Неточные совпадения
У ворот
стояло несколько винных бочек и две
пушки.
Но дни шли за днями, годы сменялись годами,
пушок обратился в жесткую бороду, лучи глаз сменились двумя тусклыми точками, талия округлилась, волосы стали немилосердно лезть, стукнуло тридцать лет, а он ни на шаг не подвинулся ни на каком поприще и все еще
стоял у порога своей арены, там же, где был десять лет назад.
Один только отец Аввакум, наш добрый и почтенный архимандрит, относился ко всем этим ожиданиям, как почти и ко всему, невозмутимо-покойно и даже скептически. Как он сам лично не имел врагов, всеми любимый и сам всех любивший, то и не предполагал их нигде и ни в ком: ни на море, ни на суше, ни в людях, ни в кораблях.
У него была вражда только к одной большой
пушке, как совершенно ненужному в его глазах предмету, которая
стояла в его каюте и отнимала
у него много простора и свету.
Но все готово:
у одних дверей
стоит религия, с крестом и лучами света, и кротко ждет пробуждения младенцев;
у других — «люди Соединенных Штатов» с бумажными и шерстяными тканями, ружьями,
пушками и прочими орудиями новейшей цивилизации…
Над толпой
у двора старосты
стоял говор, но как только Нехлюдов подошел, говор утих, и крестьяне, так же как и в Кузминском, все друг за другом поснимали шапки. Крестьяне этой местности были гораздо серее крестьян Кузминского; как девки и бабы носили
пушки в ушах, так и мужики были почти все в лаптях и самодельных рубахах и кафтанах. Некоторые были босые, в одних рубахах, как пришли с работы.
Было это еще в те времена, когда на валах виднелись
пушки, а пушкари
у них постоянно сменялись: то
стояли с фитилями поляки, в своих пестрых кунтушах, а казаки и «голота» подымали кругом пыль, облегая город… то, наоборот, из
пушек палили казаки, а польские отряды кидались на окопы.
Градобоев. Как брали? Чудак! Руками.
У турки храбрость большая, а дух
у него короткий, и присяги он не понимает, как надобно ее соблюдать. И на часах ежели он
стоит, его сейчас за ногу цепью прикуют к
пушке, или там к чему, а то уйдет. Вот когда
у них вылазка из крепости, тогда его берегись, тут они опивум по стакану принимают.
У ворот
стояли две
пушки.
Ясный зимний полдень… Мороз крепок, трещит, и
у Наденьки, которая держит меня под руку, покрываются серебристым инеем кудри на висках и
пушок над верхней губой. Мы
стоим на высокой горе. От наших ног до самой земли тянется покатая плоскость, в которую солнце глядится, как в зеркало. Возле нас маленькие санки, обитые ярко-красным сукном.
Пушки на окопах
у него
стояли.