Неточные совпадения
Но Младенцеву не дали докончить, потому что при первом упоминовении о Байбакове всем пришло на память его
странное поведение и таинственные ночные походы его в
квартиру градоначальника…
Раскольников сел, дрожь его проходила, и жар выступал во всем теле. В глубоком изумлении, напряженно слушал он испуганного и дружески ухаживавшего за ним Порфирия Петровича. Но он не верил ни единому его слову, хотя ощущал какую-то
странную наклонность поверить. Неожиданные слова Порфирия о
квартире совершенно его поразили. «Как же это, он, стало быть, знает про квартиру-то? — подумалось ему вдруг, — и сам же мне и рассказывает!»
Странная мысль пришла ему вдруг: встать сейчас, подойти к Никодиму Фомичу и рассказать ему все вчерашнее, все до последней подробности, затем пойти вместе с ним на
квартиру и указать им вещи, в углу, в дыре.
—
Квартира?.. — отвечал он рассеянно. — Да,
квартира много способствовала… я об этом тоже думал… А если б вы знали, однако, какую вы
странную мысль сейчас сказали, маменька, — прибавил он вдруг, странно усмехнувшись.
«Что ж это такое? — печально думал Обломов, — ни продолжительного шепота, ни таинственного уговора слить обе жизни в одну! Все как-то иначе, по-другому. Какая
странная эта Ольга! Она не останавливается на одном месте, не задумывается сладко над поэтической минутой, как будто у ней вовсе нет мечты, нет потребности утонуть в раздумье! Сейчас и поезжай в палату, на
квартиру — точно Андрей! Что это все они как будто сговорились торопиться жить!»
Объяснение это последовало при
странных и необыкновенных обстоятельствах. Я уже упоминал, что мы жили в особом флигеле на дворе; эта
квартира была помечена тринадцатым номером. Еще не войдя в ворота, я услышал женский голос, спрашивавший у кого-то громко, с нетерпением и раздражением: «Где
квартира номер тринадцать?» Это спрашивала дама, тут же близ ворот, отворив дверь в мелочную лавочку; но ей там, кажется, ничего не ответили или даже прогнали, и она сходила с крылечка вниз, с надрывом и злобой.
Комната Нехлюдова была не занята, но не убрана, и от сундуков проходы к ней были трудны, так что приезд Нехлюдова, очевидно, мешал тем делам, которые по какой-то
странной инерции совершались в этой
квартире.
Неужели же старик мог надо мной насмеяться?» Так восклицал Митя, шагая в свою
квартиру, и уж, конечно, иначе и не могло представляться уму его, то есть: или дельный совет (от такого-то дельца) — со знанием дела, со знанием этого Лягавого (
странная фамилия!), или — или старик над ним посмеялся!
Через минуту казаки окружили
странных выходцев и повели в главную
квартиру арьергарда.
Наконец, когда, уже взойдя в бельэтаж, остановились направо против двери одной богатой
квартиры, и генерал взялся за ручку колокольчика, князь решился окончательно убежать; но одно
странное обстоятельство остановило его на минуту...
Я открыл тяжелую, скрипучую, непрозрачную дверь — и мы в мрачном, беспорядочном помещении (это называлось у них «
квартира»). Тот самый,
странный, «королевский» музыкальный инструмент — и дикая, неорганизованная, сумасшедшая, как тогдашняя музыка, пестрота красок и форм. Белая плоскость вверху; темно-синие стены; красные, зеленые, оранжевые переплеты древних книг; желтая бронза — канделябры, статуя Будды; исковерканные эпилепсией, не укладывающиеся ни в какие уравнения линии мебели.
Полчаса пролежала она неподвижно; сквозь ее пальцы на подушку лились слезы. Она вдруг приподнялась и села: что-то
странное совершалось в ней: лицо ее изменилось, влажные глаза сами собой высохли и заблестели, брови надвинулись, губы сжались. Прошло еще полчаса. Елена в последний раз приникла ухом: не долетит ли до нее знакомый голос? — встала, надела шляпу, перчатки, накинула мантилью на плечи и, незаметно выскользнув из дома, пошла проворными шагами по дороге, ведущей к
квартире Берсенева.
Ей казалось
странным, что чиновники особых поручений Рудин и Волохов, еще так недавно проповедовавшие в ее
квартире теорию возрождения России посредством социализма, проводимого мощною рукою администрации, вдруг стушевались, прекратили свои посещения и уступили место каким-то двужильным ретроградам, которые большую часть времени проводили в каморке у папа Волшебнова и прежде, нежели настоящим образом приступить к закуске, выпивали от пяти до десяти «предварительных».
Он сидел уже часа полтора, и воображение его в это время рисовало московскую
квартиру, московских друзей, лакея Петра, письменный стол; он с недоумением посматривал на темные, неподвижные деревья, и ему казалось
странным, что он живет теперь не на даче в Сокольниках, а в провинциальном городе, в доме, мимо которого каждое утро и вечер прогоняют большое стадо и при этом поднимают страшные облака пыли и играют на рожке.
После ужина Панауров не остался дома, а пошел к себе на другую
квартиру. Лаптев вышел проводить его. Во всем городе только один Панауров носил цилиндр, и около серых заборов, жалких трехоконных домиков и кустов крапивы его изящная, щегольская фигура, его цилиндр и оранжевые перчатки производили всякий раз и
странное, и грустное впечатление.
Он попытался спросить швейцара, не оставили ли эти дамы на его имя записки; но швейцар отвечал отрицательно и даже изумился; видно было, что и ему этот внезапный отъезд с нанятой за неделю
квартиры казался сомнительным и
странным.
— Муж мой, — начала она небрежным тоном, — дал мне
странное поручение! Госпожа его все еще продолжает жить в моем доме… дурит бог знает как… Михаилу Сергеичу написали об этом… (На последних словах Грохов на мгновение вскинул глаза на Домну Осиповну.) Он меня просит теперь вытурить ее из моей
квартиры; я очень рада этому, но каким способом — недоумеваю: чрез квартального, что ли?
Странным было то любопытство, с которым он оглядывал
квартиру: не только в гостиной изучил каждую картинку, а для некоторых лазил даже на стул, но попросил показать все комнаты, забрел в кухню и заглянул в комнату прислуги.
Наутро город встал как громом пораженный, потому что история приняла размеры
странные и чудовищные. На Персональной улице к полудню осталось в живых только три курицы, в крайнем домике, где снимал
квартиру уездный фининспектор, но и те издохли к часу дня. А к вечеру городок Стекловск гудел и кипел, как улей, и по нем катилось грозное слово «мор». Фамилия Дроздовой попала в местную газету «Красный боец» в статье под заголовком: «Неужели куриная чума?», а оттуда пронеслось в Москву.
Было у него
странное обыкновение — ходить по нашим
квартирам.
В гостиной я застал
странную сцену: у Марьи Виссарионовны были на глазах слезы; Пионова, только что переставшая говорить, обмахивала себя платком; Иван Кузьмич был краснее, чем всегда; Лидия Николаевна сидела вдали и как будто похудела в несколько минут. Я раскланялся. Леонид подвез меня к моей
квартире. Во всю дорогу он ни слова не проговорил и только, когда я вышел из саней, спросил меня...
Да и все счастье, рассуждал он, досталось ему даром, понапрасну и, в сущности, было для него такою же роскошью, как лекарство для здорового; если бы он, подобно громадному большинству людей, был угнетен заботой о куске хлеба, боролся за существование, если бы у него болели спина и грудь от работы, то ужин, теплая уютная
квартира и семейное счастье были бы потребностью, наградой и украшением его жизни: теперь же все это имело какое-то
странное, неопределенное значение.
Дуняша ни о чем не догадывалась, хотя была до крайности удивлена
странным видом и поведением гостя. Она оставалась одна в целой
квартире и была рада побыть хоть пять минут с живым человеком. Поставив свечу на стол, она стала у дверей.
Для разъяснения и отчасти оправдания
странного предубеждения, которое имела Анна Сидоровна против театра, я намерен здесь сказать несколько слов о прошедшем Рымовых: происхождение Виктора Павлыча было очень темное, и я знаю только то, что на семнадцатом году у него не было ни отца, ни матери, ни родных, и он с третьего класса гимназии содержал себя сам, учив, за стол,
квартиру и вицмундир, маленького, но богатого гимназистика из первого класса, у которого и оставался ментором до самого выпуска.
В самых последних числах июня, когда наши экзамены приходили к окончанию, воротился я из университета на свою
квартиру и по какому-то
странному побуждению, еще не пообедав, взял рампетку и, несмотря на палящий зной, пошел в овраги, находившиеся неподалеку от моего флигеля.
Все дивились перемене в образе жизни Луповицких, но никто не мог разгадать ее причины. Через несколько лет объяснилась она. Был в Петербурге «духовный союз» Татариновой. Принадлежавшие к нему собирались в ее
квартире и совершали
странные обряды. С нею через одного из вельможных однополчан познакомился и Александр Федорыч. Вскоре и сам он и жена его, женщина набожная, кроткая и добрая, вошли в союз, а воротясь в Луповицы, завели у себя в доме тайные сборища.
Обе девочки попали сюда впервые. По
странному капризу Павлы Артемьевны ее «
квартиру», как назывались крошечные помещения надзирательниц на языке приюток, убирала любимица Пашки Женя Памфилова. Стрижкам никогда не приходилось заглядывать сюда. Вот почему широко раскрытыми, блестящими любопытством и восхищением глазами Дорушка и Дуня впились в непривычную для них обстановку.
Общество видит только нечто
странное в этих беспрестанных перекочевках генеральши из городской
квартиры на хутор и с хутора назад в город и полагает, что тут что-нибудь да есть; но тут же само это общество считает все составляющиеся насчет Синтяниной соображения апокрифическими.
Прошла неделя, в течение которой Синтянина волновалась за Лару, но уже не решалась пытаться ни на какое с нею сближение, и на хуторе появился Форов с новыми и
странными новостями: у Горданова оказалась в городе очень хорошая
квартира, в которой он, однако же, не жил. В ней-то, ко всеобщему удивлению, и поместилась Лариса.
Но приготовления эти были напрасны, потому что тех, кого она ожидала увидеть, не было дома, и
квартира представляла нечто
странное: парадная дверь была распахнута настежь и открывала большую, светлую переднюю, где, в различных позах недоумения, находились три лакея на ногах и четвертый, самый младший, лежал у самой двери на полу, с разинутым в немом удивлении ртом.
Она казалась настолько одинаковой и находящейся у себя, что вносила во всю эту большую
квартиру впечатление какой-то
странной пустоты.
— Это, однако, не объясняет мне ничего в наших отношениях, да и самое требование ваше о моем переезде сюда, в
квартиру с такими
странными приспособлениями, мне, признаться, совсем непонятно…
По
странному стечению обстоятельств, этот самый Волынской, когда она, по приезде в Петербург, остановилась в отведенной ей
квартире, был первый из придворных, который ее встретил и от имени государыни поздравил с благополучным прибытием.