Неточные совпадения
— Как бы поговорить без народа, — сказал Нехлюдов, глядя на отворенную дверь, в которой
стояли ребята, а за
ребятами худая женщина
с исчахшим, но всё улыбавшимся, от болезни бледным ребеночком в скуфеечке из лоскутиков.
Обиду эту он почувствовал в первый раз, когда на Рождество их,
ребят, привели на елку, устроенную женой фабриканта, где ему
с товарищами подарили дудочку в одну копейку, яблоко, золоченый орех и винную ягоду, а детям фабриканта — игрушки, которые показались ему дарами волшебницы и
стоили, как он после узнал, более 50 рублей.
Но ведь «пли!» будет значить теперь не то, что забавляться, стреляя в мишень, а значит убивать своих измученных, обиженных отцов, братьев, которые, вот они,
стоят кучей
с бабами,
ребятами на улице и что-то кричат, махая руками.
Я поехал и был
с его превосходительством не у четырех, а у шести «отличных
ребят», которые, как в одно слово, ругали предводителя и научали меня
стоять на том, что при таких повсеместных разладицах ничего предпринимать нельзя и надо все бросить.
— Добро, будет, Алексей! — сказал запорожец. — Успеешь нарадоваться и нагореваться после; теперь нам не до того.
Ребята! проворней сбивайте
с него цепи… иль нет…
постой… в этой связке должны быть от них ключи.
—
Стойте,
ребята! никто ни
с места!
—
Стойте,
ребята! ни
с места!
На одном конце довольно пространного круга, составленного из баб,
ребят, девок, мужиков и мещан всякого рода, лежал врастяжку бурый медведь: подле него
стоял вожак — кривой татарин
с грязною ермолкою на бритой голове.
Вот у поносных под губой — конец поносного
с кочетом —
стоят плечистые
ребята: это подгубщики, которые выбираются из самых сильных и опытных бурлаков.
Исай Матвеевич кричал на
ребят, из которых одни червячками лезли друг за другом на высокие полати, — а другие
стоя плакали в ожидании матерей,
с которыми они спали по лавкам.
— Ну, кто же хочет,
ребята? По случаю, по случаю… Ей-богу, если бы не нужны были деньги, не продал бы. А то весь табак вышел, не на что купить нового. Волшебный фонарь
с лампочкой и
с двенадцатью зам-мечательными картинками… Новый
стоил восемь рублей… Ну? Кто же покупает, братцы?
Мужики, выпив и закусив, только что собирались пить чай, и самовар уже гудел,
стоя на полу у печки. На полатях и на печке виднелись
ребята. На нарах сидела баба над люлькою. Старушка-хозяйка,
с покрытым во всех направлениях мелкими морщинками, морщившими даже ее губы, лицом, ухаживала за Василием Андреичем.
Федор направился к небольшому домику, где помещались караулка и кухня. Каждый раз
с вечера он заготовлял молоко для партионных
ребят, и не было еще случая, чтобы он забыл об этом. Не желая будить кашеваров, так как было еще рано, Бесприютный вышел из кухни во двор
с охапкой щепок и кастрюлькой. Через минуту синий дымок взвился кверху, и огонь весело потрескивал и разгорался. Бесприютный держал над пламенем кастрюльку, арестантка, все еще сонная,
с выбившейся из-под платка косой,
стояла тут же.
В городке этом нашли казаки много добра, скотины, ковров, мехов и меду много, похоронили мертвых, отдохнули, забрали добро
с собой и поплыли дальше. Недалеко проплыли, смотрят — на берегу как город
стоит, войска конца-края не видать, и все войско окопано канавой, и канава лесом завалена. Остановились казаки. Стали думать; собрал Ермак круг. «Ну, что,
ребята, как быть?»
Крыши изб
стояли раскрытые, гнилая солома
с них была скормлена скоту, лошадей приходилось подпирать, чтобы не падали, изможденные голодом люди еле передвигали ноги,
ребята умирали, как мухи.
— Сейчас же, — говорит, — я упросил графа Орлова дозволить мне
стоять с детьми на крылечке, и стал.
Ребят построил в шеренгу мал мала меньше, а сам стал на конце в правом фланге.
— Пускай и так, — только опять: зачем же так пренебрегать авоськой
с небоськой? Нехорошо, воля ваша, нехорошо. Во-первых, они очень добрые и теплые русские
ребята, способные кинуться, когда надобно, и в огонь и в воду, а это чего-нибудь да
стоит в наше практическое время.
Подъезжали скрипящие возы. Федор Федорович сидел в тенечке на складном стуле и записывал имена подъезжавших мужиков. Около
стоял десятский Капитон — высокий,
с выступающими под рубахой лопатками. Плутовато смеясь глазами, он говорил Федору Федоровичу тоном, каким говорят
с малыми
ребятами...
На одном разъезде наш поезд
стоял очень долго. Невдалеке виднелось бурятское кочевье. Мы пошли его посмотреть. Нас
с любопытством обступили косоглазые люди
с плоскими, коричневыми лицами. По земле ползали голые, бронзовые
ребята, женщины в хитрых прическах курили длинные чубуки. У юрт была привязана к колышку грязно-белая овца
с небольшим курдюком. Главный врач сторговал эту овцу у бурятов и велел им сейчас же ее зарезать.
По всему городу
стояли плач и стоны. Здесь и там вспыхивали короткие, быстрые драмы. У одного призванного заводского рабочего была жена
с пороком сердца и пятеро
ребят; когда пришла повестка о призыве,
с женою от волнения и горя сделался паралич сердца, и она тут же умерла; муж поглядел на труп, на
ребят, пошел в сарай и повесился. Другой призванный, вдовец
с тремя детьми, плакал и кричал в присутствии...
Она была такая же стройная, как Донька… Эта осинка
стоит тут, ее сечет градом, треплет ветром,
ребята обламывают на ней ветки, а она
стоит, робкая и тихая, и
с нерассуждающею покорностью принимает все, что на нее посылает судьба. Придет чужой человек, подрубит топором ее стройный ствол, и
с тою же покорностью она упадет на землю, и останется от нее только сухой, мертвый пенек.
Наутро мне пришлось быть в воинском присутствии, — нужно было дать свой деревенский адрес на случай призыва меня из запаса. На большом дворе присутствия, у заборов,
стояли телеги
с лошадьми, на телегах и на земле сидели бабы,
ребята, старики. Вокруг крыльца присутствия теснилась большая толпа мужиков. Солдат
стоял перед дверью крыльца и гнал мужиков прочь. Он сердито кричал...
Вдруг — треск и раскатывающийся звон разбитого стекла. У входа, в дверях,
стоял Спирька. Рубашка была запачкана грязью, ворот
с перламутровыми пуговками оборван, волосы взлохмачены, а в каждой руке он держал по кирпичине. Одна за другою обе полетели в окна. Звон и грохот.
Ребята растерялись. А Спирька в пьяном исступлении хватал кирпич за кирпичом из кучи, наваленной для ремонта прямо за дверью, и метал в окна.
— Все деревня! — сурово отозвался Ведерников. — Сейчас ругался
с ребятами в курилке. Вы для деревни забываете завод, для вас ваше хозяйство дороже завода. А они: «Ну да! А то как же! Самое страдное время, мы рожь косили. Пусть штрафуют». — «Дело не в штрафе, а это заводу вредит, понимаете вы это дело?» — «Э! — говорят, — на каком месте
стоял, на том и будет
стоять». Во-от! Что это за рабочие? Это чужаки, только оделись в рабочие блузы. Гнать нужно таких
с завода.
Спирька неожиданно изогнулся,
с силою боднул Оську головою в лицо, вырвался и, шатаясь, побежал к двери. Разгоряченные
ребята — за ним. Оська
стоял, зажав ладонями лицо, из носу бежала кровь. Вдруг — дзеньканье, звон, треск. У двери были сложены оконные рамы, Спирька споткнулся и упал прямо в рамы. Барахтался в осколках стекла и обломках перекладин, пытался встать и не мог.
В женской камере, согласно русской пословице: «где две бабы — базар, где три — ярмарка»,
стоял положительный гул от визгливых голосов беседующих друг
с другом арестанток, перемешанный
с громким пестаньем
ребят и криком последних. Типы арестанток тоже были все из обыденных, и лишь одна, лежащая в дальнем уголке камеры на нарах,
с сложенным арестантским халатом под головой, невольно привлекала к себе внимание.
Ведерников, Лелька и Юрка работали в большом селе Одинцовке. Широкая улица упиралась в два высокие кирпичные столба
с колонками, меж них когда-то были ворота. За столбами широкий двор и просторный барский дом, — раньше господ Одинцовых. Мебель из дома мужики давно уже разобрали по своим дворам, дом не знали к чему приспособить, и он
стоял пустой; но его на случай оберегали, окна были заботливо забиты досками. В антресолях этого дома поселились наши
ребята.
— Ну, разом… Да
стой,
ребята!..
С накрика!