Неточные совпадения
«Бабенка, а умней тебя! —
Помещик вдруг осклабился
И начал хохотать. —
Ха-ха! дурак!.. Ха-ха-ха-ха!
Дурак! дурак! дурак!
Придумали: господский
срок!
Ха-ха… дурак! ха-ха-ха-ха!
Господский
срок — вся
жизнь раба!
Забыли, что ли, вы:
Я Божиею милостью,
И древней царской грамотой,
И родом и заслугами
Над вами господин...
Он весел был. Чрез две недели
Назначен был счастливый
срок.
И тайна брачныя постели
И сладостной любви венок
Его восторгов ожидали.
Гимена хлопоты, печали,
Зевоты хладная чреда
Ему не снились никогда.
Меж тем как мы, враги Гимена,
В домашней
жизни зрим один
Ряд утомительных картин,
Роман во вкусе Лафонтена…
Мой бедный Ленский, сердцем он
Для оной
жизни был рожден.
В Кузминском же дело оставалось еще так, как он сам устроил его, т. е. что деньги за землю должен был получать он, но нужно было установить
сроки и определить, сколько брать из этих денег для
жизни и сколько оставить в пользу крестьян.
Перед нами и его подвиги, его
жизнь и дела его: пришел
срок, и все развернулось, все обнаружилось.
Это было как бы последним умилением, поддержавшим в нем неимоверное оживление, но на малый лишь
срок, ибо
жизнь его пресеклась вдруг…
Раз, только раз, дано было ему мгновение любви деятельной, живой, а для того дана была земная
жизнь, а с нею времена и
сроки, и что же: отвергло сие счастливое существо дар бесценный, не оценило его, не возлюбило, взглянуло насмешливо и осталось бесчувственным.
Так, например, удэгеец Си Ба-юн за то, что к указанному
сроку не доставил определенного числа соболей, был так избит палками, что на всю
жизнь остался калекой.
Старик, о котором идет речь, был существо простое, доброе и преданное за всякую ласку, которых, вероятно, ему не много доставалось в
жизни. Он делал кампанию 1812 года, грудь его была покрыта медалями,
срок свой он выслужил и остался по доброй воле, не зная, куда деться.
Струнников притих. Отсидев положенный
срок в губернском комитете, он воротился в Словущенское, но
жизнь его уже потекла по-иному. Предчувствия не обманули его: Прокофий остался, но главного повара посредник отсудил раньше обязательного
срока за то, что Федор Васильич погорячился и дал ему однуплюху (а повар на судбище солгал и показал триплюхи).
Но
жизнь его была, как говорится, чисто сибирная, потому что матушка не давала ему ни отдыху, ни
сроку.
Ему оставалось немного дослужить до пенсии. В период молодой неудовлетворенности он дважды бросал службу, и эти два — три года теперь недоставали до
срока. Это заставляло его сильно страдать: дотянуть во что бы то ни стало, оставить пенсию семье — было теперь последней задачей его
жизни.
Бойкая
жизнь Поволжья просто ошеломила Галактиона. Вот это, называется, живут вовсю. Какими капиталами ворочают, какие дела делают!.. А здесь и развернуться нельзя: все гужом идет. Не ускачешь далеко. А там и чугунка и пароходы. Все во-время, на
срок. Главное, не ест перевозка, — нет месячных распутиц, весенних и осенних, нет летнего ненастья и зимних вьюг, — везде скатертью дорога.
Прошло уже пять лет петербургской
жизни, и, разумеется, в такой
срок многое определилось.
Он говорил, что эти пять минут казались ему бесконечным
сроком, огромным богатством; ему казалось, что в эти пять минут он проживет столько
жизней, что еще сейчас нечего и думать о последнем мгновении, так что он еще распоряжения разные сделал: рассчитал время, чтобы проститься с товарищами, на это положил минуты две, потом две минуты еще положил, чтобы подумать в последний раз про себя, а потом, чтобы в последний раз кругом поглядеть.
Тем не менее я имею полное право, по самым точным данным, утверждать, что господину Бурдовскому хотя, конечно, и была слишком хорошо известна эпоха его рождения, но совершенно не было известно обстоятельство этого пребывания Павлищева за границей, где господин Павлищев провел большую часть
жизни, возвращаясь в Россию всегда на малые
сроки.
Чистописание затянулось;
срок отпуска моих дядей кончался, и они уехали в полк, с твердым, однако, намерением выйти немедленно в отставку, потому что
жизнь в Уфе очень им понравилась.
Он выжил уже почти год в изгнании, в известные
сроки писал к отцу почтительные и благоразумные письма и наконец до того сжился с Васильевским, что когда князь на лето сам приехал в деревню (о чем заранее уведомил Ихменевых), то изгнанник сам стал просить отца позволить ему как можно долее остаться в Васильевском, уверяя, что сельская
жизнь — настоящее его назначение.
Так прошло года полтора. Все бы хорошо, но Александр к концу этого
срока стал опять задумываться. Желаний у него не было никаких, а какие и были, так их немудрено было удовлетворить: они не выходили из пределов семейной
жизни. Ничто его не тревожило: ни забота, ни сомнение, а он скучал! Ему мало-помалу надоел тесный домашний круг; угождения матери стали докучны, а Антон Иваныч опротивел; надоел и труд, и природа не пленяла его.
Тут, положим, тоже
жизнь — острожная, каторжная; но кто бы ни был каторжник и на какой бы
срок он ни был сослан, он решительно, инстинктивно не может принять свою судьбу за что-то положительное, окончательное, за часть действительной
жизни.
Срок свадьбы таили до самого назначенного дня даже от шаферов, чтоб не проболтались. Сперва позвали в шаферы Рутилова и Володина, — оба охотно согласились: Рутилов ожидал забавного анекдота. Володину было лестно играть такую значительную роль при таком выдающемся событии в
жизни такого почтенного лица. Потом Передонов сообразил, что ему мало одного шафера. Он сказал...
Шумная, жадная, непрерывная суета
жизни раздражала, вызывая угрюмое настроение. Люди ходили так быстро, точно их позвали куда-то и они спешат, боясь опоздать к
сроку; днём назойливо приставали разносчики мелкого товара и нищие, вечером — заглядывали в лицо гулящие девицы, полицейские и какие-то тёмные ребята.
— Дай
срок, все в своем месте объясню. Так вот, говорю: вопрос, которая манера лучше, выдвинулся не со вчерашнего дня. Всегда были теоретики и практики, и всегда шел между ними спор, как пристойнее
жизнь прожить: ничего не совершив, но в то же время удержав за собой право сказать: по крайней мере, я навозной жижи не хлебнул! или же, погрузившись по уши в золото, в виде награды сознавать, что вот, мол, и я свою капельку в сосуд преуспеянья пролил…
— Дерево — не баба! Однако —
жизнь — как костер неугасимый, вспыхнет и эта молоканка, дай
срок! Тогда увидим, какими она цветами расцветет…
Вершинин(подумав). Как вам сказать? Мне кажется, все на земле должно измениться мало-помалу и уже меняется на наших глазах. Через двести — триста, наконец тысячу лет, — дело не в
сроке, — настанет новая, счастливая
жизнь. Участвовать в этой
жизни мы не будем, конечно, но мы для нее живем теперь, работаем, ну, страдаем, мы творим ее — и в этом одном цель нашего бытия и, если хотите, наше счастье.
В детстве даже часы, когда отсутствовала мать, тревожили сердце и воображение населяли призраками возможных бед и несчастий, а теперь прошло целых четыре месяца, долгий и опасный
срок для непрочной человеческой
жизни.
— Ты погляди, сколько за
срок твоей
жизни народу разбогатело. Все люди добивались облегчения себе, деньги копили…
Мы, крепостных дел мастера, не могли быть таковыми, во-первых, потому, что людей, однажды уже ославленных в качестве выслуживших
срок, было бы странно вновь привлекать к деятельному столпослужению, а во-вторых, и потому, что, как я уже сказал выше, над всей нашей крепостной
жизнью тяготел только один решительный принцип: как только допущены будут разъяснения, расчленения и расследования, так тотчас же все мы пропали!
Только раз в
жизни мне пришлось выжить довольно долгий
срок в благорастворенных заграничных местах, и я не упомню минуты, в которую сердце мое не рвалось бы к России.
Петр. Когда истечет
срок моего отлучения от университета, я уеду в Москву и, как прежде, буду приезжать сюда на неделю, не больше. За три года университетской
жизни я отвык от дома… от всего этого крохоборства и мещанской суеты… Хорошо жить одному, вне прелестей родного крова!..
Заблуждение ума… мечты институтки…
Жизнь проста, не так ли? Наслаждайся и умри в своё время, вот и вся философия! Но… умри в своё время! А я вот пропустил
срок, это скверно, не желаю вам этого…
Но
жизни срок короток, но дано
Нам в этом мире полного блаженства.
Ибо можно ли отрицать реальность времени, когда в исполнившиеся времена и
сроки воплотился Бог, произошло рождество Христово, протекла земная Его
жизнь, свершилось Его воскресение и вознесение?
— То-то и есть, Марко Данилыч, что мы только о земном помышляем, а о небесном совсем позабыли, да и знать его не хотим, — сказала Марья Ивановна. — А на земле-то мы ведь только в гостях, к тому же на самый короткий
срок, — настоящая-то наша
жизнь ведь там.
Цельный, самим собою сильный инстинкт
жизни говорить так не может. Ему нет нужды «надувать себя», он верит в свои силы, не рассчитывает их на определенный
срок. Прежде же и главнее всего — для него вполне несомненна святая законность своего существования. Жизненный же инстинкт, который сам стыдится себя, который сам спешит признать себя «подлым» и «неприличным», — это не жизненный инстинкт, а только жалкий его обрывок. Он не способен осиять душу
жизнью, — способен только ярко осветить ее умирание.
А может быть, столкнет его судьба с хорошим человеком, — есть они на Руси и в рясах, и в пиджаках, и в посконных рубахах; прожжет его этот человек огненным словом, ужасом наполнит за его скотскую
жизнь и раскроет перед ним новый мир, где легки земные скорби, где молитвенный восторг, свет и бог. И покорно понесет просветленный человек темную свою
жизнь. Что она теперь для него? Чуждое бремя, на короткий только
срок возложенное на плечи. Наступит час — и спадет бремя, и придет светлое освобождение.
Таким образом этот виновник смерти Бодростина, по уверению Евангела, оставался своею участью совершенно доволен, Горданов, по его словам, тоже, вероятно, должен быть доволен, ибо после столь гнусной
жизни ему потребен смертный покой, дабы не причинять большого беспокойства, которое он, как открылось, намеревался сделать всем жаждущим быстрого обогащения, предполагая завести в разных местах конторы для продажи на
сроки записок на билеты правительственных лотерей.
Изо всей школьной
жизни упомяну только об одном событии, вследствие которого я неожиданно расстался с стенами заведения и вылетел в
жизнь ранее положенного
срока, да притом совсем и не в том направлении, к которому специально готовился.
Развод! Серафима за целый год ни разу серьезно не разобрала с ним своего положения. Каков бы ни был ее муженек, но ведь она убежала от него; нельзя же им без
сроку состоять в такой «воровской
жизни», как он сегодня про себя выразился там, в лесу, перед калиткой палисадника. Она не хочет приставать к нему, впутывать его в счеты с мужем, показывает бескорыстие своей страсти. Положение-то от этого не меняется. Надо же его выяснить, и ему первому не след играть роль безнаказанного похитителя чужих жен.
Жизнь с матушкой вызвала во мне желание поселиться около нее, и я стал тогда же мечтать устроиться в Нижнем, где было бы так хорошо писать, где я был бы ближе к земле, если не навсегда, то на продолжительный
срок.
Полвека, и даже с придатком, —
срок достаточный. Он охватывает полосу уже вполне сознательной
жизни, с того возраста, когда отрок готовится быть юношей.
Его общество, хотя и не представляло для меня ничего выдающегося в высшем интеллигентном смысле, но давало вкус к той бытовой
жизни, которая там, на родине, шла своим чередом и от которой я ушел на такой долгий
срок.
Тогда, в те зимы 1866–1870 годов, я с ней не был знаком, знал, что она не из театральных сфер, в консерватории не училась, а пришла из
жизни. Она была замужняя дама из хорошей буржуазии, не парижанка, и мне кто-то сообщил, что она имела несчастье выйти за человека, который оказался потом бывшим уголовным преступником, отсидевшим свой тюремный
срок.
Да если бы я и хотел этого (а такого желания у меня решительно не было), то мне и некогда было бы в такой короткий
срок (от января до октября 1861 года) при тогдашней моей бойкой и разнообразной
жизни устроить себе такой патронат.
Отбыв
срок, поступил в университет, первое время увлекался ботаникой и минералогией, но нашел, что слишком отрывается от
жизни, и перевелся в Медицинскую академию.
На следующее утро Ирена проснулась рано, и, странное дело, первая ее мысль была не о матери, с которой она рассталась накануне вечером и, быть может, не увидится в продолжение полугода. Правда, по истечении этого
срока ее
жизнь совершенно изменится, и над этим стоило призадуматься.
Павел Флегонтыч. Что я скажу?.. Теперь ни слова, ни одного слова не услышите от меня. Дайте мне подумать, Софья Андреевна! Только одну неделю
срока прошу; чрез неделю получите решительный ответ. Хочу сам испытать сердце Натальи Ивановны; от нее самой должен услышать ответ. Вы даже обвинили бы меня в ветрености, в легкомыслии, если б я сейчас решился. Любить так долго, так страстно и так скоро расстаться со своею любовью, с лучшими мечтами своей
жизни — о! это ужасно!
Около двух месяцев выдержала она эту новую для нее
жизнь скромной супруги и хозяйки, но уже к концу этого
срока ее стала снедать такая тоска, что она положительно не знала, куда деваться.
Действительно, Дарья Николаевна заявила, что Маша и Костя будут
жизнь у нее в доме… Остальных детей дворовых и крестьян она решила возвратить родителям. Всем приживалкам назначила
срок неделю после похорон, чтобы их духу в доме не пахло.
— Я говорю не о том неуважении, от которого идут под защиту мужей и братьев… — продолжала она. — Но я для всех девушка, а в
жизни девушек вообще есть
срок, когда репутация их становится сомнительной… Моя же
жизнь сложилась так, что для этой репутации слишком много оснований… В каком обществе вращаюсь я? Среди французских актрис и эмигрантов, а между тем, как жена гвардейского офицера, дворянина, как Оленина, я могла бы добиться приема ко двору, чего добилась же эта мерз…
Срок пребывания графини Натальи Федоровны в Грузине все уменьшался и уменьшался. Это, как мы заметили, чрезвычайно радовало ее, хотя
жизнь в Петербурге не сулила ей ничего утешительного, но она находилась в том состоянии нервного возбуждения, когда всякая предстоящая перемена в жизненном строе, хотя бы даже к худшему, встречается с удовольствием.