Неточные совпадения
— Ну, как я рад, что добрался до тебя! Теперь я пойму, в чем состоят те таинства, которые ты тут совершаешь. Но нет, право, я завидую тебе. Какой
дом, как славно всё! Светло, весело, — говорил Степан Аркадьич, забывая, что не всегда бывает весна и ясные дни, как нынче. — И твоя нянюшка какая прелесть! Желательнее было бы хорошенькую горничную в фартучке; но с твоим монашеством и строгим
стилем — это очень хорошо.
Господский
дом был построен в одном
стиле с церковью, в том
стиле, который известен у нас под именем Александровского;
дом этот был также выкрашен желтою краской, и крышу имел зеленую, и белые колонны, и фронтон с гербом.
— Разрушали каменный
дом, неприятного
стиля.
— Вас приглашает Лаптев-Покатилов, — знаете, кто это? Он — дурачок, но очень интересный! Дворянин, домовладелец, богат, кажется, был здесь городским головой. Любит шансонеток, особенно — французских, всех знал: Отеро, Фужер, Иветт Жильбер, — всех знаменитых. У него интересный
дом, потолок столовой вроде корыта и расписан узорами, он называет это «
стиль бойяр». Целая комната фарфора, есть замечательно милые вещи.
— Нет, он вообще веселый, но
дома выдерживает
стиль. У него нелады с женой, он женат. Она очень богатая, дочь фабриканта. Говорят — она ему денег не дает, а он — ленив, делами занимается мало, стишки пишет, статейки в «Новом времени».
— Не могу: я у князя Тюменева обедаю; там будут все Горюновы и она, она… Лиденька, — прибавил он шепотом. — Что это вы оставили князя? Какой веселый
дом! На какую ногу поставлен! А дача! Утонула в цветах! Галерею пристроили, gothique. [в готическом
стиле (фр.).] Летом, говорят, будут танцы, живые картины. Вы будете бывать?
Они поселились в тихом уголке, на морском берегу. Скромен и невелик был их
дом. Внутреннее устройство его имело так же свой
стиль, как наружная архитектура, как все убранство носило печать мысли и личного вкуса хозяев. Много сами они привезли с собой всякого добра, много присылали им из России и из-за границы тюков, чемоданов, возов.
Домы все окружены дворами и большею частью красивые; архитектура у всех почти одна и та же: все
стиль загородных
домов.
Действительно,
дом строился огромный и в каком-то сложном, необыкновенном
стиле. Прочные леса из больших сосновых бревен, схваченные железными скрепами, окружали воздвигаемую постройку и отделяли ее от улицы тесовой оградой. По подмостям лесов сновали, как муравьи, забрызганные известью рабочие: одни клали, другие тесали камень, третьи вверх вносили тяжелые и вниз пустые носилки и кадушки.
Пименов всякий вторник являлся к «ветхому деньми» Дмитриеву, в его
дом на Садовой, рассуждать о красотах
стиля и об испорченности нового языка.
Меня всегда поражало, что все эти люди забывали чуждый им, слишком помещичий
стиль нашего
дома и дорожили духовным общением прежде всего.
Это был огромный
дом казарменно-аракчеевского
стиля, с барской роскошной раздевальной — создание известного архитектора двадцатых годов.
Дом этот в те времена был одним из самых больших и лучших в Москве, фасадом он выходил на Тверскую, выстроен был в классическом
стиле, с гербом на фронтоне и двумя стильными балконами.
Дом двухэтажный, зеленый с белым, выстроен в ложнорусском, ёрническом, ропетовском
стиле, с коньками, резными наличниками, петухами и деревянными полотенцами, окаймленными деревянными же кружевами; ковер с белой дорожкой на лестнице; в передней чучело медведя, держащее в протянутых лапах деревянное блюдо для визитных карточек; в танцевальном зале паркет, на окнах малиновые шелковые тяжелые занавеси и тюль, вдоль стен белые с золотом стулья и зеркала в золоченых рамах; есть два кабинета с коврами, диванами и мягкими атласными пуфами; в спальнях голубые и розовые фонари, канаусовые одеяла и чистые подушки; обитательницы одеты в открытые бальные платья, опушенные мехом, или в дорогие маскарадные костюмы гусаров, пажей, рыбачек, гимназисток, и большинство из них — остзейские немки, — крупные, белотелые, грудастые красивые женщины.
А дворник украсил резной, в русском
стиле, подъезд двумя срубленными березками. Так же и во всех
домах около крылец, перил и дверей красуются снаружи белые тонкие стволики с жидкой умирающей зеленью.
Прошли Алупку с ее широким зеленоватым, мавританского
стиля, дворцом и с роскошным парком, весь зеленый, кудрявый Мисхор, белый, точно выточенный из сахара, Дюльбер и «Ласточкино гнездо» — красный безобразный
дом с башней, прилепившейся на самом краю отвесной скалы, падающей в море.
Все это было уже давно, во времена моего далекого детства, но и до сих пор во мне живы впечатления этого дня. Я будто вижу нашу площадь, кишащую толпой, точно в растревоженном муравейнике,
дом Баси с пилястрами на верхнем этаже и с украшениями в особенном еврейском
стиле, неуклюжую громоздкую коляску на высоких круглых рессорах и молодые глаза старого цадика с черной, как смоль, бородой. И еще вспоминается мне задорный взгляд моего товарища Фройма Менделя и готовая вспыхнуть ссора двух братьев.
На балконе показался Завалишин в фантастическом русском костюме: в чесучовой поддевке поверх шелковой голубой косоворотки и в высоких лакированных сапогах. Этот костюм, который он всегда носил
дома, делал его похожим на одного из провинциальных садовых антрепренеров, охотно щеголяющих перед купечеством широкой натурой и одеждой в русском
стиле. Сходство дополняла толстая золотая цепь через весь живот, бряцавшая десятками брелоков-жетонов.
Ознобишин и Зенида влюбились друг в друга. Два года длилась эта любовь. На нее ушли четыре тысячи десятин незаложенной земли Ознобишина, и его
дом в
стиле ренессанс, и старинные фамильные портреты кисти Венецианова, Лампи и Боровиковского.
Все дышит, в сущности, аматерством короля, влюбленного в искусство, пожелавшего превратить свою резиденцию в «Афины», где вы находили бы модели всяких эпох: вот тут — Эллада, там — Рим, здесь — целый ряд
домов в готическом
стиле…
Огромный старинный барский
дом с несчетным количеством комнат. Полы некрашеные, везде грязновато; в коридоре пахнет мышами. На подоконниках огромных окон бутылки с уксусом и наливками. В высокой и большой гостиной — чудесная мебель
стиля ампир, из красного дерева, такие же трюмо, старинные бронзовые канделябры. Но никто этому не знает цены, и мы смотрим на все это, как на старую рухлядь.
Это он говорил себе каждый раз, как обедал у Нетовых. Их столовая и весь их
дом и дали ему готовый материал для мечтаний о его будущих «русских» хоромах. До славянщины ему мало дела, хоть он и побывал в Сербии и Болгарии волонтером, квасу и тулупа тоже не любил, но палаты его будут в «
стиле», вроде
дома и столовой Нетовых. В Москве так нужно.
Эта глыба кирпича, еще не получившая штукатурки, высилась пестрой стеной, тяжелая, лишенная
стиля, построенная для еды и попоек, бесконечного питья чаю, трескотни органа и для"нумерных"помещений с кроватями, занимающих верхний этаж. Над третьим этажом левой половины
дома блестела синяя вывеска с аршинными буквами:"Ресторан".
Все во внешности этого
дома говорило о тонком вкусе хозяина: таких
домов вы у нас в городах не найдете, разве какой-нибудь особнячок, да и то он не будет так красив и не в таком строгом
стиле, а главное, не будет так опрятен.
— Я сам не понимаю толку в постройках, да на что мне это и знать? — всегда могу купить Чадилкинское знание. Он за
стиль и вкус с меня большие деньги получил, а нам на что вкус, когда мы его купить можем. С меня за вкус и план моего
дома Чадилкин двадцать тысяч взял. Мой
дом ведь триста тысяч стоит, да вкус двадцать, — итого триста двадцать тысяч, кроме купленной мебели… Да что нынче купить нельзя — все можно. Вот разве расположение мадемуазель Крюковской купить нельзя.
Вдоль тротуара, по той стороне, идет чугунная решетка купеческих хором.
Дом — особняк в греческом
стиле — позади садика с фонтаном, прикрытым деревянным шатром. Деревья в инее. Так красиво, а любоваться не хочется.
Каким-то теплом, радушием и гостеприимством веет от таких домиков, все реже и реже встречающихся на святой Руси, не только в столицах, но и в губернских городах. Они год за годом уступают место
домам другого типа, — большим и красивым, но, увы, ни величина новых, ни вычурная красота их архитектурного
стиля не могут скрыть от глаз наблюдателя, что в основу их постройки положен не комфорт отжившего старого барства, а гешефт новых народившихся дельцов.