Неточные совпадения
В серой, цвета осеннего неба, шубке, в странной шапочке из меха голубой белки, сунув руки в муфту такого же меха, она была подчеркнуто заметна. Шагала расшатанно, идти в
ногу с нею было неудобно. Голубой, сверкающий воздух жгуче щекотал ее ноздри, она
прятала нос в муфту.
Швырнув на стол салфетку, она вскочила на
ноги и, склонив голову на правое плечо,
спрятав руки за спиною, шагая солдатским шагом и пофыркивая носом, заговорила тягучим, печальным голосом...
Слезы текли скупо из его глаз, но все-таки он ослеп от них, снял очки и
спрятал лицо в одеяло у
ног Варвары. Он впервые плакал после дней детства, и хотя это было постыдно, а — хорошо: под слезами обнажался человек, каким Самгин не знал себя, и росло новое чувство близости к этой знакомой и незнакомой женщине. Ее горячая рука гладила затылок, шею ему, он слышал прерывистый шепот...
В большой столовой со множеством фаянса на стенах Самгина слушало десятка два мужчин и дам, люди солидных объемов, только один из них, очень тощий, но с круглым, как глобус, брюшком стоял на длинных
ногах,
спрятав руки в карманах, покачивая черноволосой головою, сморщив бледное, пухлое лицо в широкой раме черной бороды.
Во сне Варвара была детски беспомощна, свертывалась в маленький комок, поджав
ноги к животу,
спрятав руки под голову или под бок себе.
Он выработал себе походку, которая, воображал он, должна была придать важность ему, шагал не сгибая
ног и
спрятав руки за спину, как это делал учитель Томилин. На товарищей он посматривал немного прищурясь.
Было почти приятно смотреть, как Иван Дронов, в кургузенькой визитке и соломенной шляпе,
спрятав руки в карманы полосатых брюк, мелкими шагами бегает полчаса вдоль стены, наклонив голову, глядя под
ноги себе, или вдруг, точно наткнувшись на что-то, остановится и щиплет пальцами светло-рыжие усики.
— Черт побери — слышите? — спросил Правдин, ускоряя шаг, но, свернув за угол, остановился, поднял
ногу и,
спрятав ее под пальто, пробормотал, держась за стену, стоя на одной
ноге: — Ботинок развязался.
Штатский человек, выдернув штык и пошевелив Дьякона, поставил ружье к
ноге, вынул из кармана тряпочку или варежку, провел ею по штыку снизу вверх, потом тряпочку
спрятал, а ладонью погладил свой зад. Солдатик, подпрыгивая, точно резиновый, совал штыком в воздух и внятно говорил...
Он говорил еще что-то, но Самгин не слушал его, глядя, как водопроводчик, подхватив Митрофанова под мышки, везет его по полу к пролому в стене. Митрофанов двигался, наклонив голову на грудь,
спрятав лицо; пальто, пиджак на нем были расстегнуты, рубаха выбилась из-под брюк,
ноги волочились по полу, развернув носки.
Он сбил окурок щелчком, плюнул вслед ему и топнул
ногой о землю, а лысый, сморщив лицо,
спрятав глаза, взметнул голову и тонко засмеялся в небо.
Офицер вскинул голову, вытянул
ноги под стол, а руки
спрятал в карманы, на лице его явилось выражение недоумевающее. Потянув воздух носом, он крякнул и заговорил негромко, размышляющим тоном...
Ну чем он не европеец? Тем, что однажды за обедом
спрятал в бумажку пирожное, а в другой раз слизнул с тарелки сою из анчоусов, которая ему очень понравилась? это местные нравы — больше ничего. Он до сих пор не видал тарелки и ложки, ел двумя палочками, похлебку свою пил непосредственно из чашки. Можно ли его укорять еще и за то, что он, отведав какого-нибудь кушанья, отдавал небрежно тарелку Эйноске, который, как пудель, сидел у
ног его? Переводчик брал, с земным поклоном, тарелку и доедал остальное.
В Китае мятеж; в России готовятся к войне с Турцией. Частных писем привезли всего два. Меня зовут в Шанхай: опять раздумье берет, опять нерешительность — да как, да что? Холод и лень одолели совсем, особенно холод, и лень тоже особенно. Вчера я спал у капитана в каюте; у меня невозможно раздеться; я пишу, а другую руку
спрятал за жилет;
ноги зябнут.
«Ну а меховое одеяло зачем?» — спросил я. «На Лене почти всегда бывает хиус…» — «Что это такое хиус?» — «Это ветер, который метет снег; а ветер при морозе — беда: не спасут никакие панталоны; надо одеяло…» — «С кульком, чтоб
ноги прятать», — прибавил другой. «Только все летом!» — повторяют все. «Ах, если б летом пожаловали, тогда-то бы мехов у нас!..»
Положив
ногу на
ногу и
спрятав руки в рукава, он жевал табак и по временам открывал рот… что за рот! не обращая ни на что внимания.
Иногда по двору ходил, прихрамывая, высокий старик, бритый, с белыми усами, волосы усов торчали, как иголки. Иногда другой старик, с баками и кривым носом, выводил из конюшни серую длинноголовую лошадь; узкогрудая, на тонких
ногах, она, выйдя на двор, кланялась всему вокруг, точно смиренная монахиня. Хромой звонко шлепал ее ладонью, свистел, шумно вздыхал, потом лошадь снова
прятали в темную конюшню. И мне казалось, что старик хочет уехать из дома, но не может, заколдован.
А Левша все это время на холодном парате лежал; потом поймал городовой извозчика, только без теплой лисы, потому что они лису в санях в таком разе под себя
прячут, чтобы у полицейских скорей
ноги стыли.
Я не обманулся: это была действительно глыба. И притом глыба, покушавшаяся быть любезною и отчасти даже грациозною. Вошел он в гостиную как-то боком, приятно переплетая
ногами, вынул из ушей канат,
спрятал его в жилетный карман и подошел Машеньке к ручке.
— Не хочу! — ясно сказал Федя, вскочив на
ноги. Лицо его залилось румянцем волнения, глаза засверкали, он почему-то
спрятал руки за спину.
Мать видела, что бумаги хватают,
прячут за пазухи, в карманы, — это снова крепко поставило ее на
ноги. Спокойнее и сильнее, вся напрягаясь и чувствуя, как в ней растет разбуженная гордость, разгорается подавленная радость, она говорила, выхватывая из чемодана пачки бумаги и разбрасывая их налево и направо в чьи-то быстрые, жадные руки.
Не дослушав, я опрометью бросился к нему наверх — я позорно спасался бегством. Не было силы поднять глаза — рябило от сверкающих, стеклянных ступеней под
ногами, и с каждой ступенью все безнадежней: мне, преступнику, отравленному, — здесь не место. Мне никогда уж больше не влиться в точный механический ритм, не плыть по зеркально-безмятежному морю. Мне — вечно гореть, метаться, отыскивать уголок, куда бы
спрятать глаза, — вечно, пока я наконец не найду силы пройти и —
Мне показалось, что я пропал, — подсидели меня эти люди, и теперь мне уготовано место в колонии для малолетних преступников! Когда так — все равно! Уж если тонуть, так на глубоком месте. Я сунул в руки приказчика псалтирь, он
спрятал его под пальто и пошел прочь, но тотчас повернулся, и — псалтирь упал к моим
ногам, а человек зашагал прочь, говоря...
— А без чулок приятнее, — сказала Людмила,
спрятала чулки в карман и всунула
ноги в башмаки.
Сеня Комаровский был молчалив.
Спрятав голову в плечи, сунув руки в карманы брюк, он сидел всегда вытянув вперёд короткие, маленькие
ноги, смотрел на всех круглыми, немигающими глазами и время от времени медленно растягивал тонкие губы в широкую улыбку, — от неё Кожемякину становилось неприятно, он старался не смотреть на горбуна и — невольно смотрел, чувствуя к нему всё возрастающее, всё более требовательное любопытство.
— Полосатая, а
ноги — длинные, и от неё ничего нельзя
спрятать…
Затем Пепко сделал рукой свой единственный жест, сладко зажмурил глаза и кончил тем, что бросился на свою кровать. Это было непоследовательно, как и дальнейшие внешние проявления собственной Пепкиной эмоции. Он лежал на кровати ничком и болтал
ногами; он что-то бормотал, хихикал и
прятал лицо в подушку; он проявлял вообще «резвость дитяти».
На бледном лице Фомы выступили красные пятна, он переступил с
ноги на
ногу, судорожным движением
спрятал руки в карманы пиджака и ровным, твердым голосом сказал...
Затем он опять вышел и через минуту вернулся в шубе и в цилиндре. Подойдя к коту, он взял его за передние лапы, поднял и
спрятал его на груди под шубу, причем Федор Тимофеич казался очень равнодушным и даже не потрудился открыть глаз. Для него, по-видимому, было решительно все равно: лежать ли, или быть поднятым за
ноги, валяться ли на матрасике, или покоиться на груди хозяина под шубой…
Персиков жетон истоптал
ногами, а расписку
спрятал под пресс. Затем какая-то мысль омрачила его крутой лоб. Он бросился к телефону, вытрезвонил Панкрата в институте и спросил у него: «Все ли благополучно?» Панкрат нарычал что-то такое в трубку, из чего можно было понять, что, по его мнению, все благополучно. Но Персиков успокоился только на одну минуту. Хмурясь, он уцепился за телефон и наговорил в трубку такое...
Как всегда, Яков ушёл от неё успокоенный, а через семь дней, рано утром табельщик Елагин, маленький, рябой, с кривым носом, сообщил, что на рассвете, когда ткачи ловили бреднем рыбу, ткач Мордвинов, пытаясь спасти тонувшего охотника Носкова, тоже едва не утоп и лёг в больницу. Слушая гнусавый доклад, Яков сидел, вытянув
ноги для того, чтоб глубже
спрятать руки в карманы, руки у него дрожали.
«Я сломал ему челюсть…» — подумал я, и
ноги мои подкосились. Благословляя судьбу за то, что ни фельдшера, ни акушерок нет возле меня, я воровским движением завернул плод моей лихой работы в марлю и
спрятал в карман. Солдат качался на табурете, вцепившись одной рукой в ножку акушерского кресла, а другою — в ножку табурета, и выпученными, совершенно ошалевшими глазами смотрел на меня. Я растерянно ткнул ему стакан с раствором марганцовокислого калия и велел...
Вдруг мимо окна быстро мелькнули серые
ноги нашего учителя; едва успели мы
спрятать водку под стол, как он явился среди нас, и началось толкование мудрых выводов Чернышевского.
Подготовки нет, а ремесленность уже проникает всюду. Ремесленность самого низшего сорта, ремесленность, ничего иного не вожделеющая, кроме гроша. Надул, сосводничал, получил грош, из оного копейку пропил, другую
спрятал — в этом весь интерес настоящего. Когда грошей накопится достаточно, можно будет задрать
ноги на стол и начать пить без просыпу: в этом весь идеал будущего.
Ребенок, кажется, сознавал, что он нехорош собою, потому что очень не любил, когда приезжали гости, особливо нарядные, которые часто привозили с собою прехорошеньких детей и говорили с ними по-французски; ему было очень совестно сидеть при них в гостиной; он
прятал свои руки и
ноги, или, лучше сказать, весь старался спрятаться в угол, в котором обыкновенно усаживался.
— Ты бога не обижай… Чего тебе надо?.. Ничего не надо… Кусочек хлебца разве. А бога обижать грех. Это от беса. Беси — они всяко
ногу подставляют. Знаю я их. Обижены они, беси-то. Злые. Обижены, оттого и злы. Вот и не надо обижаться, а то уподобишься бесу. Тебя обидят, а ты им скажи: спаси вас Христос! И уйди прочь. Ну их! Тленность они все. Главное-то — твоё. Душу-то не отнимут.
Спрячь её, и не отнимут.
Он говорил нараспев и
прятал лицо, все круче выгибая спину, держа себя рукою за пальцы
ноги и для чего-то дергая ее вверх. Казалось — он колдует, говорит заклинание на кровь.
Она упала в постель, и мелкие, истерические рыдания, мешающие дышать, от которых сводит руки и
ноги, огласили спальню. Вспомнив, что через три-четыре комнаты ночует гость, она
спрятала голову под подушку, чтобы заглушить рыдания, но подушка свалилась на пол, и сама она едва не упала, когда нагнулась за ней; потянула она к лицу одеяло, но руки не слушались и судорожно рвали всё, за что она хваталась.
— Да, — отвечаю сквозь слезы, — он улетел. Ты из него душу, как голубя из клетки, выпустил! — и, повергшись к
ногам усопшего, стенал я и плакал над ним даже до вечера, когда пришли из монастырька иноки,
спрятали его мощи, положили в гроб и понесли, так как он сим утром, пока я, нетяг, спал, к церкви присоединился.
— Не понимаю и не понимаю. Выверты какие-то… Вдруг ни с того ни с сего «О, закрой свои бледные
ноги». Это что же такое, я вас спрашиваю? Что сей сон значит? Ну, хорошо, и я возьму и напишу: «Ах,
спрячь твой красный нос!» и точка. И все. Чем же хуже, я вас спрашиваю?
Простясь с матерью, Лиза одна пошла в бывшую дядину комнату. Надев белую кофточку и
спрятав в платок свою густую длинную косу, она потушила свечу, подняла окно и с
ногами села на стул, устремив задумчивые глаза на пруд, теперь уж весь блестевший серебряным сияньем.
Он открыл какой-то известный лаз в страшную спальню покойного императора, успел пронести туда простыню и там ее
спрятал, а по вечерам забирался сюда, покрывался с
ног до головы этой простынею и становился в темном окне, которое выходило на Садовую улицу и было хорошо видно всякому, кто, проходя или проезжая, поглядит в эту сторону.
Хитрит, окаянная, обмануть, обвести хочется ей человека — села в тот чудный цветок
спрятать гусиные свои
ноги с черными перепонками.
— Что же это! — И бросилась ко мне, обняла, упала около меня,
пряча голову у отрезанных
ног, с ужасом отстраняясь от них и снова припадая, целуя эти обрезки и плача.
Едва держась на
ногах, долго он старался
спрятать в карман захваченный на бегу нераскупоренный штоф водки — и потом хотел было кого-то начать звать, но язык его, после сплошной трехдневной работы, вдруг так сильно устал, что как прилип к гортани, так и не хочет шевелиться. Но и этого мало, — и
ноги Сафроныча оказались не исправнее языка, и они так же не хотели идти, как язык отказывался разговаривать, да и весь он стал никуда не годен: и глаза не видят, и уши его не слышат, и только голову ко сну клонит.
Густав сидел в углублении комнаты, держа на колене румяное, как спелое яблочко, дитя, двухлетнюю дочь бывшего кастеляна, которая, стиснув в ручонках своих кусок белого хлеба, то лукаво манила им собаку, прыгавшую около нее на задних
ногах, то с хохотом
прятала его под мышку, когда эта готовилась схватить приманку.
«И он стоит у
ног моих, как стояла Груня, обнимает, целует их! О, какой же он нежный, страстный!..» — говорила про себя Мариорица и,
спрятав записочку под подушку, объявила горничной, что она хочет лечь спать.
— Много благодарен твоей милости, Григорий Лукьянович, только прикажи — какую ни на есть службу сослужу… — упал приезжий в
ноги Скуратова, быстро
спрятав кошелек за голенище.
— Отойди, Лиля! Не трогай меня! Говорю я тебе, — глухо говорил Павел,
пряча лицо, — я гря… грязный… Грязный! — тяжело выдохнул он мучительное слово и весь, с головы до
ног, содрогнулся от мгновенно пронесшегося и сдержанного рыдания.
— Это твоя сабля? — кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами
спрятал свои мохнатые
ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.