Неточные совпадения
Влас наземь опускается.
«Что так?» —
спросили странники.
— Да отдохну пока!
Теперь не скоро князюшка
Сойдет с коня любимого!
С тех пор, как слух прошел,
Что воля нам готовится,
У князя речь одна:
Что
мужику у барина
До светопреставления
Зажату быть в горсти!..
— Откуда, молодцы? —
Спросил у наших странников
Седой
мужик (которого
Бабенки звали Власушкой). —
Куда вас Бог несет?
— А что, дома они, голубчик? — неопределенно сказала Дарья Александровна, не зная, как даже
у мужика спросить про Анну.
Но быть гласным, рассуждать о том, сколько золотарей нужно и как трубы провести в городе, где я не живу; быть присяжным и судить
мужика, укравшего ветчину, и шесть часов слушать всякий вздор, который мелют защитники и прокуроры, и как председатель
спрашивает у моего старика Алешки-дурачка: «признаете ли вы, господин подсудимый, факт похищения ветчины?» — «Ась?»
Обратный путь был так же весел, как и путь туда. Весловский то пел, то вспоминал с наслаждением свои похождения
у мужиков, угостивших его водкой и сказавших ему: «не обсудись»; то свои ночные похождения с орешками и дворовою девушкой и
мужиком, который
спрашивал его, женат ли он, и, узнав, что он не женат, сказал ему: «А ты на чужих жен не зарься, а пуще всего домогайся, как бы свою завести». Эти слова особенно смешили Весловского.
— «Но, Иван Григорьевич, ты упустил из виду важное дело: ты не
спросил еще, каков
мужик у Чичикова.
Контора была от него с четверть версты. Она только что переехала на новую квартиру, в новый дом, в четвертый этаж. На прежней квартире он был когда-то мельком, но очень давно. Войдя под ворота, он увидел направо лестницу, по которой сходил
мужик с книжкой в руках; «дворник, значит; значит, тут и есть контора», и он стал подниматься наверх наугад.
Спрашивать ни
у кого ни об чем не хотел.
— О чем толковал? —
спросил у него другой
мужик средних лет и угрюмого вида, издали, с порога своей избы, присутствовавший при беседе его с Базаровым. — О недоимке, что ль?
— Двадцать пять. Да вот
спроси у этого мудреца. Он указал на сидевшего на козлах
мужика, Федотова работника.
— Вася! — ответил он, виновато разводя руками. — Он все раздает, что
у него ни
спроси. Третьего дня позволил лыко драть с молодых лип, — а вовсе и не время лыки-то драть, но ведь
мужики — не взирают…
— Мужики-то
у вас каковы? Как живут? —
спрашивал Иван Матвеевич. — Богатые или разорены, бедные? Барщина-то какова?
На другой день опять она ушла с утра и вернулась вечером. Райский просто не знал, что делать от тоски и неизвестности. Он караулил ее в саду, в поле, ходил по деревне,
спрашивал даже
у мужиков, не видали ли ее, заглядывал к ним в избы, забыв об уговоре не следить за ней.
В моменты мук, напротив, он был худ, бледен, болен, не ел и ходил по полям, ничего не видя, забывая дорогу,
спрашивая у встречных
мужиков, где Малиновка, направо или налево?
— Молока
у мужиков спросит или после придет,
у Марины чего-нибудь
спросит поесть.
— Будешь задумчив, как навяжется такая супруга, как Марина Антиповна! Помнишь Антипа? ну, так его дочка! А золото-мужик, большие
у меня дела делает: хлеб продает, деньги получает, — честный, распорядительный, да вот где-нибудь да подстережет судьба!
У всякого свой крест! А ты что это затеял, или в самом деле с ума сошел? —
спросила бабушка, помолчав.
— А вы сами, cousin, что делаете с этими несчастными: ведь
у вас есть тоже
мужики и эти… бабы? —
спросила она с любопытством.
Да
спросите у нас, в степи где-нибудь, любого
мужика, много ли он знает об англичанах, испанцах или итальянцах? не мешает ли он их под общим именем немцев, как корейцы мешают все народы, кроме китайцев и японцев, под именем варваров?
У нас в обществе, я помню, еще задолго до суда, с некоторым удивлением
спрашивали, особенно дамы: «Неужели такое тонкое, сложное и психологическое дело будет отдано на роковое решение каким-то чиновникам и, наконец,
мужикам, и „что-де поймет тут какой-нибудь такой чиновник, тем более
мужик?“ В самом деле, все эти четыре чиновника, попавшие в состав присяжных, были люди мелкие, малочиновные, седые — один только из них был несколько помоложе, — в обществе нашем малоизвестные, прозябавшие на мелком жалованье, имевшие, должно быть, старых жен, которых никуда нельзя показать, и по куче детей, может быть даже босоногих, много-много что развлекавшие свой досуг где-нибудь картишками и уж, разумеется, никогда не прочитавшие ни одной книги.
— Скажите, пожалуйста, —
спросил я Полутыкина за ужином, — отчего
у вас Хорь живет отдельно от прочих ваших
мужиков?
Сколько раз мне, например, случалось
спросить у встречного
мужика: как, братец, проехать, положим, в Грачовку?
Иные помещики вздумали было покупать сами косы на наличные деньги и раздавать в долг
мужикам по той же цене; но
мужики оказались недовольными и даже впали в уныние; их лишали удовольствия щелкать по косе, прислушиваться, перевертывать ее в руках и раз двадцать
спросить у плутоватого мещанина-продавца: «А что, малый, коса-то не больно того?» Те же самые проделки происходят и при покупке серпов, с тою только разницей, что тут бабы вмешиваются в дело и доводят иногда самого продавца до необходимости, для их же пользы, поколотить их.
Подите-ка,
спросите у своих
мужиков: как, мол, эта земля прозывается?
Мы остановились
у станции, ямщик стал откладывать, высокий
мужик показался в сенях и
спросил...
— Он же и
спрашивает! А за что ты украл кобылу
у приезжего
мужика, Черевика?
Это уже приходили
мужики и бабы из чужих, соседних деревень и, приходя, потихоньку что-то
спрашивали у вихровских крестьян, а те утвердительно кивали им на это головой.
— Чем же дурно? —
спросил полковник, удивленный этим замечанием сына. — Так же, как и
у других. Я еще больше даю, супротив других, и месячины, и привара, а
мужики едят свое, не мое.
Нарядные
мужики ввели его в сени и стали раздевать его. Иван дрожал всем телом. Когда его совсем раздели, то повели вверх по лестнице; Иван продолжал дрожать. Его ввели, наконец, и в присутствие. Председатель стал
спрашивать;
у Ивана стучали зубы, — он не в состоянии даже был отвечать на вопросы. Доктор осмотрел его всего, потрепал по спине, по животу.
— Они
спрашивали, кои
у нас
мужики богаты, чтобы ограбить их; я им сказывала.
Она очнулась, перевела дыхание —
у крыльца стоял
мужик с широкой светлой бородой, пристально глядя голубыми глазами в лицо ей. Кашляя и потирая горло обессиленными страхом руками, она с трудом
спросила его...
Мать смотрела на него сверху вниз и ждала момента, когда удобнее уйти в комнату. Лицо
у мужика было задумчивое, красивое, глаза грустные. Широкоплечий и высокий, он был одет в кафтан, сплошь покрытый заплатами, в чистую ситцевую рубаху, рыжие, деревенского сукна штаны и опорки, надетые на босую ногу. Мать почему-то облегченно вздохнула. И вдруг, подчиняясь чутью, опередившему неясную мысль, она неожиданно для себя
спросила его...
После полудня, разбитая, озябшая, мать приехала в большое село Никольское, прошла на станцию,
спросила себе чаю и села
у окна, поставив под лавку свой тяжелый чемодан. Из окна было видно небольшую площадь, покрытую затоптанным ковром желтой травы, волостное правление — темно-серый дом с провисшей крышей. На крыльце волости сидел лысый длиннобородый
мужик в одной рубахе и курил трубку. По траве шла свинья. Недовольно встряхивая ушами, она тыкалась рылом в землю и покачивала головой.
Спросила, и все в ней туго натянулось — мускулы, кости. Она выпрямилась, глядя на
мужика остановившимися глазами. В голове
у нее быстро мелькали колючие мысли...
Евгений Михайлович вышел и тотчас же позвал дворника, красивого, необыкновенно сильного и ловкого щеголя, веселого малого Василья, и сказал ему, что если
у него будут
спрашивать, где взяты последние дрова, чтобы он говорил, что в складе, а что
у мужиков дров не покупали.
Если приезжий
мужик спрашивал, как ближе пройти в то или иное место города, ему всегда указывали неверное направление, — это до такой степени вошло
у всех в привычку, что уже не доставляло удовольствия обманщикам.
— Говорится: господа
мужику чужие люди. И это — неверно. Мы — тех же господ, только — самый испод; конешно, барин учится по книжкам, а я — по шишкам, да
у барина более задница — тут и вся разница. Не-ет, парни, пора миру жить по-новому, сочинения-то надобно бросить, оставить? Пускай каждый
спросит себя: я — кто? Человек. А он кто? Опять человек. Что же теперь: али бог с него на семишник лишнего требует? Не-ет, в податях мы оба пред богом равны…
Помню, раз в монастырской книжной лавке Оптиной пустыни, я присутствовал при выборе старым
мужиком божественных книг для своего грамотного внука. Монах подсовывал ему описание мощей, праздников, явлений икон, псалтырь и т. п. Я
спросил старика, есть ли
у него Евангелие? Нет. «Дайте ему русское Евангелие», — сказал я монаху. «Это им нейдет», — сказал мне монах.
— Знаешь ты, —
спросил он Матвея, — что её отца от семьи продали? Продали мужа, а жену с дочерью оставили себе. Хороший
мужик был, слышь, родитель-то
у ней, — за строптивость его на Урал угнали железо добывать. Напоследях, перед самой волей, сильно баре обозлились, множество народа извели!
— Извините меня. Я не могу говорить об этом хладнокровно. Но вы сейчас
спрашивали меня, люблю ли я свою родину? Что же другое можно любить на земле? Что одно неизменно, что выше всех сомнений, чему нельзя не верить после Бога? И когда эта родина нуждается в тебе… Заметьте: последний
мужик, последний нищий в Болгарии и я — мы желаем одного и того же.
У всех
у нас одна цель. Поймите, какую это дает уверенность и крепость!
— Зачем это тебе? — удивился я… (Надо заметить, что Ярмола считается самым бедным и самым ленивым
мужиком во всем Переброде: жалованье и свой крестьянский заработок он пропивает; таких плохих волов, как
у него, нет нигде в окрестности. По моему мнению, ему-то уж ни в каком случае не могло понадобиться знание грамоты.) Я еще раз
спросил с сомнением: — Для чего же тебе надо уметь писать фамилию?
«Чтоб было
у тебя всё», а из чего
мужику взять, того не
спрашивал.
У нас
мужик и шапки ни перед кем не ломает; знай себе одного Бонапарта, да и все тут!» — «А кто этот Бонапарт, батюшка?» —
спросил я.
— Да; это
у меня уж так заведено. Кстати, позвольте
спросить, ведь
у вас, кажется, все
мужики на оброке?
Александра Павловна дошла до деревеньки, остановилась
у крайней избушки, весьма ветхой и низкой, и, подозвав своего казачка, велела ему войти в нее и
спросить о здоровье хозяйки. Он скоро вернулся в сопровождении дряхлого
мужика с белой бородой.
—
Мужик пришел, велел
спросить у Егора Михалыча, прикажут ли дожидаться сходке? — сказала Дуняша и сердито взглянула на Егора Михайловича. («Экой этот приказчик! — подумала она: — растревожил барыню; теперь опять не даст заснуть до второго часа».)
Мальчишки и
мужики толпились
у крыльца и с испуганными лицами смотрели в двери и в окна, ничего не видя и не понимая, и
спрашивая друг
у друга, в чем дело.
— Незаконно? Но законен ли сам купец? —
спрашивает Кувалда. — Что есть купец? Рассмотрим это грубое и нелепое явление. Прежде всего каждый купец —
мужик. Он является из деревни и по истечении некоторого времени делается купцом. Для того, чтобы сделаться купцом, нужно иметь деньги. Откуда
у мужика могут быть деньги? Как известно, они не являются от трудов праведных. Значит,
мужик так или иначе мошенничал. Значит, купец — мошенник-мужик!
2-й
мужик. Ну, что я хотел
спросить: эта вот девушка живет
у вас с нашей стороны — Аксиньина-то. Ну что? Как? Как она живет, значит, честно ли?
Бетси. А вот
спросите у мама. Для Вово за собак заплатить пятьсот рублей не дорого, а платье сто рублей дорого. А не могу же я играть чучелой! (На
мужиков.) А это кто такие?
3-й
мужик. Напрасно ты, мать, ей-богу, напрасно.
У моей старухи, скажем,
спроси. Какой я гнилой? Я, как стеклышко, скажем.
— А позвольте
спросить, где вы наблюдали и изучали славянскую семью?
У высших сословий, живущих особою жизнию, в городах, которые оставили сельский быт, один народный
у нас, по большим дорогам, где
мужик сделался торгашом, где ваша индустрия развратила его довольством, развила в нем искусственные потребности? Семья не тут сохранилась; хотите ее видеть, ступайте в скромные деревеньки, лежащие по проселочным дорогам.