Неточные совпадения
Оказалось, что первым проснулся Дерсу; его разбудили собаки. Они все время прыгали то на одну, то на другую сторону костра.
Спасаясь от тигра, Альпа бросилась прямо на голову Дерсу. Спросонья он толкнул ее и в это время увидел совсем близко
от себя тигра. Страшный
зверь схватил тазовскую собаку и медленно, не торопясь, точно понимая, что ему никто помешать не может, понес ее в лес. Испуганная толчком, Альпа бросилась через огонь и попала ко мне на грудь. В это время я услышал крик Дерсу.
В тайге Уссурийского края надо всегда рассчитывать на возможность встречи с дикими
зверями. Но самое неприятное — это встреча с человеком.
Зверь спасается от человека бегством, если же он и бросается, то только тогда, когда его преследуют. В таких случаях и охотник и
зверь — каждый знает, что надо делать. Другое дело человек. В тайге один бог свидетель, и потому обычай выработал особую сноровку. Человек, завидевший другого человека, прежде всего должен спрятаться и приготовить винтовку.
Рано утром, на другой день, назначена была охота на оленя.
Зверь был высмотрен лесообъездчиками верстах в десяти
от Рассыпного Камня, куда охотники должны были явиться верхами. Стоявшие жары загоняли оленей в лесную чащу, где они
спасались от одолевавшего их овода. Обыкновенно охотник выслеживает
зверя по сакме [Сакма — свежий след
зверя на траве. (Примеч. Д. Н. Мамина-Сибиряка.)] и ночлегам, а потом выжидает, когда он с наступлением жаркого часа вернется в облюбованное им прохладное местечко.
Стала ли она жертвой темного замысла, не известного никому плана, или
спаслась в дебрях реки
от преследований врага; вымер ли ее экипаж
от эпидемии или, бросив судно, погиб в чаще
от голода и
зверей? — узнать было нельзя.
Как придуманное, а не естественное, сравнение это и неверно само по себе: в начале песни губят пташечку злые люди, а в конце она летит к морю, чтобы
спастись от вьюги; вьюги эти сравниваются, значит, с злыми толками, погубившими молодца, а
звери лесные ставятся в параллель с морскими волнами.
Тем только косматый царь северных
зверей и
спасается от крохотного палача…
— Я тебе вот что скажу, православный… — говорил Артем сиплым тенорковым полушёпотом, глядя немигающими, словно испуганными глазами на охотника. — Не боюсь я ни волков, ни ведмедей, ни
зверей разных, а боюсь человека.
От зверей ты ружьем или другим каким орудием
спасешься, а
от злого человека нет тебе никакого спасения.