Неточные совпадения
Через минуту
вошла со свечой и
Соня, поставила свечку и стала сама перед ним, совсем растерявшаяся, вся в невыразимом волнении и, видимо, испуганная его неожиданным посещением. Вдруг краска бросилась в ее бледное лицо, и даже слезы выступили на глазах… Ей было и тошно, и стыдно, и сладко… Раскольников быстро отвернулся и сел на стул к столу. Мельком успел он охватить взглядом комнату.
— Положим, Лужин теперь не захотел, — начал он, не взглядывая на
Соню. — Ну а если б он захотел или как-нибудь в расчеты
входило, ведь он бы упрятал вас в острог-то, не случись тут меня да Лебезятникова. А?
При входе
Сони Разумихин, сидевший на одном из трех стульев Раскольникова, сейчас подле двери, привстал, чтобы дать ей
войти. Сначала Раскольников указал было ей место в углу дивана, где сидел Зосимов, но, вспомнив, что этот диван был слишком фамильярноеместо и служит ему постелью, поспешил указать ей на стул Разумихина.
Он вдруг посторонился, чтобы пропустить входившего на лестницу священника и дьячка. Они шли служить панихиду. По распоряжению Свидригайлова панихиды служились два раза в день, аккуратно. Свидригайлов пошел своею дорогой. Раскольников постоял, подумал и
вошел вслед за священником в квартиру
Сони.
В комнату
вошли разом, кроме
Сони, Раскольников и Лебезятников, чиновник и городовой, разогнавший предварительно толпу, из которой некоторые провожали до самых дверей.
Когда он
вошел к
Соне, уже начинались сумерки.
Он не помнил, сколько он просидел у себя, с толпившимися в голове его неопределенными мыслями. Вдруг дверь отворилась, и
вошла Авдотья Романовна. Она сперва остановилась и посмотрела на него с порога, как давеча он на
Соню; потом уже прошла и села против него на стул, на вчерашнем своем месте. Он молча и как-то без мысли посмотрел на нее.
Замыслов (
входя). Развращал молодежь…
Соня и Зимин убеждали меня, что жизнь дана человеку для ежедневного упражнения в разрешении разных социальных, моральных и иных задач, а я доказывал им, что жизнь — искусство! Вы понимаете, жизнь — искусство смотреть на все своими глазами, слышать своими ушами…
Соня(
входит). Уехали. (Утирает глаза.) Дай бог, благополучно. (Дяде.) Ну, дядя Ваня, давай делать что-нибудь.
Входят Серебряков, Войницкий, Мария Васильевна с книгой, Телегин и
Соня.
Входят Серебряков,
Соня, Телегин и Марина.
Входят Соня и Елена Андреевна; немного погодя
входит Мария Васильевна с книгой; она садится и читает; ей дают чаю, и она пьет не глядя.
В это время Катя с
Соней, веселые и мокрые, с громким говором и смехом
вошли на террасу; но, увидав нас, затихли и тотчас же вышли.
— Нехороший человек этот Филипп Филиппыч, — вздыхает
Соня. — Вчера
входит к нам в детскую, а я в одной сорочке… И мне стало так неприлично!
Входит Желтухин под руку с
Соней.
Те же, Серебряков, Марья Васильевна, Войницкий под руку с Еленой Андреевной,
Соня и Юля
входят.
Быстро идет к правой двери; из левой
входит Соня, которая подслушивала у двери в продолжение всего 12-го явления.
Через минуту
вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
На третий день праздника после обеда все домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый граф отдыхал в своем кабинете. В гостиной за круглым столом сидела
Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна-шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа
вошла в комнату, подошла к
Соне, посмотрела, чтó она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.
Скоро, пышащие холодом и счастьем,
вошли, шумя платьями, Наталья Николаевна и
Соня. Сережа остался за покупками.
Через несколько минут князь Андрей позвонил и Наташа
вошла к нему; а
Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
Как только Николай
вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над
Соней и Наташей.
В гостиной кипел самовар на круглом столе. Перед ним сидела Наталья Николаевна.
Соня морщилась и улыбалась под рукой матери, щекотавшей ее, когда отец и сын с сморщенными оконечностями пальцев и лоснящимися щеками и лбами (у отца особенно блестела лысина), с распушившимися белыми и черными волосами и сияющими лицами
вошли в комнату.
«Неприятель
вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», старательно читала
Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Она поняла всё то, что́ ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она
вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с
Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице.
Марья Дмитриевна, застав заплаканную
Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке
вошла к Наташе.
Вера, Наташа,
Соня и Петя
вошли в комнату, и началось чтение.
Соня с встревоженным лицом
вошла в гостиную.
Соня вздохнула и ничего не отвечала. Граф, Петя, m-me Schoss, Мавра Кузьминишна, Васильич
вошли в гостиную и, затворив двери, все сели и, молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
— Папа, мы поедем к тете? — сказала
Соня,
входя.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась.
Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда
вошла Вера.
Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.