Неточные совпадения
Кроме очень изящной гостиной, зальца и совершенно уединенного кабинета Николая Степановича, влево от гостиной шла спальня Евгении Петровны, переделенная зеленой шелковой драпировкой, за которой стояла ее кровать, и тут же в
стене была дверь в маленькую закрытую нишь, где стояла белая каменная
ванна.
Тут я вспомнил все… холодные коридоры… пустые, масляной краской выкрашенные
стены… и я ползу, как собака с перебитой ногой… чего-то жду… Чего? Горячей
ванны?.. Укольчика в 0,005 морфия? Дозы, от которой, правда, не умирают… но только… а вся тоска остается, лежит бременем, как и лежала… Пустые ночи, рубашку, которую я изорвал на себе, умоляя, чтобы меня выпустили?..
Андрей Андреич привел ее в
ванную и здесь дотронулся до крана, вделанного в
стену, и вдруг потекла вода.
Это была большая комната со сводами, с липким каменным полом, освещенная одним, сделанным в углу, окном;
стены и своды были выкрашены темно-красною масляною краскою; в почерневшем от грязи полу, в уровень с ним, были вделаны две каменные
ванны, как две овальные, наполненные водою ямы.
Он привез с собою дешевенькие обои, коврики, полочки и т. д., оклеил все
стены, двери, наделал разных перегородок, велел вычистить двор, перестроил конюшню, кухню, отвел даже место для
ванны…
По обе стороны переборок [Переборка — деревянная
стена каюты.] были двери, которые вели в маленькие каюты — кабинет, спальню и
ванную. Дверь против входа вела в офицерскую кают-компанию.
Мне так хорошо было сидеть в
ванне, как прежде, и слушать знакомый голос, не вдумываясь в слова, и видеть все знакомое, простое, обыкновенное: медный, слегка позеленевший кран,
стены с знакомым рисунком, принадлежности к фотографии, в порядке разложенные на полках. Я снова буду заниматься фотографией, снимать простые и тихие виды и сына: как он ходит, как он смеется и шалит. Этим можно заниматься и без ног. И снова буду писать об умных книгах, о новых успехах человеческой мысли, о красоте и мире.
…Я сидел в
ванне с горячей водой, а брат беспокойно вертелся по маленькой комнате, присаживаясь, снова вставая, хватая в руки мыло, простыню, близко поднося их к близоруким глазам и снова кладя обратно. Потом стал лицом к
стене и, ковыряя пальцем штукатурку, горячо продолжал...
Просторный покой смотрел уютно, полный мебели, эстампов по
стенам, с фигурным письменным бюро. Всей мебели было больше тридцати лет; некоторые вещи отзывались даже эпохой двадцатых годов — из красного дерева с бронзой. В кабинете стоял и особенный запах старого барского помещения, где живали всегда холостяки. Ничто и в остальных комнатах, — их было еще три и
ванная, — не говорило о присутствии женщины.