Неточные совпадения
Крепость наша стояла на высоком месте, и вид был с
вала прекрасный: с одной
стороны широкая поляна, изрытая несколькими балками, [овраги.
Я понимаю, что это досадно, но на твоем месте, Родька, я бы захохотал всем в глаза, или лучше: на-пле-вал бы всем в рожу, да погуще, да раскидал бы на все
стороны десятка два плюх, умненько, как и всегда их надо давать, да тем бы и покончил.
— Я глядел во все
стороны, ожидая увидеть грозные бастионы, башни и
вал; но ничего не видал, кроме деревушки, окруженной бревенчатым забором.
Чуть
вал ударит посильнее — и обдаст шумной пеной колеса нашего экипажа, лошади фыркали и бросались в
сторону.
В низовьях Такема разбивается на три рукава. Они все впадают в длинную заводь, которая тянется вдоль берега моря и отделена от него песчаным
валом. Раньше устье Такемы было в 12 км от моря, там, где долина суживается и образует «щеки». Об этом красноречиво говорят следы коррозии [Углубления, проделанные морским прибоем в горной породе.] с левой
стороны долины, у подножия отодвинутых ныне в глубь страны береговых обрывов, состоящих из аклировидного гранита.
Река Мутухе (по-удэгейски — Ца-уги) впадает в бухту Опричник (44° 27' с. ш. и 39° 40' в. д. от Гринвича), совершенно открытую со
стороны моря и потому для стоянки судов не пригодную. Глубокая заводь реки, сразу расширяющаяся долина и необсохшие болота вблизи моря указывают на то, что раньше здесь тоже был залив, довольно глубоко вдававшийся в сушу. По береговым
валам около самой бухты растет ползучий даурский можжевельник, а по болотам — кустарниковая береза с узкокрылыми плодами.
С западной
стороны в него впадает река Сеохобе (то есть Река первого снега), почему-то названная на морских картах Ядихой. Местность между озерами сильно заболочена. Только один
вал из песка и гальки отделяет их от моря. Здесь мы видим опять исчезнувшую бухту. Когда-то залив этот был много длиннее и загибался на север.
На дворе множество людей, коих по разнообразию одежды и по общему вооружению можно было тотчас признать за разбойников, обедало, сидя без шапок, около братского котла. На
валу подле маленькой пушки сидел караульный, поджав под себя ноги; он вставлял заплатку в некоторую часть своей одежды, владея иголкою с искусством, обличающим опытного портного, и поминутно посматривал во все
стороны.
Пан Данило ни слова и стал поглядывать на темную
сторону, где далеко из-за леса чернел земляной
вал, из-за
вала подымался старый замок. Над бровями разом вырезались три морщины; левая рука гладила молодецкие усы.
Ключевая впадала с левой
стороны, огибая отлогий мыс, известный под названием Городища, потому что на нем еще сохранились следы старых земляных
валов и глубоких рвов.
Волны подгоняли нашу утлую ладью, вздымали ее кверху и накреняли то на один, то на другой бок. Она то бросалась вперед, то грузно опускалась в промежутки между волнами и зарывалась носом в воду. Чем сильнее дул ветер, тем быстрее бежала наша лодка, но вместе с тем труднее становилось плавание. Грозные
валы, украшенные белыми гребнями, вздымались по
сторонам. Они словно бежали вперегонки, затем опрокидывались и превращались в шипящую пену.
Дул жестокий ветер, мутные
валы ходили по всему пруду, так что напомнили мне Волгу; мутное небо отражалось в них; камыши высохли, пожелтели, волны и ветер трепали их во все
стороны, и они глухо и грустно шумели.
Последние строчки особенно понятны, — постоянный сотрудник и редактор «Русской мысли» М.Н. Ремезов занимал, кроме того, важный пост иностранного цензора, был в больших чинах и пользовался влиянием в управлении по делам печати, и часто, когда уж очень высоко ставил парус В.А. Гольцев, бурный
вал со
стороны цензуры налетал на ладью «Русской мысли», и М.Н. Ремезов умело «отливал воду», и ладья благополучно миновала бури цензуры и продолжала плыть дальше, несмотря на то, что, по словам М.Н. Ремезова...
30 ноября он снова окружил крепость и целый день стрелял по ней из пушек, покушаясь на приступ то с той, то с другой
стороны. Демарин, для ободрения своих, целый день стоял на
валу, сам заряжая пушку. Пугачев отступил и хотел идти противу Станиславского, но, перехватив оренбургскую почту, раздумал и возвратился в Бердскую слободу.
Сражение завязалось. Артиллерия Пугачева была превосходнее числом вывезенной из города. Оренбургские казаки с непривычки робели ядер и жались к городу, под прикрытие пушек, расставленных по
валу. Отряд Наумова был окружен со всех
сторон многочисленными толпами. Он выстроился в карре и начал отступать, отстреливаясь от неприятеля. Сражение продолжалось четыре часа. Наумов убитыми, ранеными и бежавшими потерял сто семнадцать человек.
Между тем человек тысяча из его пехоты, со
стороны реки закравшись в погреба выжженного предместья, почти у самого
вала и рогаток, стреляли из ружей и сайдаков.
Кругом болота, узкая песчаная полоса берега, и в море выдавалась огромная лагуна, заросшая камышом и кугой, обнесенная
валами песку со
стороны моря, как бы краями чаши, такими высокими
валами, что волны не поднимались выше их, а весь берег вправо и влево был низким местом, ниже уровня моря, а дальше в непроходимых лесах, на громадном пространстве на север до реки Риона и далее до города Поти, были огромные озера-болота, место зимовки перелетных птиц.
Волга была неспокойная. Моряна развела волну, и большая, легкая и совкая костромская косовушка скользила и резала мохнатые гребни
валов под умелой рукой Козлика — так не к лицу звали этого огромного страховида. По обе
стороны Волги прорезали стены камышей в два человеческих роста вышины, то широкие, то узкие протоки, окружающие острова, мысы, косы…
— Шут их знает, чего они там замешкали! — говорил он обыкновенно в ответ на скорбные возгласы баб, которые, выбежав за ворота и не видя Петра и Василия, обнаруживали всякий раз сильное беспокойство. — Ведь вот же, — продолжал он, посматривая вдаль, — дня нет, чтобы с той
стороны не было народу…
Валом валит! Всякому лестно, как бы скорее домой поспеть к празднику. Наших нет только… Шут их знает, чего они там застряли!
Стоим это ночью в цепи… Темь — зги не видно… Тихо… Только справа где-то, внизу, море рокочет… И чем шибче бьются
валы, тем спокойнее на душе. Знаешь, когда бурный прибой, то и неприятель на берег с судов не высадится, значит — со
стороны моря не бойся, только вперед гляди-поглядывай.
Вот почему мы, провинциальная интеллигенция, в настоящее время
валом валим в Петербург. Все думается: не полегче ли будет? не совершится ли чудо какое-нибудь? не удастся ли примазаться хоть к краешку какой-нибудь концессии, потом сбыть свое учредительское право, и в
сторону. А там — за границу, на минеральные воды…
Надобно вам сказать, что с этой
стороны дорога к неприятельским аванпостам идет по узкому и высокому
валу; налево подле него течет речка Родауна, а по правую
сторону расстилаются низкие и обширные луга Нидерланда, к которому примыкает Ора, городское предместие, занятое французами.
Я стал смотреть вперед; вижу в
стороне казачий ведет [ближайший к неприятелю конный караул.], но вдали не блестят штыки моих солдат: все пусто и по всему
валу до самой рощи не видно ни души.
Что же касается в рассуждении всех подлостей, которые евреям приписывают, так я вам скажу, это ничего не значит перед молдаванами и еще
валахами, и что я с своей
стороны предложил бы, так это не вводить жидов в утробы, ибо это и невозможно, а помнить, что есть люди хуже жидов.
Только вблизи, у самого корвета, можно было видеть эти громадные свинцово-зеленые
валы с высокими гребнями, окружающие со всех
сторон корвет, и бешено, с гулом разбивающиеся о его бока, обдавая брызгами своих верхушек.
— Самый буянственный человек, — на все
стороны оглядываясь, говорил Василий Фадеев. — От него вся беда вышла… Он, осмелюсь доложить вашей милости, Марко Данилыч, на все художества завсегда первым заводчиком был. Чуть что не по нем, тотчас всю артель взбудоражит. Вот и теперь — только что отплыли вы, еще в виду косная-то ваша была, Сидорка, не говоря ни слова, котомку на плечи да на берег. За ним все слепые
валом так и повалили.
В Дубровине мне дают лошадей, и я еду дальше. Но в 45 верстах от Томска мне опять говорят, что ехать нельзя, что река Томь затопила луга и дороги. Опять надо плыть на лодке. И тут та же история, что в Красном Яру: лодка уплыла на ту
сторону, но не может вернуться, так как дует сильный ветер и по реке ходят высокие
валы… Будем ждать!
У перекрестка дороги шел углом невысокий
вал, отгораживавший мужицкие конопляники. По ту
сторону дороги высился запущенный сад, сквозь плетень виднелись заросшие дорожки и куртины.
Валы сохранились со
стороны Волги; по ним идет дорога то вверх, то вниз.
Теркин должен был вскарабкаться на
вал, шедший вдоль двора, чтобы попасть к наружной террасе дома. Опять беспокойство за Калерию заползло в него, и он, чтобы отогнать от себя тревогу, закурил, сел на одном из выступов фальшивого крыльца, поглядывая в
сторону ворот и темнеющих вдали изб деревенского порядка.
Подгорин взошел по лестнице на площадку и сел. Тотчас за забором была межевая канава с
валом, а дальше было поле, широкое, залитое лунным светом. Подгорин знал, что как раз прямо, верстах в трех от усадьбы, был лес, и теперь ему казалось, что он видит вдали темную полосу. Кричали перепела и дергачи; и изредка со
стороны леса доносился крик кукушки, которая тоже не спала.
Слышно было, как внизу вошли в башню, и через минуту на
валу показалась черная собака, старая знакомая Подгорина. Она остановилась и, глядя вверх, в ту
сторону, где сидел Подгорин, дружелюбно замахала хвостом. А потом, немного погодя, из черной канавы, как тень, поднялась белая фигура и тоже остановилась на
валу. Это была Надежда.
В сотне шагов от реки поднимался на той
стороне крутой, высокий
вал.
Трое остальных шли по шоссе Камер-Коллежского
Вала и пели «По морям». Ветер гнал по сухой земле опавшие листья тополей, ущербный месяц глядел из черных туч с серебряными краями. Вдруг в мозгах у Юрки зазвенело, голова мотнулась в
сторону, кепка слетела. Юрка в гневе обернулся. Плотный парень в пестрой кепке второй раз замахивался на него. Юрка отразил удар, но сбоку получил по шее. Черкизовцев было человек семь-восемь. Они окружили заводских ребят. Начался бой.
Это было несколько десятков юрт, скученных между собою в полном беспорядке и обнесенных высоким
валом. Таковы, впрочем, были в то время и другие татарские города, находившиеся за Каменным поясом. Сибирь была только несколько обширнее. Она считалась неприступной крепостью, так как кроме одной дороги, охраняемой татарами, подойти к ней ни с какой
стороны не было возможности.
Эта
сторона была прикрыта простою гладкою каменною стеною, а три другие обнесены
валом, с сухим рвом и гласисом.
Лишь только подъехали они к Кучкову
валу, идущему от Сретенского монастыря по Москву-реку, на реке, за Великой улицей (набережной, в
стороне Кремля), поднялся дымный столб, все гуще и гуще, так что новые струи дыма образовали исполинскую витую колонну, с украшениями небывалого ордена, подпиравшую небо.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех
сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами месте стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие
валов.