Неточные совпадения
«Что-нибудь еще в этом роде», сказал он себе желчно, открывая вторую депешу. Телеграмма была от
жены. Подпись ее синим карандашом, «Анна», первая бросилась ему в глаза. «Умираю, прошу, умоляю приехать. Умру с прощением
спокойнее», прочел он. Он презрительно улыбнулся и бросил телеграмму. Что это был обман и хитрость, в этом, как ему казалось в первую минуту, не могло быть никакого сомнения.
— Потом он такое занимает положение в свете, что ему ни состояние, ни положение в свете его
жены совершенно не нужны. Ему нужно одно — хорошую, милую
жену,
спокойную.
Слушая
спокойный, задумчивый голос наставника, разглядывая его, Клим догадывался: какова та женщина, которая могла бы полюбить Томилина? Вероятно, некрасивая, незначительная, как Таня Куликова или сестра
жены Катина, потерявшая надежды на любовь. Но эти размышления не мешали Климу ловить медные парадоксы и афоризмы.
Когда он возвратился домой,
жена уже спала. Раздеваясь, он несколько раз взглянул на ее лицо,
спокойное, даже самодовольное лицо человека, который, сдерживая улыбку удовольствия, слушает что-то очень приятное ему.
— Я тебе говорю: лучше будет… Неровен час, родимый мой, кабы не попритчилось чего, а дома-то оно
спокойнее. Да и
жена тебя дожидается… Славная она баба, а ты вот пируешь. Поезжай, говорю…
На другой день Дмитрий Петрович слушал разговор Ольги Александровны — какие на свете бывают подлецы и развратники, грубые с
женами и нежные с метресками. Но и это нимало не вывело Розанова из его
спокойного положения. Он только побледнел немножко при слове метреска: не шло оно к Полиньке Калистратовой.
Розанов даже до сцены с собою не допустил Ольгу Александровну. Ровно и тепло сдержал он радостные восторги встретившей его прислуги; спокойно повидался с
женою, которая сидела за чаем и находилась в тонах; ответил
спокойным поклоном на холодный поклон сидевшей здесь Рогнеды Романовны и, осведомясь у девушки о здоровье ребенка, прошел в свою комнату.
Мари поняла наконец, что слишком далеко зашла, отняла руку, утерла слезы, и старалась принять более
спокойный вид, и взяла только с Вихрова слово, чтоб он обедал у них и провел с нею весь день. Павел согласился. Когда самому Эйсмонду за обедом сказали, какой проступок учинил Вихров и какое ему последовало за это наказание, он пожал плечами, сделал двусмысленную мину и только, кажется, из боязни
жены не заметил, что так и следовало.
Крупная, красивая, всегда
спокойная, бездетная, полная, как яловая корова,
жена Петра Николаича видела из окна, как убили ее мужа и потащили куда-то в поле.
Впрочем, больше всех гроза разразилась над Экзархатовым, который крепился было месяца четыре, но, получив январское жалованье, не вытерпел и выпил; домой пришел, однако, тихий и
спокойный; но
жена, по обыкновению, все-таки начала его бранить и стращать, что пойдет к новому смотрителю жаловаться.
— Стало быть, и я угадал, и вы угадали, —
спокойным тоном продолжал Ставрогин, — вы правы: Марья Тимофеевна Лебядкина — моя законная, обвенчанная со мною
жена, в Петербурге, года четыре с половиной назад. Ведь вы меня за нее ударили?
Входя в дом Аггея Никитича, почтенный аптекарь не совсем покойным взором осматривал комнаты; он, кажется, боялся встретить тут
жену свою; но, впрочем, увидев больного действительно в опасном положении, он забыл все и исключительно предался заботам врача; обложив в нескольких местах громадную фигуру Аггея Никитича горчичниками, он съездил в аптеку, привез оттуда нужные лекарства и, таким образом, просидел вместе с поручиком у больного до самого утра, когда тот начал несколько посвободнее дышать и, по-видимому, заснул довольно
спокойным сном.
— Что пролетело по душе его в эти минуты, какая борьба совершилась у железной воли с отцовскою любовью и разумностью, как уступил победу упорный дух?.. трудно себе представить; но когда раздался за дверью голос Мазана: «Кушанье готово», дедушка вышел спокоен, и ожидавшие его
жена и дочери, каждая у своего стула, не заметили на слегка побледневшем лице его ни малейшего гнева; напротив, он был
спокойнее, чем поутру, даже веселее, и кушал очень аппетитно.
— Я и не говорю, что все такие, а только к слову пришлось: всякие бывают и молодые мужья… А муж постарше совсем уж другое: он уж не надышится на
жену, на руках ее носит. Оно и
спокойнее, и куда лучше, хоть ты как поверни. Вон мамынька тоже за старого мужа выходила, а разве хуже других прожила? Прежде совсем не спрашивали девок, за кого замуж отдают, да жили не хуже нашего-то…
Он вошел в гостиную повеселевший, бодрый, почти торжествующий. Глаза его встретились с глазами Нины, и в ее долгом взоре он прочел нежный ответ на свои мысли. «Она будет моей
женой», — подумал Бобров, ощущая в душе
спокойную радость.
«И кроме этого», в то же время думал он: «кто мне мешает самому быть счастливым в любви к женщине, в счастии семейной жизни?» И юное воображение рисовало ему еще более обворожительную будущность. «Я и
жена, которую я люблю так, кàк никто никогда никого не любил на свете, мы всегда живем среди этой
спокойной, поэтической деревенской природы, с детьми, может быть, с старухой тёткой; у нас есть наша взаимная любовь, любовь к детям, и мы оба знаем, что наше назначение — добро.
Улыбка редко являлась на овальном, строго правильном лице его
жены, — всегда она думала о чем-то, и в голубых ее глазах, холодно
спокойных, порой сверкало что-то темное, нелюдимое.
— Через два дня я уехал в уезд, в самом хорошем,
спокойном настроении простившись с
женой.
Прохор. Так проще, лучше слова помнишь. Я с
женой четыре года жил. Больше — не решился.
Спокойнее жить одному — сам себе хозяин. Зачем свои лошади, когда лихачи есть?
— Фабрика — это непросто, — повторил он, чувствуя, что слова иссякают и говорить ему не о чём.
Жена молчала, раскачивая зыбку, стоя спиной к нему. Его выручил негромкий,
спокойный голос Тихона Вялова...
Она улыбалась мужу улыбкой, которую Пётр хотел бы видеть на лице своей
жены. Наталья — образцовая
жена, искусная хозяйка, она превосходно солила огурцы, мариновала грибы, варила варенья, прислуга в доме работала с точностью колёсиков в механизме часов; Наталья неутомимо любила мужа
спокойной любовью, устоявшейся, как сливки. Она была бережлива.
Мне казалось, что судьба моя решена: «Вот
жена твоя, — сказал мне Господь, — и у тебя не должно быть другой», — и в этом я утвердился,
спокойный за будущее и уверенный в своем выборе.
— Я понимаю, Яков, что тебе нельзя не бить
жену, — снова раздается
спокойный и вдумчивый голос учителя, — у тебя на это много причин… Не характер твоей
жены причина того, что ты ее так неосторожно бьешь… а вся твоя темная и печальная жизнь…
Пролив казался
спокойными ангельскими глазами изменившей
жены; он стих, замер и просветлел, поглаживая серебристыми языками желтый песок, как рассудительная, степенная кошка, совершающая утренний туалет котят.
Осип. Хорошая
жена! Платонов, должно быть, такую
жену себе десять годов искал, со свечками да с понятыми… Нашел-таки где-то… (Кланяется.) Прощайте, Александра Ивановна!
Спокойной ночи!
Дело поглощало все его время, так что он, возвращаясь к ночи домой, падал и засыпал как убитый и, приехав к
жене после двух недель такой жизни, был неузнаваем: лицо его обветрело, поступь стала тверже, голос решительнее и
спокойнее, что, очевидно, было в прямом соотношении с состоянием нервов.
Эти мучения еще более усугублялись, эти мысли еще сильнее жгли его мозг, так как он принужден был скрывать их от
жены, стараясь при ней казаться
спокойным, даже веселым.
Он говорил, а
спокойный и ясный взгляд
жены, казалось, пронизывал его насквозь, и сознание, от которого он не мог отделаться, что она не верит ни одному слову, им произнесенному, тяжелым гнетом лежало на его сердце и путало еще более его мысли.
Он слышал смутно, как через час или полтора пришла
жена, разделась тихо и легла, даже не скрипнув кроватью; потом, долго или коротко спустя, что-то широкое заходило над головою и
спокойным, из края в край переливающимся гулом раздвинуло пределы узкого, темного комнатного сна.
В прошлом году, позднею осенью, я ночевал в Малахове у Ильи, и мне хорошо помнилась его
жена Татьяна. Рядом с очумело-суетливым Ильею странно было видеть ее, неторопливую и
спокойную, с ясными, ласковыми глазами; видно было по всему, что она стояла поверх мужа и что он признавал ее опеку, уверенную и любовную… И вот она умерла. То-то он теперь такой грязный и лохматый!
Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить
жену, — может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее,
спокойное и непроницаемое выражение.
Лучше, чем все, чем даже
жена его, он знал цену этой смешной и маленькой опытности, обманчивому спокойствию, которое после каждого счастливого возвращения на землю точно отнимало память о прежних чужих несчастьях и делало близких людей излишне уверенными, излишне
спокойными, — пожалуй, даже жестокими немного; но был он человек мужественный и не хотел думать о том, что расслабляет волю и у короткой жизни отнимает последний ее смысл.
— Очень скучаю, мой милый Пик, и потому я был бы очень счастлив, если бы ты и твоя будущая
жена не отогнали меня, старика, от своего обеденного стола и от вашей вечерней лампы. А уж потом я буду желать вам
спокойной ночи.
Взрослые, домашние, не говоря о
жене, были рады другу, при котором жилось легче и
спокойнее.