Неточные совпадения
Раз, во времена моего
детства, няня, укладывая меня
спать в рождественскую ночь, сказала, что у нас теперь на деревне очень многие не
спят, а гадают, рядятся, ворожат и, между прочим, добывают себе «неразменный рубль».
Еще
в детстве, бывало, узнает она, что у мужика
пала корова или лошадь, она влезет на колени к бабушке и выпросит лошадь и корову. Изба ветха или строение на дворе, она попросит леску.
Наши сборы
в экспедицию начались
в половине марта и длились около двух месяцев. Мне предоставлено было право выбора стрелков из всех частей округа, кроме войск инженерных и крепостной артиллерии. Благодаря этому
в экспедиционный отряд
попали лучшие люди, преимущественно сибиряки Тобольской и Енисейской губерний. Правда, это был народ немного угрюмый и малообщительный, но зато с
детства привыкший переносить всякие невзгоды.
Я с
детства ненавидел этого министра без портфеля, он при мне раз на дворе бил какого-то старого крестьянина, я от бешенства вцепился ему
в бороду и чуть не
упал в обморок.
В Париже — едва ли
в этом слове звучало для меня меньше, чем
в слове «Москва». Об этой минуте я мечтал с
детства. Дайте же взглянуть на HoteL de ViLLe, на café Foy
в Пале-Рояле, где Камиль Демулен сорвал зеленый лист и прикрепил его к шляпе, вместо кокарды, с криком «а La BastiLLe!»
— Четыре. Феклуша — за барышней ходит, шьет, а мы три за столом служим, комнаты убираем. За старой барыней няня ходит. Она и
спит у барыни
в спальной, на полу, на войлочке. С
детства, значит, такую привычку взяла. Ну, теперь почивайте, Христос с вами! да не просыпайтесь рано, а когда вздумается.
Любовь Андреевна(глядит
в окно на сад). О, мое
детство, чистота моя!
В этой детской я
спала, глядела отсюда на сад, счастье просыпалось вместе со мною каждое утро, и тогда он был точно таким, ничто не изменилось. (Смеется от радости.) Весь, весь белый! О сад мой! После темной ненастной осени и холодной зимы опять ты молод, полон счастья, ангелы небесные не покинули тебя… Если бы снять с груди и с плеч моих тяжелый камень, если бы я могла забыть мое прошлое!
Он стоял около своего номера, прислонившись к стене, и точно ощущал, видел и слышал, как около него и под ним
спят несколько десятков людей,
спят последним крепким утренним сном, с открытыми ртами, с мерным глубоким дыханием, с вялой бледностью на глянцевитых от сна лицах, и
в голове его пронеслась давнишняя, знакомая еще с
детства мысль о том, как страшны спящие люди, — гораздо страшнее, чем мертвецы.
Страсть к кочевой жизни пришла к нему очень рано. Уже
в детстве он переменил чуть не три гимназии, покуда наконец
попал в кадетский корпус, но и там кончил неважно и был выпущен, по слабости здоровья, для определения к штатским делам.
Жил на свете таракан,
Таракан от
детства,
И потом
попал в стакан,
Полный мухоедства…
Но все меньше
спал Саша, охваченный острым непреходящим волнением, от которого начиналось сердцебиение, как при болезни, и желтая тошнота, как тревога предчувствия, делала грудь мучительно и страшно пустою; и уже случалось, что по целым ночам Саша лежал
в бессоннице и, как
в детстве, слушал немолчный гул дерев.
— Я на них не
нападаю: я с
детства привыкла не читать этих выдуманных сочинений; матушке так было угодно, а я чем больше живу, тем больше убеждаюсь
в том, что всё, что матушка ни делала, всё, что она ни говорила, была правда, святая правда.
На тот берег Оки, куда я никак не могу
попасть потому что между нами Ока, еще
в La Chaux de Fonds,
в тетино
детство, где по ночам ходит сторож с доской и поет: «Gué, bon gué!
Попав в Гори, Люда, конечно же, отправляется на поиски дома, где прошло
детство княжны Джавахи.
Когда Герасим вошел
в родительский дом и, помолившись семейным иконам, оглянул с
детства знакомую избу, его сердце еще больше
упало.
Она стояла
в санях, а ее муж Владимир Никитыч и друг
детства Владимир Михайлыч держали ее за руки, чтобы она не
упала. Тройка неслась быстро.
Это произошло на успение. Пообедав, я отпустил Авдотью со двора, а сам лег
спать.
Спал я крепко и долго.
В передней вдруг раздался сильный звонок; я слышал его, но мне не хотелось просыпаться:
в постели было тепло и уютно, мне вспоминалось далекое
детство, когда мы с братом
спали рядом
в маленьких кроватках… Сердце сладко сжималось, к глазам подступали слезы. И вот нужно просыпаться, нужно опять идти туда, где кругом тебя только муки и стоны…
Она могла обозвать его одним из тех прозвищ, что бросали ему
в детстве!
В глазах у него помутилось… Но рука не поднялась. Ударить он не мог. Эта женщина
упала в его глазах так низко, что чувство отвращения покрыло все остальное.
Все, что у меня есть
в «Василии Теркине»
в этом направлении, вынесено еще из
детства. Я его делаю уроженцем приволжского села, бывшего княжеского «стола» вроде села Городец, куда я
попал уже больше сорока лет спустя, когда задумывал этот роман.
По-английски я стал учиться еще
в Дерпте, студентом, но с
детства меня этому языку не учили. Потом я брал уроки
в Петербурге у известного учителя, которому выправлял русский текст его грамматики. И
в Париже
в первые зимы я продолжал упражняться, главным образом,
в разговорном языке. Но когда я впервые
попал на улицы Лондона, я распознал ту давно известную истину, что читать, писать и даже говорить по-английски — совсем не то, что вполне понимать всякого англичанина.
И вдруг на один безумный, несказанный счастливый миг мне ясно стало, что все это ложь и никакой войны нет. Нет ни убитых, ни трупов, ни этого ужаса пошатнувшейся беспомощной мысли. Я
сплю на спине, и мне грезится страшный сон, как
в детстве: и эти молчаливые жуткие комнаты, опустошенные смертью и страхом, и сам я с каким-то диким письмом
в руках. Брат жив, и все они сидят за чаем, и слышно, как звенит посуда.
С
детства знакомая со всеми достоверными преданиями о чертях и их разнообразных проделках
в христианских жилищах, Марья Матвеевна хотя и слыхала, что черти чем
попало швыряются, но она, по правде сказать, думала, что это так только говорится, но чтобы черт осмеливался бушевать и швырять
в людей каменьями, да еще среди белого дня — этого она не ожидала и потому не удивительно, что у нее опустились руки, а освобожденная из них девочка тотчас же выскочила и, ища спасения, бросилась на двор и стала метаться по закуткам.
— Я не знаю, право… Это как-то безотчетно вышло… меня с
детства влекло на сцену… Мы дома устраивали театры, потом я читала на литературных занятиях
в гимназии. Потом участвовала
в любительских спектаклях. А сюда я
попала как-то неожиданно…
Он очень любил своего друга
детства — Долинского — и даже был обязан ему спасением жизни, когда они оба, катаясь по Неве, протекавшей
в имении Селезнева, верстах
в тридцати от Петербурга,
упали из опрокинувшейся лодки, и Сергей Селезнев, не умея плавать, стал тонуть.
Это обычная обстановка всяких чтений и торжеств была для Антонины Сергеевны новостью. Она не могла припомнить, случалось ли ей во всю ее жизнь
попасть,
в Москве или Петербурге, на вечер с таким именно характером.
В Петербурге она провела
детство и часть девических годов; тогда ее
в такие места не возили; потом деревня, знакомство с Гаяриным, любовь, борьба с родителями, уход замуж и долгие годы обязательного сиденья
в усадьбе.
И даже это скорей буде так для того, что
в раю все сидят и спiвают: «свят, свят, свят», а тут совсем пения нет, а тишнота, и меня уже как молонья
в памяти все прожигает, что я был становой
в Перегудах, и вот я возлюбил почести, от коих
напали на меня безумные мечты, и начал я искать не сущих
в моем стане потрясователей основ, и начал я за кем-то гоняться и чрез долгое время был
в страшнейшей тревоге, а потом внезапно во что-то обращен,
в якое-сь тишайшее существо, и помещен
в сем очаровательном месте, и что перед глазами моими мигает — то мне непонятное, — ибо это какие-то непонятные мне малые существа, со стручок роста, вроде тех карликов, которых, бывало,
в детстве во сне видишь, и вот они между собою как бы борются и трясут железными кольями, от блыщания коих меня замаячило, и я вновь потерял сознание, и потом опять себе вспомнил, когда кто-то откуда-то взошел и тихо прошептал...