Неточные совпадения
Ее
ставало на целый вечер, иногда на целый день, а завтра точно оборвется: опять
уйдет в себя — и никто не знает, что у ней на уме или на сердце.
Я
ушел, оставя его разведываться как знает, и только издали видел, как он, точно медведь среди
стаи собак, отбивался от китайцев, колотя их по протянутым к нему рукам.
Очевидно, вскоре после того как зверек попал в ловушку, его завалило снегом. Странно, почему зверолов не осмотрел свои ловушки перед тем, как
уйти из тайги. Быть может, он обходил их, но разыгравшаяся буря помешала ему дойти до крайних затесок, или он заболел и не мог уже более заниматься охотой. Долго ждал пойманный соболь своего хозяина, а весной, когда
стаял снег, вороны расклевали дорогого хищника, и теперь от него остались только клочки шерсти и мелкие кости.
Куропатка с подбитым крылом, упав на землю, спасается быстрым бегом, иногда даже
уходит от поиска собаки: бывает, что, после долгих отыскиваний, нападешь снова на собравшуюся
стаю и тут же найдешь подбитую куропатку.
Я должен упомянуть, что знал одного охотника, который уверял меня, что перепелки не улетают, а
уходят и что ему случилось заметить, как они пропадали в одном месте и показывались во множестве, но не
стаей, в другом, где их прежде было очень мало, и что направление этого похода, совершаемого днем, а не ночью, по ею замечаниям, производилось прямо на юг.
Он однажды
ушел от меня, — зимой это было, — и только весной, когда
стаял снег, нашли его в поле с простреленной головой.
Далеко по носу лодки видна желтая полоса песчаного берега, а за кормой
уходит вдаль море, изрытое
стаями волн, убранных пышной белой пеной.
Часа через полтора после того, как матери разошлись по кельям, а белицы с Назаретой
ушли погулять за околицу, на конный двор Манефиной обители въехала кибитка с кожаным верхом и наглухо застегнутым фартуком, запряженная парой толстых с глянцевитою шерстью скитских лошадей. Из работницкой «
стаи» вышел конюх Дементий и весело приветствовал тщедушного старика, сидевшего на козлах.
Делом тем занимались они в подземелье, куда
уходили через тайник, устроенный в игуменской
стае…
Зима, злая, темная, длинная, была еще так недавно, весна пришла вдруг, но для Марьи Васильевны, которая сидела теперь в телеге, не представляли ничего нового и интересного ни тепло, ни томные, согретые дыханием весны прозрачные леса, ни черные
стаи, летавшие в поле над громадными лужами, похожими на озера, ни это небо, чудное, бездонное, куда, кажется,
ушел бы с такою радостью.
Ветер сильно рванул, пюпитры на эстраде опрокинулись, и ноты, как
стая чаек, заметались в воздухе. Музыка оборвалась. Дирижер сказал что-то музыкантам. Все
ушли. Вышел человек и объявил, что по случаю ветра музыка совсем отменяется. Служители подбирали на дорожках ноты.
Наша деревня с каждым днем разрушалась. Фанзы стояли без дверей и оконных рам, со многих уже сняты были крыши; глиняные стены поднимались среди опустошенных дворов, усеянных осколками битой посуды. Китайцев в деревне уже не было. Собаки
уходили со дворов, где жили теперь чужие люди, и — голодные, одичалые — большими
стаями бегали по полям.