Неточные совпадения
Грустилов и Пфейферша
стояли некоторое время в ужасе, но наконец не выдержали. Сначала они вздрагивали и
приседали, потом постепенно начали кружиться и вдруг завихрились и захохотали. Это означало, что наитие совершилось и просимое разрешение получено.
Одни закусывали,
стоя или
присев к столу; другие ходили, куря папиросы, взад и вперед по длинной комнате и разговаривали с давно не виденными приятелями.
На круглом столе была накрыта скатерть и
стоял китайский прибор и серебряный спиртовой чайник. Алексей Александрович рассеянно оглянул бесчисленные знакомые портреты, украшавшие кабинет, и,
присев к столу, раскрыл лежавшее на нем Евангелие. Шум шелкового платья графини развлек его.
— Не знаю, — ответил Самгин, невольно поталкивая гостя к двери, поспешно думая, что это убийство вызовет новые аресты, репрессии, новые акты террора и, очевидно, повторится пережитое Россией двадцать лет тому назад. Он пошел в спальню, зажег огонь,
постоял у постели жены, — она спала крепко, лицо ее было сердито нахмурено.
Присев на кровать свою, Самгин вспомнил, что, когда он сообщил ей о смерти Маракуева, Варвара спокойно сказала...
Коридорный,
стоя на коленях, завязывал чемодан, но тут он пружинно вскочил и, несколько секунд посмотрев на Клима мигающими глазами, снова
присел.
— Садись,
присядь, ноги-то небось не
стоят еще, — приветливо пригласил он меня, указав мне на место подле себя и все продолжая смотреть мне в лицо тем же лучистым взглядом. Я сел подле него и сказал...
Рядом с цыганом
присел к земле солдат, разговаривая с арестанткой, потом
стоял, прильнув к сетке, молодой с светлой бородой мужичок в лаптях с раскрасневшимся лицом, очевидно с трудом сдерживающий слезы.
Вернувшись в палату, где
стояло восемь детских кроваток, Маслова стала по приказанию сестры перестилать постель и, слишком далеко перегнувшись с простыней, поскользнулась и чуть не упала. Выздоравливающий, обвязанный по шее, смотревший на нее мальчик засмеялся, и Маслова не могла уже больше удерживаться и,
присев на кровать, закатилась громким и таким заразительным смехом, что несколько детей тоже расхохотались, а сестра сердито крикнула на нее...
Я
присел на могилу в ожидании Ермолая. Владимир отошел, для приличия, несколько в сторону и тоже сел. Сучок продолжал
стоять на месте, повеся голову и сложив, по старой привычке, руки за спиной.
Спустившись с дерева, я присоединился к отряду. Солнце уже
стояло низко над горизонтом, и надо было торопиться разыскать воду, в которой и люди и лошади очень нуждались. Спуск с куполообразной горы был сначала пологий, но потом сделался крутым. Лошади спускались,
присев на задние ноги. Вьюки лезли вперед, и, если бы при седлах не было шлей, они съехали бы им на голову. Пришлось делать длинные зигзаги, что при буреломе, который валялся здесь во множестве, было делом далеко не легким.
Она запирает дверь на ключ,
присаживается к большому письменному столу и придвигает денежный ящик, который постоянно
стоит на столе, против изголовья барыниной постели, так, чтоб всегда иметь его в глазах. В денежном ящике, кроме денег, хранится и деловая корреспонденция, которая содержится Анной Павловной в большом порядке. Переписка с каждой вотчиной завязана в особенную пачку; такие же особые пачки посвящены переписке с судами, с опекунским советом, с старшими детьми и т. д.
Заяц не ходит, а только прыгает, он даже не может
стоять вдруг на всех четырех ногах; как скоро он останавливается на своем бегу, то сейчас
присядет на задние ноги, так они длинны.
—
Стой, слышишь? — быстро перебил вдруг Рогожин и испуганно
присел на подстилке, — слышишь?
Наконец наступила и минута разлуки. Экипаж
стоял у крыльца; по старинному обычаю, отец и сын на минуту
присели в зале. Старый генерал встал первый. Он был бледен, пошатываясь, подошел к сыну и слабеющими руками обнял его.
А вот как целая глыба под руками,
стоит только
присесть сзади, никто и не увидит.
— Очень, очень приятно, — любезничал Петенька, между тем как Авдотья Григорьевна,
стоя перед ним с подносом в руках, кланялась и алела. — Да вы что ж это, Авдотья Григорьевна, с подносом
стоите? Вы с нами
присядьте! поговорим-с.
Я вижу его с улицы, подходящего даже к знакомому мне сидельцу, который скромно
стоит у окна, заложивши руки назад и не осмеливаясь
присесть при «хозяевах».
Калинович вошел. Единственная стеариновая свечка, горевшая перед зеркалом, слабо освещала комнату. Гардины на окнах были спущены, и, кроме того, на них
стояли небольшие ширмочки, которые решительно не давали никакой возможности видеть с улицы то, что происходило внутри. Над маленьким роялино висела гравюра совершенно гологрудой женщины. Мебель была мягкая. Бархатом обитый диван, казалось Калиновичу, так и манил
присесть на него с хорошенькой женщиной.
Аграфена Кондратьевна. Отец ты эдакой, а еще родной называешься! Ах ты, дитятко моя заброшенная,
стоишь, словно какая сиротинушка, приклонивши головушку. Отступились от тебя, да и знать не хотят.
Присядь, Липочка,
присядь, душечка, ненаглядная моя сокровища! (Усаживает.)
—
Стойте! — воскликнула Марья Николаевна. — Я хочу
присесть и отдохнуть на этом бархате. Помогите мне сойти.
Народу было еще мало; он
постоял перед беседкой, в которой помещался оркестр, прослушал попурри из «Роберта-Дьявола» и, напившись кофе, отправился в боковую, уединенную аллею,
присел на лавочку — и задумался.
Эмиль, который продолжал
стоять лицом к окну, даже после приглашения Санина «
присесть», сделал налево кругом, как только будущий его родственник вышел, и, ужимаясь по-ребячески и краснея, спросил Санина, может ли он еще немного у него остаться. «Мне сегодня гораздо лучше, — прибавил он, — но доктор запретил мне работать».
— Ну вот! ну, слава Богу! вот теперь полегче стало, как помолился! — говорит Иудушка, вновь
присаживаясь к столу, — ну,
постой! погоди! хоть мне, как отцу, можно было бы и не входить с тобой в объяснения, — ну, да уж пусть будет так! Стало быть, по-твоему, я убил Володеньку?
Порохонцев подошел поспешно к скамье, еще собственноручно пошатал ее и сел не прежде, как убедясь, что скамья действительно
стоит крепко. Едва только барин
присел, Комарь взял его сзади под плечи, а Комарева жена, поставив на ковер таз с мочалкой и простыней, принялась разоблачать воинственного градоначальника. Сначала она сняла с него ермолку, потом вязаную фуфайку, потом туфли, носки, затем осторожно наложила свои ладони на сухие ребра ротмистра и остановилась, скосив в знак внимания набок свою голову.
И как только он начинал засыпать, — ему снилось, что он
стоит, неспособный двинуть ни рукой, ни ногой, а к нему,
приседая, подгибая колени и извиваясь, как змея, подходит кто-то, — не то Падди, не то какой-то курчавый негр, не то Джон.
Ирландцы пошумели еще некоторое время, потом расступились, выпустив Падди, который опять вышел вперед и пошел на Матвея, сжав плечи, втянув в них голову, опустивши руки и изгибаясь, как змея. Матвей
стоял, глядя с некоторым удивлением на его странные ужимки, и уже опять было приготовился повторить прежний урок, как вдруг ирландец
присел; руки Матвея напрасно скользнули в воздухе, ноги как будто сами поднялись, и он полетел через постель на спину.
(Прим. автора.)] наплясались,
стоя и
приседая на одном месте в самых карикатурных положениях, то старший из родичей, пощелкавши языком, покачав головой и не смотря в лицо спрашивающему, с важностию скажет в ответ: «Пора не пришел — еще баран тащи».
А солдатище-то, это услыхавши, весь просиял:
стоит и зубы скалит. Так ему весело, что он и всю субординацию свою, дурак, позабыл: корчится от смеха и
приседает да ручищами в колени хватается.
Во всю длину танцевальной залы, при звуке самой плачевной музыки, дамы и кавалеры
стояли в два ряда друг против друга; кавалеры низко кланялись, дамы еще ниже
приседали, сперва прямо против себя, потом поворотясь на право, потом на лево, там опять прямо, опять на право и так далее.
Он повернулся и грузно
присел на лавку, — сзади его
стоял Тихон с метлою в руках, смотрел жидкими глазами на Никонова и раздумчиво чесал каменную скулу свою.
Ушли. Горбун, посмотрев вслед им, тоже встал, пошёл в беседку, где спал на сене,
присел на порог её. Беседка
стояла на холме, обложенном дёрном, из неё, через забор, было видно тёмное стадо домов города, колокольни и пожарная каланча сторожили дома. Прислуга убирала посуду со стола, звякали чашки. Вдоль забора прошли ткачи, один нёс бредень, другой гремел железом ведра, третий высекал из кремня искры, пытаясь зажечь трут, закурить трубку. Зарычала собака, спокойный голос Тихона Вялова ударил в тишину...
Помню, как однажды запуганный заяц, пробираясь из лесу в другой, набежал на самые дрожки дедушки и на минуту
присел под ними; а другой подбежал в том же направлении по меже, близ которой отец пешком
стоял с своею свитою.
Он замолчал,
стоя в углу у двери и как будто прислушиваясь к чему-то, потом решительно подошел ко мне,
присел на край стола.
Вельчанинов не мог бы сказать наверно, спал он или нет, но прошло уже с час — и вдруг он опять обернулся: шорох ли какой его опять разбудил — он тоже не знал, но ему показалось, что среди совершенной темноты что-то
стояло над ним, белое, еще не доходя до него, но уже посредине комнаты. Он
присел на постели и целую минуту всматривался.
Несколько раз я выходил в сени смотреть на хозяина: среди раскисшего двора на припеке солнца Егор поставил вверх дном старый гнилой ларь, похожий на гроб; хозяин, без шапки, садился посреди ларя, поднос закусок ставили справа от него, графин — слева. Хозяйка осторожно
присаживалась на край ларя, Егор
стоял за спиною хозяина, поддерживая его под мышки и подпирая в поясницу коленями, а он, запрокинув назад все свое тело, долго смотрел в бледное, вымороженное небо.
В тени группы берёз был разостлан яркий ковёр, на нём
стоял самовар, испуская струйки пара и голубой дым, а около него,
присев на корточки, возилась Маша с чайником в руке. Лицо у неё было красное, счастливое, волосы на голове мокрые.
Степан предложил поохотиться на гусей. Мой товарищ согласился. Я отказался и пошел от скуки пройтись по лесу. В лесу было тихо и спокойно,
стоял серый полумрак стволов, и только вверху играли еще лучи, светилось небо и ходил легкий шорох. Я
присел под лиственницей, чтобы закурить папиросу, и, пока дымок тихо вился надо мною, отгоняя больших лесных комаров, меня совершенно незаметно охватила та внезапная сладкая и туманная дремота, которая бывает результатом усталости на свежем воздухе.
— Мерекаю самоучкой, — сказал бродяга,
приседая у чемодана и без спроса открывая крышку. Семенов смотрел на это, не говоря ни слова. Федор стал раскрывать одну книгу за другой, просматривая заглавия и иногда прочитывая кое-что из середины. При этом его высокий лоб собирался в морщины, а губы шевелились, несмотря на то, что он читал про себя. Видно было, что чтение
стоило ему некоторого усилия.
Иногда я
присаживался на одну из зеленых скамеек, что
стояли вдоль тротуара главной улицы, между высокими пирамидальными тополями.
Я шел к окну в четвертый раз. Теперь каторжник
стоял неподвижно и только протянутой рукою указывал мне прямо на четырехугольник двора, за стеной цейхгауза. Затем он еще
присел, поднялся, как будто делая прыжок, и взмахом обеих рук указал, что мне следует потом бежать вдоль тюремной стены направо. Я вспомнил, что тут крутые поросшие бурьяном пустынные обрывы горы ведут к реке Иртышу или Тоболу и что внизу раскинута прибрежная часть города, с трактирами и кабаками…
Шабаш только что окончился, но в винном погребе Айзика Рубинштейна было уже так тесно, что запоздалые посетители не находили, где
присесть, и пили,
стоя около чужих столиков.
Все дружелюбно улыбались Гершу, обнимали его за спину и трепали по плечам; многие звали его
присесть к своим столикам. Глаза Герша были еще красны, а на висках и на конце носа
стояли мелкие и круглые, как бисер, капли пота; но нахмуренное лицо его хранило отчужденное и высокомерное выражение, свойственное настоящему художнику, только что пережившему сладкую и тяжелую минуту вдохновения.
—
Стойте, паныч… заждить трошки, — сказал вдруг Талимон,
присев на корточки сбоку дороги. — Сдается, здесь и заночуем…
Взойдя за крыльцо своей кельи, Манефа
присела на скамейку под яркими лучами весеннего солнца. Матери
стояли перед ней.
Кончилась трапеза… Старицы и рабочие белицы разошлись по кельям, Манефа,
присев у растворенного окна на лавку, посадила возле себя Василья Борисыча. Мать Таифа, мать Аркадия, мать Назарета, еще три инокини из соборных стариц да вся певчая стая
стояла перед ними в глубоком молчаньи, внимательно слушая беседу игуменьи с московским послом…
То у одного окна
постоит, то у другого, то
присядет, то опять зачнет ходить из угла в угол.
Ниночка, семнадцатилетняя девушка, бледненькая и худенькая,
стояла у своего места и смущенно перебирала по столу пальцами, устремив на брата большие испуганные глаза. Она догадалась, что это Николай, которого она помнила больше, чем сам отец, и теперь не знала, что делать. И когда Николай, вместо поцелуя, пожал ей руку, она ответила крепким пожатием и чуть, по-институтски, не
присела.
Одни люди пускай все время
стоят и ходят, не
присаживаясь; и вот стопа их становится плоскою, ноги опухают, вены на голенях растягиваются и обращаются в незаживающие язвы.
Лев
приседает чуть-чуть к земле, мгновение и он уже внутри загородки; под навесом, сбившись в кругу и дрожа атласной кожей,
стоят лошади.
Человек сошел с дороги,
присел к реке, заграждающей ему путь, и говорит, что тот, кто послал его идти, обманул его, и он в отчаянии ломает руки,
стоя над рекой, и бросается в реку, проклинает пославшего его и погибает в ней, а не хочет знать того, что на том пути, с которого он сбился, были везде мосты и все удобства для путешествия.