Неточные совпадения
Утром, выпив кофе, он
стоял у окна, точно на краю глубокой
ямы, созерцая быстрое движение теней облаков и мутных пятен солнца по стенам домов, по мостовой площади. Там, внизу, как бы подчиняясь игре света и тени, суетливо бегали коротенькие люди, сверху они казались почти кубическими, приплюснутыми к земле, плотно покрытой грязным камнем.
Все молчали, глядя на реку: по черной дороге бесшумно двигалась лодка, на носу ее горел и кудряво дымился светец, черный человек осторожно шевелил веслами, а другой, с длинным шестом в руках,
стоял согнувшись
у борта и целился шестом в отражение огня на воде; отражение чудесно меняло формы, становясь похожим то на золотую рыбу с множеством плавников, то на глубокую, до дна реки, красную
яму, куда человек с шестом хочет прыгнуть, но не решается.
— А ежели она
у меня с ума нейдет?.. Как живая
стоит… Не могу я позабыть ее, а жену не люблю. Мамынька женила меня, не своей волей… Чужая мне жена. Видеть ее не могу… День и ночь думаю о Фене. Какой я теперь человек стал: в
яму бросить — вся мне цена. Как я узнал, что она ушла к Карачунскому, —
у меня свет из глаз вон. Ничего не понимаю… Запряг долгушку, бросился сюда, еду мимо господского дома, а она в окно смотрит. Что тут со мной было — и не помню, а вот, спасибо, Тарас меня из кабака вытащил.
Я так и сделал: три ночи всё на этом инструменте, на коленях,
стоял в своей
яме, а духом на небо молился и стал ожидать себе иного в душе совершения. А
у нас другой инок Геронтий был, этот был очень начитанный и разные книги и газеты держал, и дал он мне один раз читать житие преподобного Тихона Задонского, и когда, случалось, мимо моей
ямы идет, всегда, бывало, возьмет да мне из-под ряски газету кинет.
Это легко делать, потому что если лошади на глаз дышать, ей это приятно, от теплого дыхания, и она
стоит не шелохнется, но воздух выйдет, и
у нее опять
ямы над глазами будут.
Он стал есть, но не садясь, а
стоя у самого котла и глядя в него, как в
яму.
— Ага, пришёл! — отозвался Дудка.
Стоя у окна, они тихо заговорили. Евсей понял, что говорят о нём, но не мог ничего разобрать. Сели за стол, Дудка стал наливать чай, Евсей исподволь и незаметно рассматривал гостя — лицо
у него было тоже бритое, синее, с огромным ртом и тонкими губами. Тёмные глаза завалились в
ямы под высоким гладким лбом, голова, до макушки лысая, была угловата и велика. Он всё время тихонько барабанил по столу длинными пальцами.
У самого края
ямы стоял на рельсах пустой вагончик, облепленный той же грязью.
Коршунов. Знать хотелось?.. (Встает.) Нет, не любила, да и я не любил ее. Она и не
стоила того, чтоб ее любить-то. Я ее взял бедную, нищую, за красоту только за одну; все семейство призрел; спас отца из
ямы; она
у меня в золоте ходила.
Из окна виден был двор полицейского правления, убранный истоптанною желтою травою, среди двора
стояли, подняв оглобли к небу, пожарные телеги с бочками и баграми. В открытых дверях конюшен покачивали головами лошади. Одна из них, серая и костлявая, все время вздергивала губу вверх, точно усмехалась усталой усмешкой. Над глазами
у нее были глубокие
ямы, на левой передней ноге — черный бинт, было в ней что-то вдовье и лицемерное.
Мы проехали мимо. Мне казалось, что все эти впечатления сейчас исчезнут и что я проснусь опять на угрюмой бесконечной дороге или
у дымного «
яма». Но когда наш караван остановился
у небольшого чистенького домика, — волшебный сон продолжался… Теплая комната, чистые и мягкие постели… На полу ковры, в простенках — высокие зеркала… Один из моих спутников
стоял против такого зеркала и хохотал, глядя на отражение в ровном стекле своей полудикой фигуры…
Роет ногой
яму в песке. Лицо
у него тупое, мёртвое, и тёмные глаза
стоят неподвижно, как
у рыбы. Нехотя и задумчиво говорит...
То без отлучки, то дневальным не в очередь, то с полной выкладкой под ружье поставит, —
стой на задворках
у помойной
ямы идолом-верблюдом, проходящим гусям на смех.
Кучер-мошенник спит, подлец-холоп спит, вот этот постреленок спит (тут указала Чечеткина на живую машинку,
у ног своих), лошади
стоят у какой-то
ямы, понуря голову, и спят.
Пьер заглянул в
яму и увидел, что фабричный лежал там коленами кверху, близко к голове, одно плечо выше другого. И это плечо судорожно, равномерно опускалось и поднималось. Но уже лопатины земли сыпались на всё тело. Один из солдат сердито, злобно и болезненно крикнул, на Пьера, чтоб он вернулся. Но Пьер не понял его и
стоял у столба, и никто не отгонял его.