Неточные совпадения
Манилов был совершенно растроган. Оба приятеля долго жали друг другу руку и долго смотрели молча один другому в глаза, в которых
видны были навернувшиеся слезы. Манилов никак не хотел выпустить руки нашего героя и продолжал жать ее так горячо, что тот уже не знал, как ее выручить. Наконец, выдернувши ее потихоньку, он сказал, что не худо бы купчую совершить поскорее и хорошо бы, если бы он сам понаведался в город. Потом взял шляпу и
стал откланиваться.
Он взял руку — она была бледна, холодна, синие жилки на ней
видны явственно. И шея, и талия
стали у ней тоньше, лицо потеряло живые цвета и сквозилось грустью и слабостью. Он опять забыл о себе, ему
стало жаль только ее.
Мы
стали прекрасно. Вообразите огромную сцену, в глубине которой, верстах в трех от вас,
видны высокие холмы, почти горы, и у подошвы их куча домов с белыми известковыми стенами, черепичными или деревянными кровлями. Это и есть город, лежащий на берегу полукруглой бухты. От бухты идет пролив, широкий, почти как Нева, с зелеными, холмистыми берегами, усеянными хижинами, батареями, деревнями, кедровником и нивами.
Скучное дело качка; все недовольны; нельзя как следует читать, писать, спать;
видны также бледные, страдальческие лица. Порядок дня и ночи нарушен, кроме собственно морского порядка, который, напротив, усугублен. Но зато обед, ужин и чай
становятся как будто посторонним делом. Занятия, беседы нет… Просто нет житья!
Чем ближе мы подвигались к перевалу, тем больше
становилось наледей. Такие места
видны издали по поднимающимся от них испарениям. Чтобы обойти наледи, надо взбираться на косогоры. На это приходится тратить много сил и времени. Особенно надо остерегаться, чтобы не промочить ног. В этих случаях незаменимой является удэгейская обувь из рысьей кожи, сшитая жильными нитками.
И, сказавши это, родители мне опять поклонились — и не
стало их видно: одни стены
видны.
Я вышел за ворота и с бьющимся сердцем пустился в темный пустырь, точно в море. Отходя, я оглядывался на освещенные окна пансиона, которые все удалялись и
становились меньше. Мне казалось, что, пока они
видны ясно, я еще в безопасности… Но вот я дошел до середины, где пролегала глубокая борозда, — не то канава, указывавшая старую городскую границу, не то овраг.
Было приятно слушать добрые слова, глядя, как играет в печи красный и золотой огонь, как над котлами вздымаются молочные облака пара, оседая сизым инеем на досках косой крыши, — сквозь мохнатые щели ее
видны голубые ленты неба. Ветер
стал тише, где-то светит солнце, весь двор точно стеклянной пылью досыпан, на улице взвизгивают полозья саней, голубой дым вьется из труб дома, легкие тени скользят по снегу, тоже что-то рассказывая.
И в самом деле неинтересно глядеть: в окно
видны грядки с капустною рассадой, около них безобразные канавы, вдали маячит тощая, засыхающая лиственница. Охая и держась за бока, вошел хозяин и
стал мне жаловаться на неурожаи, холодный климат, нехорошую, землю. Он благополучно отбыл каторгу и поселение, имел теперь два дома, лошадей и коров, держал много работников и сам ничего не делал, был женат на молоденькой, а главное, давно уже имел право переселиться на материк — и все-таки жаловался.
Вышел на двор, сыскал конюшню и нашел в оной лошадей до двадцати; хотя, правду сказать, кости у них были
видны, но меня бы дотащили до следующего
стана.
Вслед за этой четой скоро наполнились и прочие кресла, так что из дырочки в переднем занавесе
видны стали только как бы сплошь одна с другой примкнутые головы человеческие.
— Князь, — сказал Перстень, — должно быть, близко
стан; я чаю, за этим пригорком и огни будут
видны. Дозволь, я пойду повысмотрю, что и как; мне это дело обычное, довольно я их за Волгой встречал; а ты бы пока ребятам дал вздохнуть да осмотреться.
В углу на сундуке, в бельевой корзинке, проснулся Коля и смотрел оттуда; синие полоски глаз едва
видны из-под век. Он
стал еще более серым, вялым, тающим; он не узнал меня, отвернулся молча и закрыл глаза.
Передонов
стал на привычное свое место. Певчие отсюда все были ему
видны. Щуря глаза, он смотрел на них и думал, что они стоят беспорядочно и что он подтянул бы их, если бы он был инспектором гимназии. Вот смуглый Крамаренко, маленький, тоненький, вертлявый, все оборачивается то туда, то сюда, шепчет что-то, улыбается, — и никто-то его не уймет. Точно никому и дела нет.
Сумрак в кухне
стал гуще, а огонь лампады ярче и глаза скорбящей богоматери яснее
видны.
У ворот, на скамье, сидел Тихон; отламывая пальцами от большой щепы маленькие щепочки, он втыкал их в песок и ударами ноги загонял их глубже, так, что они
становились не
видны.
Потери
видны, приобретений нет; поднимаемся в какую-то изреженную среду, в какой-то мир бесплотных абстракций, важная торжественность кажется суровою холодностью; с каждым шагом уносишься более и более в это воздушное море —
становится страшно просторно, тяжело дышать и безотрадно, берега отдаляются, исчезают, — с ними исчезают все образы, навеянные мечтами, с которыми сжилось сердце; ужас объемлет душу: Lasciate ogni speranza voi ch'entrate!
Далеко впереди еле были
видны ветряные мельницы села Мироносицкого, справа тянулся и потом исчезал далеко за селом ряд холмов, и оба они знали, что это берег реки, там луга, зеленые ивы, усадьбы, и если
стать на один из холмов, то оттуда видно такое же громадное поле, телеграф и поезд, который издали похож на ползущую гусеницу, а в ясную погоду оттуда бывает виден даже город.
На мелочи он не
станет обращать внимания, потому что издали и не
видны мелочи.
В саду росли одни только дубы; они
стали распускаться только недавно, так что теперь сквозь молодую листву виден был весь сад с его эстрадой, столиками, качелями,
видны были все вороньи гнезда, похожие на большие шапки.
Прошло около часа. Зеленый огонь погас, и не
стало видно теней. Луна уже стояла высоко над домом и освещала спящий сад, дорожки; георгины и розы в цветнике перед домом были отчетливо
видны и казались все одного цвета.
Становилось очень холодно. Я вышел из сада, подобрал на дороге свое пальто и не спеша побрел домой.
Но никто никогда не дал себе труда вглядеться в его лицо; оно вовсе не было лишено своей красоты, особенно теперь, когда он спал; щеки его немного раскраснелись, косые глаза не были
видны, черты его выражали такой мир душевный, такое спокойствие, что
становилось завидно.
Почти совсем уж стемнело, когда комаровские поклонницы подъезжали к Светлому Яру. Холмы невидимого града
видны издалёка. Лишь завидела их мать Аркадия, тотчас велела Дементью
стать. Вышли из повозок, сотворили уставной семипоклонный начáл невидимому граду и до земли поклонились чудному озеру, отражавшему розовые переливы догоравшей вечерней зари…
Вот сидит вечером Жилин и думает: «что будет?» Все поглядывает вверх. Звезды
видны, а месяц еще не всходил. Мулла прокричал, затихло все.
Стал уже Жилин дремать, думает: «побоится девка».
Идет Жилин, все тени держится. Он спешит, а месяц еще скорее выбирается; уж и направо засветились макушки.
Стал подходить к лесу, выбрался месяц из-за гор, — бело, светло совсем, как днем. На деревах все листочки
видны. Тихо, светло по горам, как вымерло все. Только слышно — внизу речка журчит.
Лошади
становятся, снегу наносится больше и больше, и вот от лошадей
видны только дуга и уши; но вдруг Игнашка является наверху с своей тройкой и едет мимо нас.
Глафира вздрогнула, обвела комнату полудремотным взглядом и заметила, что по полу комнаты прокатились один за другим два мягкие клубка серой пряжи. Бодростина догадалась, что это были две немецкие мыши, но она не могла понять, что за коричневый череп кивает ей вылезая из полу в темном угле? Она всматривается и видит, что это в самом деле череп, и вот, когда движения его
стали тише, вот
видны ясно два белые глаза.
Бодростина встала, направилась к этому таинственному предмету и, толкнув его ногой, равнодушно отошла и
стала пред окном, в которое были
видны берлинские кровли и вспыхнувшие вдали рожки газа.
Стало темно. Должно быть, за облаками была луна, так как ясно были
видны окна и снег на рамах.
Везде
видны были эти полководцы вместе, и в
стане и против огня неприятельского.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и
стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густою колонной, — это были резервы; повыше ее на горе
видны были на чистом, чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной
видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.