Неточные совпадения
Телега с семенами
стояла не
на рубеже, а
на пашне, и пшеничная озимь была изрыта колесами и ископана лошадью.
Все тут было богато: торные улицы, крепкие избы;
стояла ли где
телега —
телега была крепкая и новешенькая; попадался ли конь — конь был откормленный и добрый; рогатый скот — как
на отбор.
Кроме рейстровых козаков, [Рейстровые козаки — казаки, занесенные поляками в списки (реестры) регулярных войск.] считавших обязанностью являться во время войны, можно было во всякое время, в случае большой потребности, набрать целые толпы охочекомонных: [Охочекомонные козаки — конные добровольцы.]
стоило только есаулам пройти по рынкам и площадям всех сел и местечек и прокричать во весь голос, ставши
на телегу: «Эй вы, пивники, броварники!
— Хорошо, — сказал Тарас и потом, подумав, обратился к козакам и проговорил так: — Жида будет всегда время повесить, когда будет нужно, а
на сегодня отдайте его мне. — Сказавши это, Тарас повел его к своему обозу, возле которого
стояли козаки его. — Ну, полезай под
телегу, лежи там и не пошевелись; а вы, братцы, не выпускайте жида.
— Не знаю. — Она медленно осмотрела поляну под вязом, где
стояла телега, — зеленую в розовом вечернем свете траву, черных молчаливых угольщиков и, подумав, прибавила: — Все это мне неизвестно. Я не знаю ни дня, ни часа и даже не знаю, куда. Больше ничего не скажу. Поэтому,
на всякий случай, — прощай; ты часто меня возил.
В тени группы молодых берез
стояла на высоких ногах запряженная в крестьянскую
телегу длинная лошадь с прогнутой спиной, шерсть ее когда-то была белой, но пропылилась, приобрела грязную сероватость и желтоватые пятна, большая, костлявая голова бессильно и низко опущена к земле, в провалившейся глазнице тускло блестит мутный, влажный глаз.
В девяти верстах от Натарской станции мы переправились через речку Амгу, впадающую в Маю,
на пароме первобытной постройки, то есть
на десятке связанных лыками бревен и больше ничего, а между тем
на нем
стояла телега и тройка лошадей.
Когда паром был полон, и нехлюдовская
телега с отпряженными лошадьми, сжатая со всех сторон возами,
стояла у одного края, перевозчики заложили запоры, не обращая внимания
на просьбы не поместившихся, скинули чалки и пошли в ход.
Внизу у крылечка, к которому он с таким громом подкатил вчера
на Андреевой тройке,
стояли уже готовые две
телеги.
Глядит он
на меня совершенно глупо: «А об чем, говорит, гусь думает?» — «А вот видишь, говорю,
телега с овсом
стоит.
Дело в том, что теперь
стоял пред ним этот «план», давешний, новый и уже верный план, выдуманный им
на телеге и откладывать исполнение которого было уже невозможно.
В течение рассказа Чертопханов сидел лицом к окну и курил трубку из длинного чубука; а Перфишка
стоял на пороге двери, заложив руки за спину и, почтительно взирая
на затылок своего господина, слушал повесть о том, как после многих тщетных попыток и разъездов Пантелей Еремеич наконец попал в Ромны
на ярмарку, уже один, без жида Лейбы, который, по слабости характера, не вытерпел и бежал от него; как
на пятый день, уже собираясь уехать, он в последний раз пошел по рядам
телег и вдруг увидал, между тремя другими лошадьми, привязанного к хребтуку, — увидал Малек-Аделя!
Я слез и
постоял некоторое время
на дороге, смутно предаваясь чувству неприятного недоумения. Правое колесо почти совершенно подвернулось под
телегу и, казалось, с немым отчаянием поднимало кверху свою ступицу.
Кругом
телеги стояло человек шесть молодых великанов, очень похожих друг
на друга и
на Федю.
Стояли три
телеги с поднятыми оглоблями, а
на них раскинут громадный полог.
У волости уже ждали писаря несколько мужиков и
стояла запряженная крестьянская
телега. Волостных дел в Суслоне было по горло. Писарь принимал всегда важный вид, когда подходил к волости, точно полководец
на поле сражения. Мужиков он держал в ежовых рукавицах, и даже Ермилыч проникался к нему невольным страхом, когда завертывал в волость по какому-нибудь делу. Когда писарь входил в волость, из темной донеслось старческое пение...
У ворот
стояла запряженная
телега. Тит Горбатый давно встал и собирался ехать
на покос. У старика трещала с похмелья голова, и он неприветливо покосился
на Ганну, которая спросила его, где старая Палагея.
За воротами Ганна натолкнулась
на новую неприятную сцену. Тит
стоял у
телеги с черемуховою палкой в руках и смотрел
на подъезжавшего верхом второго сына, Макара. Лесообъездчик прогулял где-то целую ночь с товарищами и теперь едва держался в седле. Завидев отца, Макар выпрямился и расправил болтавшиеся
на нем лядунки.
Вон там еще желтеют ветреницы — это первые весенние цветы
на Урале, с тонким ароматом и меланхолическою окраской. Странная эта детская память: Нюрочка забыла молебен
на площади, когда объявляли волю, а эту поездку
на Самосадку запомнила хорошо и, главным образом, дорогу туда.
Стоило закрыть глаза, как отчетливо представлялся Никитич с сапогами за спиной, улыбавшийся Тишка,
телега с брательниками Гущиными, которых Семка назвал телятами, первые весенние цветы.
Проехать было очень трудно, потому что полая вода хотя и пошла
на убыль, но все еще высоко
стояла; они пробрались по плотине в крестьянских
телегах и с полверсты ехали полоями; вода хватала выше колесных ступиц, и мне сказывали провожавшие их верховые, что тетушка Татьяна Степановна боялась и громко кричала, а тетушка Александра Степановна смеялась.
Она была огромная; перила
на гати ее почему-то выкрашены были государственным цветом, как красятся будки и казенные мосты; около нее
стояли две
телеги, а около
телеги две молоденькие бабенки.
А мне, ваше благородие, только всего и денег-то надобно, что за полведра заплатить следует… Вот и стал мне будто лукавый в ухо шептать."
Стой, кричу, дядя, подвези до правленья!"А сам, знашь, и камешок за пазуху спрятал… Сели мы это вдвоем
на телегу: он впереди, а я сзади, и все у меня из головы не выходит, что будь у меня рубль семьдесят, отдай мне он их, заместо того чтоб водки купить, не нужно бы и в бурлаки идти…
— Как же можно в
телегах! — рассуждает Демьяныч, — вам поди и в корете-то тяжко… Намеднись Семен Николаич проезжал, тоже у меня
стоял, так говорит:"Я, говорит, Архипушко, дворец
на колеса поставлю, да так и буду проклажаться!"
Немного далее большая площадь,
на которой валяются какие-то огромные брусья, пушечные станки, спящие солдаты;
стоят лошади, повозки, зеленые орудия и ящики, пехотные кòзла; двигаются солдаты, матросы, офицеры, женщины, дети, купцы; ездят
телеги с сеном, с кулями и с бочками; кой-где проедет казак и офицер верхом, генерал
на дрожках.
Совершенная погибель его была почти несомненна: его часто видали, как он с растрепанными волосами, в одной рубахе, босиком крался по задним огородам в кабак, чтобы затушить и успокоить свое похмелье; ходя с крестом по деревням, он до такой степени напивался, что не мог уже
стоять на ногах, и его обыкновенно крестьяне привозили домой в своих почти навозных
телегах.
А Акулька
на ту пору с огорода шла; как Филька-то увидал ее, у самых наших ворот: «
Стой!» — кричит, выскочил из
телеги да прямо ей земной поклон: «Душа ты моя, говорит, ягода, любил я тебя два года, а теперь меня с музыкой в солдаты везут.
Но все же, однако, я, милостивые государи, до сих пор хоть и плакал, но шел; но тут, батушка, у крыльца господского, вдруг смотрю, вижу
стоят три подводы, лошади запряжены разгонные господские Марфы Андревны, а братцевы две лошаденки сзади прицеплены, и
на телегах вижу весь багаж моих родителей и братца.
Исправник жил
на одной из дальних городских улиц. В воротах, распахнутых настежь, попался Передонову городовой, — встреча, наводившая в последние дни
на Передонова уныние.
На дворе видно было несколько мужиков, но не таких, как везде, — эти были какие-то особенные, необыкновенно смирные и молчаливые. Грязно было во дворе.
Стояли телеги, покрытые рогожею.
Большая (и с большою грязью) дорога шла каймою около сада и впадала в реку; река была в разливе;
на обоих берегах
стояли телеги, повозки, тарантасы, отложенные лошади, бабы с узелками, солдаты и мещане; два дощаника ходили беспрерывно взад и вперед; битком набитые людьми, лошадьми и экипажами, они медленно двигались
на веслах, похожие
на каких-то ископаемых многоножных раков, последовательно поднимавших и опускавших свои ноги; разнообразные звуки доносились до ушей сидевших: скрип
телег, бубенчики, крик перевозчиков и едва слышный ответ с той стороны, брань торопящихся пассажиров, топот лошадей, устанавливаемых
на дощанике, мычание коровы, привязанной за рога к
телеге, и громкий разговор крестьян
на берегу, собравшихся около разложенного огня.
— Да с полсорока больше своих не дочтемся! Изменники дрались не
на живот, а
на смерть: все легли до единого. Правда, было за что и
постоять! сундуков-то с добром… серебряной посуды возов с пять, а казны
на тройке не увезешь! Наши молодцы нашли в одной
телеге бочонок романеи да так-то
на радости натянулись, что насилу
на конях сидят. Бычура с пятидесятью человеками едет за мной следом, а другие с повозками поотстали.
— Постой-ка!.. Ведь это, никак, придется близко святой?.. Ну так и есть!.. Мне сказывала мамушка Власьевна, что в субботу
на Фомино воскресенье ей что-то ночью не послалось; вот она перед светом слышит, что вдруг прискакали
на боярский двор; подошла к окну, глядь: сидит кто-то в
телеге, руки скручены назад, рот завязан; прошло так около часу, вышел из хором боярский стремянный, Омляш, сел
на телегу подле этого горемыки, да и по всем по трем.
Навесы вокруг двора, под которыми с одной стороны
стояли соха,
телега без колеса и лежала куча сваленных друг
на друга, пустых, негодных пчелиных колодок, были почти все раскрыты, и одна сторона их обрушилась, так что спереди перемёты лежали уже не
на сохах, а
на навозе.
На дворе и под высокими навесами в порядке
стояло много
телег, сох, саней, колодок, кадок и всякого крестьянского добра; голуби перепархивали и ворковали в тени под широкими, прочными стропилами; пахло навозом и дёгтем.
— Вот так — а-яй! — воскликнул мальчик, широко раскрытыми глазами глядя
на чудесную картину, и замер в молчаливом восхищении. Потом в душе его родилась беспокойная мысль, — где будет жить он, маленький, вихрастый мальчик в пестрядинных штанишках, и его горбатый, неуклюжий дядя? Пустят ли их туда, в этот чистый, богатый, блестящий золотом, огромный город? Он подумал, что их
телега именно потому
стоит здесь,
на берегу реки, что в город не пускают людей бедных. Должно быть, дядя пошёл просить, чтобы пустили.
Проснулся он среди ночи от какого-то жуткого и странного звука, похожего
на волчий вой. Ночь была светлая,
телега стояла у опушки леса, около неё лошадь, фыркая, щипала траву, покрытую росой. Большая сосна выдвинулась далеко в поле и
стояла одинокая, точно её выгнали из леса. Зоркие глаза мальчика беспокойно искали дядю, в тишине ночи отчётливо звучали глухие и редкие удары копыт лошади по земле, тяжёлыми вздохами разносилось её фырканье, и уныло плавал непонятный дрожащий звук, пугая Илью.
Вокруг их
телеги стояло ещё много возов;
на одних торчали деревянные стойки с молоком,
на других корзины с птицей, огурцы, лук, лукошки с ягодами, мешки с картофелем.
Действительно, резвое течение, будто шутя и насмехаясь над нашим паромом, уносит неуклюжее сооружение все дальше и дальше. Кругом, обгоняя нас, бегут, лопаются и пузырятся хлопья «цвету». Перед глазами мелькает мысок с подмытою ивой и остается позади. Назади, далеко, осталась вырубка с новенькою избушкой из свежего лесу, с маленькою
телегой, которая теперь стала еще меньше, и с бабой, которая
стоит на самом берегу, кричит что-то и машет руками.
— А вот изволишь видеть: вчерась я шел от свата Савельича так около сумерек; глядь — у самых Серпуховских ворот
стоит тройка почтовых,
на телеге лежит раненый русской офицер, и слуга около него что-то больно суетится. Смотрю, лицо у слуги как будто бы знакомое; я подошел, и лишь только взглянул
на офицера, так сердце у меня и замерло! Сердечный! в горячке, без памяти, и кто ж?.. Помнишь, Андрей Васьянович, месяца три тому назад мы догнали в селе Завидове проезжего офицера?
Приходим —
телега стоит на прежнем месте, а ни вас, ни ямщика нет.
Довольно рано, часов в десять, только что затемнело по-настоящему, нагрянули мужики с
телегами и лесные братья
на экономию Уваровых. Много народу пришло, и шли с уверенностью, издали слышно было их шествие. Успели попрятаться; сами Уваровы с детьми уехали, опустошив конюшню, но, видимо, совсем недавно:
на кухне кипел большой барский, никелированный, с рубчатыми боками самовар, и длинный стол в столовой покрыт был скатертью,
стояли приборы.
А в воскресенье происходило следующее. Шел уже третий час ночи; накрапывал дождь. В глухом малоезжем переулке с двумя колеями вместо дороги
стояла запряженная
телега, и двое ожидали Сашу: один, Колесников, беспокойно топтался около забора, другой, еле видимый в темноте, сидел согнувшись
на облучке и, казалось, дремал. Но вдруг также забеспокоился и певучим, молодым душевным тенорком спросил...
Ночь делалась темнее и темнее; и Ольга, ухватясь за своего друга, с ужасом кидала взоры
на дальний монастырь, внимая гулу и воплям, разносимым по полю возрастающим ветром; вдруг шум колес и топот лошадиный послышались по дороге; они постепенно приближались и вскоре подъехал к нашим странникам мужик в пустой
телеге; он ехал рысью, правил
стоя и пел какую-то нескладную песню.
За городом, против ворот бойни,
стояла какая-то странная
телега, накрытая чёрным сукном, запряжённая парой пёстрых лошадей, гроб поставили
на телегу и начали служить панихиду, а из улицы, точно из трубы, доносился торжественный рёв меди, музыка играла «Боже даря храни», звонили колокола трёх церквей и притекал пыльный, дымный рык...
На жизненном пути нашем разбросаны золотые монеты; но мы не замечаем их, потому что думаем о цели пути, не обращаем внимания
на дорогу, лежащую под нашими ногами; заметив, мы не можем нагнуться, чтобы собрать их, потому что «
телега жизни» неудержимо уносит нас вперед, — вот наше отношение к действительности; но мы приехали
на станцию и прохаживаемся в скучном ожидании лошадей — тут мы со вниманием рассматриваем каждую жестяную бляху, которая, быть может, не
стоит и внимания, — вот наше отношение к искусству.
Звон якорных цепей, грохот сцеплений вагонов, подвозящих груз, металлический вопль железных листов, откуда-то падающих
на камень мостовой, глухой стук дерева, дребезжание извозчичьих
телег, свистки пароходов, то пронзительно резкие, то глухо ревущие, крики грузовиков, матросов и таможенных солдат — все эти звуки сливаются в оглушительную музыку трудового дня и, мятежно колыхаясь,
стоят низко в небе над гаванью, — к ним вздымаются с земли всё новые и новые волны звуков — то глухие, рокочущие, они сурово сотрясают всё кругом, то резкие, гремящие, — рвут пыльный знойный воздух.
Он кончил, а я
стоял и все слушал. Я удивлялся только тому: как это мне самому сто раз не пришли в голову мысли столь простые и естественные. Каждый день я вижу сотни
телег, а никогда-таки не приходило
на мысль, что тут-то именно и сидит вся суть цивилизующего русского дела. По-видимому, и Пьер убедился, что я понял его намерения, потому что прервал свои объяснения и ласково сказал мне...
Рано утром серого ненастного дня пред избушкой
стояла телега, запряженная рыжей лошадью, и мы в последний раз пили чай
на русском крыльце; Александра Васильевна больше молчала, зато Гаврило Степаныч не переставал говорить и выстраивал один за другим самые несбыточные планы наших будущих свиданий, и сам же смеялся над их несбыточностью, прибавляя каждый раз...
Евстигней задергал вожжами,
телега тронулась, оставляя глубокий след
на мокрой земле и безжалостно прижимая пожелтевшую траву; Гаврило Степаныч
стоял на крыльце и махал шляпой, Александра Васильевна
стояла на прежнем месте, и ее красивое лицо казалось по мере нашего удаления все меньше и меньше. Я в последний раз махнул своей шляпой, когда наша
телега въезжала в лес, и Половинка скрылась из моих глаз за мелькавшей сеткой деревьев.
Но все же, однако, я, милостивые государи, до сих пор хоть и плакал, но шел благоприлично за госпожой; но тут, батушка, у крыльца господского, вдруг смотрю, вижу,
стоят три подводы, лошади запряжены разгонные господские Марфы Андревны, а братцевы две лошаденки сзади прицеплены, и
на телегах, вижу, весь багаж моих родителей и братца.
Шагах в пяти от него
стояла высокая
телега, припряженная к сытенькой пегой клячонке; поодаль, вправо, сквозь обнаженные сучья дерев виднелся полунагой мальчишка, карабкавшийся
на вершину старой осины, увенчанную галочьими гнездами.