Неточные совпадения
Митя вздрогнул, вскочил было, но сел опять. Затем тотчас же
стал говорить громко, быстро, нервно, с жестами и в решительном исступлении. Видно было, что человек дошел до черты, погиб и ищет последнего
выхода, а не удастся, то хоть сейчас и в воду. Все это в один миг, вероятно, понял старик Самсонов, хотя лицо его оставалось неизменным и холодным как
у истукана.
По
выходе из гор течение реки Квандагоу
становится тихим и спокойным. Река блуждает от одного края долины к другому, рано начинает разбиваться на пороги и соединяется с рекой Амагу почти
у самого моря.
Приближаясь к этому
выходу, Розанов
стал примечать, что по сторонам коридора есть тоже двери, и
у одной из них Арапов остановился и стукнул три раза палкой.
Ночь была совершенно темная, а дорога страшная — гололедица. По выезде из города сейчас же надобно было ехать проселком. Телега на каждом шагу готова была свернуться набок. Вихров почти желал, чтобы она кувырнулась и сломала бы руку или ногу стряпчему, который начал
становиться невыносим ему своим усердием к службе. В селении, отстоящем от города верстах в пяти, они, наконец, остановились. Солдаты неторопливо разместились
у выходов хорошо знакомого им дома Ивана Кононова.
Правда, по
выходе из гимназии не было
у меня ни одного припадка, дорогой даже прошли стеснения и биения сердца и в деревне не возобновлялись; но я
стал каждую ночь бредить во сне более, сильнее обыкновенного.
Ах, да, третий есть: себя, — сказал он тихо вслух, и вдруг мороз пробежал
у него по коже. — Да, себя, тогда не нужно их убивать». Ему
стало страшно, именно потому, что он чувствовал, что только этот
выход возможен. — «Револьвер есть. Неужели я убью себя? Вот чего не думал никогда. Как это странно будет».
Гавриле
стало жутко. Ему хотелось, чтобы хозяин воротился скорее. Шум в трактире сливался в одну ноту, и казалось, что это рычит какое-то огромное животное, оно, обладая сотней разнообразных голосов, раздраженно, слепо рвется вон из этой каменной ямы и не находит
выхода на волю… Гаврила чувствовал, как в его тело всасывается что-то опьяняющее и тягостное, от чего
у него кружилась голова и туманились глаза, любопытно и со страхом бегавшие по трактиру…
Во всех письмах Станкевича начиная с 1834 года постоянно выражается особенное увлечение Гофманом; с тем же характером является это увлечение и
у Белинского, особенно в
статье о детских книгах в «Отечественных записках» 1840 года, № 3, Тотчас по
выходе первого № «Библиотеки для чтения», — Станкевич писал (15 января 1834 года) к Я. М. Неверову...
Ивану Демьянычу было так же душно, как и мне. Он ерошил свои перья, оттопыривал крылья и громко выкрикивал фразы, выученные им
у моего предшественника Поспелова и Поликарпа. Чтобы занять чем-нибудь свой послеобеденный досуг, я сел перед клеткой и
стал наблюдать за движениями попугая, старательно искавшего и не находившего
выхода из тех мук, которые причиняли ему духота и насекомые, обитавшие в его перьях… Бедняжка казался очень несчастным…
Вот уж больше года, как
стал он нравом тих и спокоен — не то чтоб буянить да драться, как прежде бывало, теперь он удалялся от всякого шума, и, когда живал
у Патапа Максимыча в Осиповке, только
у него и
выхода было с двора, что на могилку Насти.
Берлогу отыщут, зверя обложат.
Станет князь против
выхода. Правая рука ремнем окручена, ножик в ней, в левой — рогатина. В стороне
станут охотники, кто с ружьем, кто с рогатиной. Поднимут мишку, полезет косматый старец из затвора, а снег-от
у него над головой так столбом и летит.
Потом приказчик послал его счищать снег с крыши. Он полез на крышу, счистил весь,
стал отдирать примерзлый снег
у желобов, ноги покатились, и он упал с лопатой. На беду упал он не в снег, а на крытый железом
выход. Устинья подбежала к нему и хозяйская дочь.
Мне показалось, что
у нее переменился тон и голос и даже самая манера говорить
стала иная: девочки Праши уже не было, а была молодая мать, которая увидала себя в самых стесненных обстоятельствах и вся насторожилась, чтобы найти
выход.