Неточные совпадения
«Что за мужчина? — старосту
Допытывали
странники. —
За что его тузят?»
— Не знаем, так наказано
Нам из
села из Тискова,
Что буде где покажется
Егорка Шутов — бить его!
И бьем. Подъедут тисковцы.
Расскажут. Удоволили? —
Спросил старик вернувшихся
С погони молодцов.
«Не все между мужчинами
Отыскивать счастливого,
Пощупаем-ка баб!» —
Решили наши
странникиИ стали баб опрашивать.
В
селе Наготине
Сказали, как отрезали:
«У нас такой не водится,
А есть в
селе Клину:
Корова холмогорская,
Не баба! доброумнее
И глаже — бабы нет.
Спросите вы Корчагину
Матрену Тимофеевну,
Она же: губернаторша...
Не ветры веют буйные,
Не мать-земля колышется —
Шумит, поет, ругается,
Качается, валяется,
Дерется и целуется
У праздника народ!
Крестьянам показалося,
Как вышли на пригорочек,
Что все
село шатается,
Что даже церковь старую
С высокой колокольнею
Шатнуло раз-другой! —
Тут трезвому, что голому,
Неловко… Наши
странникиПрошлись еще по площади
И к вечеру покинули
Бурливое
село…
Лаврецкий вышел из дома в сад,
сел на знакомой ему скамейке — и на этом дорогом месте, перед лицом того дома, где он в последний раз напрасно простирал свои руки к заветному кубку, в котором кипит и играет золотое вино наслажденья, — он, одинокий, бездомный
странник, под долетавшие до него веселые клики уже заменившего его молодого поколения, — оглянулся на свою жизнь.
А через два дня и дала, сударь, знать, что у них на
селе у такого-то мужичка «
странник» остановился…
Чуть что не по нем — вскочит, завизжит: «Обижают, дескать, меня, бедность мою обижают, уважения не питают ко мне!» Без Фомы к столу не смей
сесть, а сам не выходит: «Меня, дескать, обидели; я убогий
странник, я и черного хлебца поем».
Один из праотцев Гудала,
Грабитель
странников и
сёл,
Когда болезнь его сковала
И час раскаянья пришел,
Грехов минувших в искупленье
Построить церковь обещал
На вышине гранитных скал,
Где только вьюги слышно пенье,
Куда лишь коршун залетал.
Приветливо кивая головой, этот нищий или
странник бесшумно подошел к скамье и
сел, и Коврин узнал в нем черного монаха.
И слышит она из-за чапры, что пришел незнакомец, который говорил: «
Селям алейкюм: вы здесь веселитесь и пируете, так позвольте мне, бедному
страннику,
сесть с вами, и за то я спою вам песню».
Хорошо рассказывал
странник. Лицо у него было светлое и вдохновенное, голос проникал в душу. Кругом молчали. Солнце
село. Никита смотрел на лежавшую перед ним фотографию и не мог оторвать глаз; высокий, худой и изможденный, стоял угодник на бревенчатом срубе; всклокоченная седая борода спускалась ниже пояса, щеки осунулись, лицо было бледное и мертвенное; потухшие, белесые, как у трупа, глаза смотрели в небо.
Солнце
садилось. Красные лучи били по пыльной деревенской улице, ярко-белые стены хат казались розовыми, а окна в них горели кровавым огнем.
Странник и Никита сидели на крылечке хаты, окруженные толпою хохлов — мужиков и особенно баб.
Сидеть бы ему на завалинке около
села или жить у ворот монастыря, — в хибарочке «старцем»; молиться, думать, говорить — не с «гостями», а с прохожими, со
странниками, — и самому быть
странником.
Яков действительно принялся за дело умело и энергично. Он собрал шесть молодцев, которые терпеливо и зорко, по двое, стали дежурить у калитки сада княжны Людмилы Васильевны Полторацкой. Дня через четыре графу Свянторжецкому донесли, что
странник прошел в калитку, и Иосиф Янович, переодевшись в нагольный тулуп, в сопровождении Якова и других его товарищей отправился и
сел в засаду около калитки сада княжны Полторацкой. Ночь была темная, крутила вьюга.
— Здорово, Андрюша, — сказал Василий Федорович, сидя, с роскошным самодовольством, на креселках своих, кряхтевших под дородною тяжестью его, и поцеловал в маковку мальчика, к нему подошедшего; потом, обратясь к старику, примолвил: — Добро пожаловать, Афоня! Садись-ка на большое место: сказочнику и
страннику везде почет. Потешь же нас ныне словом о том, как в Индусах войну ведут, оллоперводигер.
На третий день он призвал сына своего Ашурбанипала и передал ему царство, а сам сначала удалился в пустыню, обдумывая то, что узнал. А потом он стал ходить в виде
странника по городам и
селам, проповедуя людям, что жизнь одна и что люди делают зло только себе, когда хотят делать зло другим существам.