Неточные совпадения
У ворот одного дома сидела
старуха, и нельзя сказать,
заснула ли она, умерла или просто позабылась: по крайней мере, она уже не слышала и не видела ничего и, опустив голову на грудь, сидела недвижимо на одном и том же месте.
— Экая здоровая
старуха, эта ваша бабушка! — заметил Марк, — я когда-нибудь к ней на пирог приду! Жаль, что старой дури набито в ней много!.. Ну я пойду, а вы присматривайте за Козловым, — если не сами, так посадите кого-нибудь. Вон третьего дня ему мочили голову и велели на ночь сырой капустой обложить. Я
заснул нечаянно, а он, в забытьи, всю капусту с головы потаскал да съел… Прощайте! я не спал и не ел сам. Авдотья меня тут какой-то бурдой из кофе потчевала…
Отправились домой в 11 часов.
Старухи и дети так и
заснули в лодках; хорошо, что запасено было много теплой одежды, зато остальные говорили безумолку, и на всех шести яликах не было перерыва шуткам и смеху.
В шалаше, из которого вышла
старуха, за перегородкою раненый Дубровский лежал на походной кровати. Перед ним на столике лежали его пистолеты, а сабля висела в головах. Землянка устлана и обвешана была богатыми коврами, в углу находился женский серебряный туалет и трюмо. Дубровский держал в руке открытую книгу, но глаза его были закрыты. И старушка, поглядывающая на него из-за перегородки, не могла знать,
заснул ли он, или только задумался.
Тут Григорий Григорьевич еще вздохнул раза два и пустил страшный носовой свист по всей комнате, всхрапывая по временам так, что дремавшая на лежанке
старуха, пробудившись, вдруг смотрела в оба глаза на все стороны, но, не видя ничего, успокоивалась и
засыпала снова.
— Этак вечерком лежу я в формовочной, — рассказывал Никитич таинственным полуголосом, — будто этак прикурнул малость… Лежу и слышу: кто-то как дохнет всею пастью! Ей-богу, Петр Елисеич… Ну, я выскочил в корпус, обошел все, сотворил молитву и опять спать. Только-только стану
засыпать, и опять дохнет… Потом уж я догадался, что это моя-то
старуха домна вздыхала. Вот сейчас провалиться…
Старуха нагнулась к больному, который сладко уснул под ее говор, перекрестила его три раза древним большим крестом и, свернувшись ежичком на оттоманке, уснула тем спокойным сном, каким вряд ли нам с вами, читатель, придется
засыпать в ее лета.
— Вся ваша воля, сударыня; мы никогда вам ни в чем не противны. Полноте-ка, извольте лучше лечь в постельку, я вам ножки поглажу, — сказала изворотливая горничная и, уложив
старуху, до тех пор гладила ноги, что та
заснула, а она опять куда-то отправилась.
Вон в доме первогильдейного купца, в наугольной комнате, примащивается старуха-мать поправить лампаду, горящую перед богатой божницей, сердито посматривая на лежанку, где
заснула молодая ее невестка, только что привезенная из Москвы.
На мое счастье,
старуха перешла спать в детскую, — запоем запила нянька. Викторушка не мешал мне. Когда все в доме
засыпали, он тихонько одевался и до утра исчезал куда-то. Огня мне не давали, унося свечку в комнаты, денег на покупку свеч у меня не было; тогда я стал тихонько собирать сало с подсвечников, складывал его в жестянку из-под сардин, подливал туда лампадного масла и, скрутив светильню из ниток, зажигал по ночам на печи дымный огонь.
Тогда я забрался на лавку, в угол, к образам, начал читать стоя, при свете лампады, и, утомленный,
заснул, опустясь на лавку, а проснулся от крика и толчков
старухи.
Но, высказавши эти несколько слов,
старуха уже утомлялась и
засыпала. Потом, через несколько минут, опять просыпалась и начинала рассказывать...
Алакаева поехала немедленно; Алексей Степаныч остался у ней в доме, ожидая ее возвращения;
старуха проездила довольно долго; на влюбленного напал такой страх, такая тоска, что он принялся плакать и, наконец, утомленный слезами,
заснул, прислонясь головой к окошку.
Во весь этот день Дуня не сказала единого слова. Она как словно избегала даже встречи с Анной. Горе делает недоверчивым: она боялась упреков рассерженной
старухи. Но как только старушка
заснула и мрачная ночь окутала избы и площадку, Дуня взяла на руки сына, украдкою вышла из избы, пробралась в огород и там уже дала полную волю своему отчаянию. В эту ночь на голову и лицо младенца, который спокойно почивал на руках ее, упала не одна горькая слеза…
С той поры Фома всегда
засыпал под бархатные звуки голоса
старухи, рисовавшего пред ним волшебную жизнь.
— Трое-с. В живых только вот она одна, ненаглядное солнышко, осталась, — отвечала Елизавета Петровна и вздохнула даже при этом, а потом, снимая шляпку, обратилась к дочери. — Ну, так я извозчика, значит, отпущу; ночевать, впрочем, не останусь, а уеду к себе: где мне,
старухе, по чужим домам ночевать… И не
засну, пожалуй, всю ночь.
Часу в третьем ночи, только что я успел
заснуть самым крепким сном, вдруг слышу, кто-то сильно толкает меня и зовет по имени. Открываю глаза и вижу, что передо мною стоит, со свечою в руках, моя
старуха.
Не доезжая Курши, он
заснул и даже тогда не проснулся, когда собака Друг, вскочив в сани, облизала ему все лицо. Учителю пришлось вместе с мужиком и
старухой бобылкою втаскивать его в комнату.
— Постой, я тебе мою постель принесу и подушку — другую; здесь и постелю.
Заснешь, обо мне приснится; недуг отойдет. Наша
старуха тоже больна…
Философ, оставшись один, в одну минуту съел карася, осмотрел плетеные стены хлева, толкнул ногою в морду просунувшуюся из другого хлева любопытную свинью и поворотился на другой бок, чтобы
заснуть мертвецки. Вдруг низенькая дверь отворилась, и
старуха, нагнувшись, вошла в хлев.
Он видит, няня в уголке
Сидит на старом сундуке
И спит глубоко, и порой
Во сне качает головой;
На ней, предчувствием объят,
На миг он удержал свой взгляд
И мимо — но послыша стук,
Старуха пробудилась вдруг,
Перекрестилась, и потом
Опять
заснула крепким сном,
И, занята своей мечтой,
Вновь закачала головой.
Спать государыня ложилась в пять часов утра и часть дня посвящала сну.
Засыпая, Елизавета любила слушать рассказы
старух торговок, которых для нее нарочно брали с площадей. Под рассказы и сказки их кто-нибудь чесал Елизавете пятки, и она
засыпала.
— Я ее сделаю совсем по-новому, совсем по-новому, как нигде еще нет, — рассказывал он всем, с кем перезнакомился в Старом Городе; но проходили дни, месяцы; ушел год, а к устройству больницы не делалось ни одного шага, и доныне в ней по-прежнему живет тот же сторож, занимающийся вязанием из клоповника веников, да та же захожая
старуха, просыпающаяся только для того, чтобы впасть в обморок и
заснуть снова.