Неточные совпадения
Анализуя
свое чувство и
сравнивая его с прежними, она ясно видела, что не была бы влюблена в Комисарова, если б он не спас
жизни Государя, не была бы влюблена в Ристич-Куджицкого, если бы не было Славянского вопроса, но что Каренина она любила за него самого, за его высокую непонятую душу, за милый для нее тонкий звук его голоса с его протяжными интонациями, за его усталый взгляд, за его характер и мягкие белые руки с напухшими жилами.
Самгин мог бы
сравнить себя с фонарем на площади: из улиц торопливо выходят, выбегают люди; попадая в круг его света, они покричат немножко, затем исчезают, показав ему
свое ничтожество. Они уже не приносят ничего нового, интересного, а только оживляют в памяти знакомое, вычитанное из книг, подслушанное в
жизни. Но убийство министра было неожиданностью, смутившей его, — он, конечно, отнесся к этому факту отрицательно, однако не представлял, как он будет говорить о нем.
Он
сравнивал ее с другими, особенно «новыми» женщинами, из которых многие так любострастно поддавались
жизни по новому учению, как Марина
своим любвям, — и находил, что это — жалкие, пошлые и более падшие создания, нежели все другие падшие женщины, уступавшие воображению, темпераменту, и даже золоту, а те будто бы принципу, которого часто не понимали, в котором не убедились, поверив на слово, следовательно, уступали чему-нибудь другому, чему простодушно уступала, например, жена Козлова, только лицемерно или тупо прикрывали это принципом!
— Ах, извините, mon ange… Я боялась вам высказаться откровенно, но теперь должна сознаться, что Сергей Александрыч действительно немного того… как вам сказать… ну, недалек вообще (Хина повертела около
своего лба пальцем). Если его
сравнить, например, с Александром Павлычем… Ах, душечка, вся наша
жизнь есть одна сплошная ошибка! Давно ли я считала Александра Павлыча гордецом… Помните?.. А между тем он совсем не горд, совсем не горд… Я жестоко ошиблась. Не горд и очень умен…
Сомнения! — разве совместима речь о сомнениях с мыслью о вечно ликующих детях? Сомнения — ведь это отрава человеческого существования. Благодаря им человек впервые получает понятие о несправедливостях и тяготах
жизни; с их вторжением он начинает
сравнивать, анализировать не только
свои собственные действия, но и поступки других. И горе, глубокое, неизбывное горе западает в его душу; за горем следует ропот, а отсюда только один шаг до озлобления…
В
свою очередь, люди, пришедшие в восторг от «
Своих людей», скоро заметили, что Островский,
сравнивая старинные начала русской
жизни с новыми началами европеизма в купеческом быту, постоянно склоняется на сторону первых.
Сравнивая по временам здешнюю
жизнь с
своею уездною, Розанов находил, что тут живется гораздо потруднее, и переполнялся еще большим почтением и благодарностью к Нечаю и особенно к его простодушной жене. С ней они с первого же дня стали совершенно
своими людьми и доверчиво болтали друг с другом обо всем, что брело на ум.
В продолжение целой зимы она прожила в чаду беспрерывной сутолоки, не имея возможности придти в себя, дать себе отчет в
своем положении. О будущем она, конечно, не думала: ее будущее составляли те ежемесячные пятнадцать рублей, которые не давали ей погибнуть с голода. Но что такое с нею делается? Предвидела ли она, даже в самые скорбные минуты
своего тусклого существования, что ей придется влачить
жизнь, которую нельзя было
сравнить ни с чем иным, кроме хронического остолбенения?
— Наконец — господи боже мой! — я тебе узнала цену,
сравнив его с тобой! — воскликнула Настенька. — Ты тоже эгоист, но ты живой человек, ты век
свой стремишься к чему-нибудь, страдаешь ты, наконец, чувствуешь к людям и к их известным убеждениям либо симпатию, либо отвращение, и сейчас же это выразишь в
жизни; а Белавин никогда: он обо всем очень благородно рассудит и дальше не пойдет! Ему легко жить на свете, потому что он тряпка, без крови, без сердца, с одним только умом!..
Вспомнив о заграничной, или, правильнее сказать, парижской, бульварной
жизни и
сравнивая ее с настоящей
своей жизнью, генерал впал в грустное настроение духа и, молча прислушиваясь к
своему пищеварению, продолжал сосать сигару, так что Янсутский, не любивший ни на минуту оставаться без какой-нибудь деятельности, обратился с разговором к Долгову.
Отчего уходящий приятель хохочет, выйдя за дверь, тут же дает самому себе слово никогда не приходить к этому чудаку, хотя этот чудак, в сущности, и превосходнейший малый, и в то же время никак не может отказать
своему воображению в маленькой прихоти:
сравнить, хоть отдаленным образом, физиономию
своего недавнего собеседника во все время свидания с видом того несчастного котеночка, которого измяли, застращали и всячески обидели дети, вероломно захватив его в плен, сконфузили в прах, который забился наконец от них под стул, в темноту, и там целый час на досуге принужден ощетиниваться, отфыркиваться и мыть
свое обиженное рыльце обеими лапами и долго еще после того враждебно взирать на природу и
жизнь и даже на подачку с господского обеда, припасенную для него сострадательною ключницею?
Она не думала, не рассуждала, но, вспоминая
свою прежнюю
жизнь в подвале, в тесном кругу забот о муже и хозяйстве, невольно
сравнивала прошлое с настоящим, и мрачные картины подвального существования постепенно отходили всё далее и далее от неё. Барачное начальство полюбило её за сметливость и уменье работать, все относились к ней ласково, в ней видели человека, это было ново для неё, оживляло её…
— Глаз мой верен. Да, если б не вино, не стал бы городить такой вздор, особенно к концу вашего спора.
Сравнивая свою судьбу со счастливой
жизнью вашего адвоката, он высказал перед нами тайну
своего сердца. Заметили ли, как Лизавета Михайловна при появлении его сделалась белее скатерти на чайном столе? Рука ее задрожала так, что, я думала, чайник выпадет и произойдет какой-нибудь скандал. Видели ли вы все это?
Нет, никогда в
жизни своей, в Италии, на родине, на пути в Москву, не встречал он женщины, которую дерзнул бы хоть приблизительно
сравнить с нею.
Когда какой-нибудь поручик проигрывал в карты или в пьяном виде устраивал дебош, после которого стыдно смотреть даже в зеркало, он непременно шел к Пушкареву — посидеть и образоваться; и, сидя и образуясь понемногу, уже начиная видеть возможность новой
жизни, он с некоторым великодушным сожалением смотрел на Юрия Михайловича,
сравнивал бездны
своей души с его ясной плоскостью и думал: экий ты, брат, ясный!