав речи о той боли, которую веревка причиняет связанным, тотчас же развяжут их.
И вдруг, оттого что такие же, как и ты, жалкие, заблудшие люди уверили тебя, что ты
солдат, император, землевладелец, богач, священник, генерал, — ты начинаешь делать очевидно, несомненно противное твоему разуму и сердцу зло: начинаешь истязать,
грабить, убивать людей, строить свою жизнь на страданиях их и, главное, — вместо того, чтобы исполнять единственное дело твоей жизни — признавать и исповедовать известную тебе истину, — ты, старательно притворяясь, что не знаешь ее, скрываешь ее от себя и других, делая этим прямо противоположное тому единственному делу, к которому ты призван.
Прежде всего он приказывал вешать без пощады и без всякого суда всех лиц дворянского происхождения, мужчин, женщин и детей, всех офицеров, всех
солдат, которых он мог поймать; ни одно место, где он прошел, не было пощажено, он
грабил и разорял даже тех, кто, ради того чтоб избежать насилий, старался снискать его расположение хорошим приемом; никто не был избавлен у него от разграбления, насилия и убийства.
Клеопатра (горячо и тревожно). Нужно, чтобы люди жили тесно, дружно, чтобы все мы могли верить друг другу! Вы видите — нас начинают убивать, нас хотят
ограбить! Вы видите, какие разбойничьи рожи у этих арестантов? Они знают, чего хотят, они это знают. И они живут дружно, они верят друг другу… Я их ненавижу! Я их боюсь! А мы живем все враждуя, ничему не веря, ничем не связанные, каждый сам по себе… Мы вот на жандармов опираемся, на
солдат, а они — на себя… и они сильнее нас!
— Молчать! Кто — отечество? Это ты, сукин сын, отечество моё? Это за таких вот воров, как ты,
солдат лямку трёт, чтоб тебя розорвало поперёк живота! Ты миру ворог, ты смутьян и крамольник, вы правду сожрали, землю
ограбили, людей уничтожаете!
— Добровольцы по всем дорогам уходят в Феодосию, а оттуда в Керчь. В городе полная анархия. Офицеры все забирают в магазинах, не платя,
солдаты врываются в квартиры и
грабят. Говорят, собираются устроить резню в тюрьмах. Рабочие уже выбрали тайный революционный комитет, чтобы взять власть в свои руки.
Как будто нигде ни на что не стало хозяина. Мое сделалось чужим, чужое — моим. Чуть опрокидывалась повозка,
солдаты бросались ее
грабить. Повсюду появились люди-шакалы, вынюхивавшие добычу. Мне впоследствии рассказывали, — мародеры нарочно производили по ночам ложные тревоги и, пользуясь суматохою,
грабили обозы. Во время обозной паники на реке Пухе два казака бросились ломать денежный ящик понтонного парка; фельдфебель застрелил из револьвера одного казака, ранил другого и вывез ящик…
Город все время жил в страхе и трепете. Буйные толпы призванных
солдат шатались по городу,
грабили прохожих и разносили казенные винные лавки. Они говорили: «Пускай под суд отдают, — все равно помирать!» Вечером за лагерями
солдаты напали на пятьдесят возвращавшихся с кирпичного завода баб и изнасиловали их. На базаре шли глухие слухи, что готовится большой бунт запасных.
Со Спасской башни раздался зловещий звук набата. Это звонили забравшиеся туда звонари-добровольцы. При звуках набата толпа еще более рассвирепела и с криками «Богородицу
грабят» набросилась на подьячих и
солдат. Они были избиты, сбиты с ног и буквально растоптаны народом.
— Это был самый удобный момент, чтобы взбунтовать чернь, и я, и несколько наших воскликнули: «Богородицу
грабят!» Если бы ты видел, что произошло. Несчастные стряпчие и отряд
солдат были положительно смяты и умерли под ногами толпы, не успев крикнуть. Сундук исчез.
В бою китайцы помогают японцам, наших раненых
грабят, указания дают ложные — подводят под пули японцев, фураж и провиант добровольно не продают, устраивают склады для неприятеля, своими часто лживыми жалобами вызывают незаслуженное наказание, стоит отделиться по делам службы, как
солдата убивают, заснёт
солдат в фанзе — и тут ему покоя от манзы нет, его обкрадывают, выгонять же хозяина из его дома не позволяют — не гуманно, достаточно того, что бедному китайцу приходится стеснить свою семью на ночь.
Ничего нового, только что
солдаты позволяют себе
грабить и воровать 9-го октября.
— «Я не краду, не
граблю, не убиваю», — говорит правитель, министр, генерал, судья, земельный собственник, торговец,
солдат, полицейский.
В Дорогобуже, в то время как конвойные
солдаты, заперев пленных в конюшню, ушли
грабить свои же магазины, несколько человек пленных
солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Солдат сам непосредственно колет, режет, жжет,
грабит, и всегда на эти действия получает приказание от выше стоящих лиц; сам же никогда не приказывает.