Неточные совпадения
Посредине комнаты, на
столе,
стоял гроб,
вокруг него нагоревшие свечи в высоких серебряных подсвечниках; в дальнем углу сидел дьячок и тихим однообразным голосом читал псалтырь.
Блестели золотые, серебряные венчики на иконах и опаловые слезы жемчуга риз. У стены — старинная кровать карельской березы, украшенная бронзой, такие же четыре стула
стояли посреди комнаты
вокруг стола. Около двери, в темноватом углу, — большой шкаф, с полок его, сквозь стекло, Самгин видел ковши, братины, бокалы и черные кирпичи книг, переплетенных в кожу. Во всем этом было нечто внушительное.
Она вздрогнула, быстро опустилась на стул и опустила голову. Потом встала, глядя
вокруг себя, меняясь в лице, шагнула к
столу, где
стояла свеча, и остановилась.
Мы застали уже накрытый
стол, и хозяйки,
стоя вокруг, приглашали нас сесть; мы не заставили долго просить себя.
В комнате было очень светло, в переднем углу, на
столе, горели серебряные канделябры по пяти свеч, между ними
стояла любимая икона деда «Не рыдай мене, мати», сверкал и таял в огнях жемчуг ризы, лучисто горели малиновые альмандины на золоте венцов. В темных стеклах окон с улицы молча прижались блинами мутные круглые рожи, прилипли расплющенные носы, всё
вокруг куда-то плыло, а зеленая старуха щупала холодными пальцами за ухом у меня, говоря...
На
столе у него горела сальная свечка, распространяя
вокруг себя не столько света, сколько зловония; на лежанке чуть-чуть пищал угасавший самовар, и тут же
стоял графин с водкой и большая деревянная чашка соленых и несколько промерзлых огурцов.
В столовой
стоял раздвинутый
стол, уставленный фруктами, конфектами и крюшонами с шампанским; в кабинете у Осипа Иваныча,
вокруг трех соединенных ломберных
столов, сидело человек десять, которые играли в стуколку.
Жихарев беспокойно ходит
вокруг стола, всех угощая, его лысый череп склоняется то к тому, то к другому, тонкие пальцы все время играют. Он похудел, хищный нос его стал острее; когда он
стоит боком к огню, на щеку его ложится черная тень носа.
Гостиная, куда вошли Препотенский и Термосесов, была узенькая комнатка; в конце ее
стоял диван с преддиванным
столом, за которым помещались Туганов и Туберозов, а
вокруг на стульях сидели: смиренный Бенефактов, Дарьянов и уездный предводитель Плодомасов.
Целые дни перед глазами Ильи вертелось с криком и шумом что-то большущее, пёстрое и ослепляло, оглушало его. Сначала он растерялся и как-то поглупел в кипучей сутолоке этой жизни.
Стоя в трактире около
стола, на котором дядя Терентий, потный и мокрый, мыл посуду, Илья смотрел, как люди приходят, пьют, едят, кричат, целуются, дерутся, поют песни. Тучи табачного дыма плавают
вокруг них, и в этом дыму они возятся, как полоумные…
Стоя в двери, он видел спины людей, тесно стоявших у
стола, слышал, как они чавкают. Алая кофточка хозяйки окрашивала всё
вокруг Ильи в цвет, застилавший глаза туманом.
Крикнув извозчика, он поехал и через несколько минут, прищуривая глаза от света,
стоял в двери столовой Автономовых, тупо улыбался и смотрел на людей, тесно сидевших
вокруг стола в большой комнате.
Среди маленькой, чисто убранной комнаты
стоял стол, покрытый белой скатертью; на
столе шумно кипел самовар, всё
вокруг было свежо и молодо. Чашки, бутылка вина, тарелки с колбасой и хлебом — всё нравилось Илье, возбуждая в нём зависть к Павлу. А Павел сидел радостный и говорил складной речью...
Войдя наверх, Илья остановился у двери большой комнаты, среди неё, под тяжёлой лампой, опускавшейся с потолка,
стоял круглый
стол с огромным самоваром на нём.
Вокруг стола сидел хозяин с женой и дочерями, — все три девочки были на голову ниже одна другой, волосы у всех рыжие, и белая кожа на их длинных лицах была густо усеяна веснушками. Когда Илья вошёл, они плотно придвинулись одна к другой и со страхом уставились на него тремя парами голубых глаз.
— Очень рад! Значит, нам новый товарищ! — И крепко пожал мне руку. — «Vos intimes — nosintimes!» — «Baши друзья — наши друзья!» Вася, заказывай вина! Икру зернистую и стерлядок сегодня Абакумыч получил. Садитесь. — Князь указал на стулья
вокруг довольно большого «хозяйского»
стола, на котором
стояли на серебряном подносе с княжеским гербом пузатый чайник с розами и две низенькие трактирные чашечки, тоже с розами и золотым ободком внутри. На двух блюдечках лежали крупный изюм и сотовый мед.
В комнате было темно и сумрачно. Тесно набитые книгами полки, увеличивая толщину стен, должно быть, не пропускали в эту маленькую комнату звуков с улицы. Между полками матово блестели стёкла окон, заклеенные холодною тьмою ночи, выступало белое узкое пятно двери.
Стол, покрытый серым сукном,
стоял среди комнаты, и от него всё
вокруг казалось окрашенным в тёмно-серый тон.
Я вспыхнул от досады; но, поглядев
вокруг себя и видя, что я один-одинехонек посреди десяти рослых слуг, которые как истуканы
стояли неподвижно
вокруг стола, скрепился и промолчал.
Это было сказано громко и тяжело. Все оцепенели. Гости, покинув
стол, собрались тучей
вокруг налетевшего действия. Теперь мы
стояли среди толпы.
Вокруг каждой чашки садилось десять человек, на каждом
столе стояло ведро крепкого, домашнего пива и четверть водки; это быстро приподняло упавших духом, истомлённых людей.
Николай Фермор не сконфузился, но очень обиделся; он
стоя дождался, пока шум стих, обвел
вокруг сидевших за
столом товарищей, мрачно улыбнулся и сказал...
Вокруг стен чайной залы
стояли черные
столы и скамейки; их сдвигали в один общий
стол к чаю и завтраку.
Стаканыч пожал его холодную, негнущуюся большую руку и, вернувшись на свою кровать, сел за прерванный пасьянс. И до самого обеда оба старика не произнесли больше ни слова, и в комнате
стояла такая, по-осеннему ясная, задумчивая и грустная тишина, что обманутые ею мыши, которых пропасть водилось в старом доме, много раз пугливо и нагло выбегали из своего подполья на середину комнаты и, блестя черными глазенками, суетливо подбирали рассыпанные
вокруг стола хлебные крошки.
Сад. Большие, старые липы. В глубине, под ними, белая солдатская палатка. Направо, под деревьями, широкий диван из дерна, перед ним
стол. Налево, в тени лип, длинный
стол, накрытый к завтраку. Кипит небольшой самовар.
Вокруг стола плетеные стулья и кресла. Аграфена варит кофе. Под деревом
стоит Конь, куря трубку, перед ним Пологий.
Середина комнаты была занята большим
столом,
вокруг которого
стояли мягкие кресла, как будто приготовленные для каких-то заседаний.
По средине залы
стоял длинный
стол, покрытый красным сукном, и
вокруг него ряд кресел.
А на широких дворах уж
столы стоят, а
вокруг них переметные скамьи либо доски, положенные на чураки, кадушки и бочонки.
Посреди огромной светлой комнаты
стояло несколько
столов, заваленных кусками полотна, коленкора, холста и ситца.
Вокруг столов, на низких деревянных скамьях сидело больше сотни девочек, возрастом начиная с восьми лет и кончая совсем взрослыми восемнадцатилетними девицами. Стриженые головки младших воспитанниц были похожи на шары, недлинные волосы у подростков, заплетенные в косы или уложенные на затылке прически взрослых — вот в чем было существенное отличие между тремя отделениями N-ского приюта.
Один
стол был накрыт в конторе для хозяина, мастеров и конторщиков, другой — внизу — для подмастерьев, третий — в брошировочной для девушек. Фальцовщицы поднялись наверх и нерешительно толкались
вокруг стола. Среди бутылок
стояли на больших блюдах два огромных нарезанных пирога, кругом на тарелках пестрели закуски.
Когда граф Гендриков приблизился к возвышению, внесены были на него царская грамота и гетманские клейноды и положены были на два
стола. Государственное знамя держал Гамалей с двумя товарищами около
стола, на котором лежала грамота. За ними поместилось духовенство в полном облачении. Около
стола, где лежали клейноды,
стояли генеральные старшины и бунчуковые товарищи, а
вокруг возвышения все шляхетство. Посреди возвышения стал граф Гендриков.
Вокруг них толпился народ, успевший проникнуть в храмину. Подьячий Родька Косой, как кликали его бояре, чинно
стоял в углу первого
стола и по мере надобности раскапывал столбцы и, сыскав нужное, прочитывал вслух всему собранию написанное. Давно уже шел спор о «черной, или народной, дани». Миром положено было собрать двойную и умилостивить ею великого князя. Такого мнения было большинство голосов.
Посреди залы
стоял большой
стол, покрытый зеленым сукном,
вокруг которого помещалось тринадцать кресел.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского-французского и хохота
стоял на площади
вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые, прошли мимо Ростова.