Неточные совпадения
Он видел, что Лидия смотрит не
на колокол, а
на площадь,
на людей, она прикусила губу и сердито хмурится. В глазах Алины — детское любопытство. Туробоеву — скучно, он
стоит, наклонив голову, тихонько сдувая пепел папиросы с рукава, а у Макарова лицо глупое, каким оно всегда бывает, когда Макаров задумывается. Лютов вытягивает шею вбок, шея у него длинная, жилистая, кожа ее шероховата, как шагрень. Он склонил голову к плечу, чтоб направить непослушные глаза
на одну точку.
Теперь сделаю резюме: ко дню и часу моего выхода после болезни Ламберт
стоял на следующих двух
точках (это-то уж я теперь наверно знаю): первое, взять с Анны Андреевны за документ вексель не менее как в тридцать тысяч и затем помочь ей напугать князя, похитить его и с ним вдруг обвенчать ее —
одним словом, в этом роде. Тут даже составлен был целый план; ждали только моей помощи, то есть самого документа.
3 часа мы шли без отдыха, пока в стороне не послышался шум воды. Вероятно, это была та самая река Чау-сун, о которой говорил китаец-охотник. Солнце достигло своей кульминационной
точки на небе и палило вовсю. Лошади шли, тяжело дыша и понурив головы. В воздухе
стояла такая жара, что далее в тени могучих кедровников нельзя было найти прохлады. Не слышно было ни зверей, ни птиц; только
одни насекомые носились в воздухе, и чем сильнее припекало солнце, тем больше они проявляли жизни.
Таисья выбежала провожать ее за ворота в
одном сарафане и
стояла все время, пока сани спускались к реке, объехали караванную контору и по льду мелькнули черною
точкой на ту сторону, где уползала в лес змеей лесная глухая дорожка.
Она, кажется, и забыла, что я в комнате, и
стояла всё
на том же месте у стола, очень задумавшись, склонив голову и неподвижно смотря в
одну выбранную
на ковре
точку.
Посредине пола,
на голой земле, лежала Людмила, разметав руки. Глаза ее то полузакрывались, то широко открывались и смотрели в
одну точку на потолок. Подле нее сидела ее пьяная мать,
стояла водка и дымился завернутый в тряпку картофель.
В комнате было страшно накурено, дым волнами
стоял до самого потолка; от выпитого вина и пропитанного табачным дымом воздуха голова у меня начинала кружиться, а Мухоедов с побледневшим лицом по-прежнему сидел
на диване, то принимаясь что-нибудь рассказывать с лихорадочной поспешностью, то опять смолкал и совершенно неподвижно смотрел куда-нибудь в
одну точку.
Я стал торопливо одеваться. По груди и спине бегала мелкая, частая дрожь, во рту было сухо; я выпил воды. «Нужно бы поесть чего-нибудь, — мелькнула у меня мысль. —
На тощий желудок нельзя выходить… Впрочем, нет; я всего полтора часа назад ужинал». Я оделся и суетливо стал пристегивать к жилетке цепочку часов. Харлампий Алексеевич
стоял, подняв брови и неподвижно уставясь глазами в
одну точку. Взглянул я
на его растерянное лицо, — мне стадо смешно, и я сразу овладел собою.
«Приятно вести борьбу и победить человека равного, — думал он, — человека, который в общественном смысле
стоит с тобой
на одной точке… А какой мне интерес Илюшку побеждать? Победишь его или не победишь —
один чёрт: никакого удовольствия… О, взял шашку и улыбается! Приятно барина обыгрывать! Еще бы! Луком воняет, а небось рад старшему напакостить!» — Пошел вон! — крикнул Шмахин.
Евгений Петрович сел за стол и потянул к себе
один из рисунков Сережи.
На этом рисунке был изображен дом с кривой крышей и с дымом, который, как молния, зигзагами шел из труб до самого края четвертухи; возле дома
стоял солдат с
точками вместо глаз и со штыком, похожим
на цифру 4.
Втащили тарантас
на баржу и поплыли назад. Человек, которого Семен назвал Василием Сергеичем, всё время, пока плыли,
стоял неподвижно, крепко сжав свои толстые губы и глядя в
одну точку; когда ямщик попросил у него позволения покурить в его присутствии, он ничего не ответил, точно не слышал. А Семен, лежа животом
на руле, насмешливо глядел
на него и говорил...
И до тех пор, пока все виды того, что называется проституцией, будут вызывать
один и тот же сорт пропаганды и добра, все будет
стоять на одной и той же
точке замерзания…
Временами «великолепный князь Тавриды» по целым часам
стоял на коленях, бил с рыданием головой в пол перед образами, в горячей молитве, то в бешеной злобе катался по широким оттоманкам, изрыгая страшные ругательства и проклятия, а иногда по целым дням сидел, уставившись в
одну точку, грызя ногти, не слыша и не видя ничего и никого, и не принимая пищи.