Неточные совпадения
— Я считаю, что самое
страшное в жизни —
ложь! — сказал Клим Самгин непреклонным тоном.
И вот, убедясь в этом, он видит, что надо идти по указанию умного духа,
страшного духа смерти и разрушения, а для того принять
ложь и обман и вести людей уже сознательно к смерти и разрушению, и притом обманывать их всю дорогу, чтоб они как-нибудь не заметили, куда их ведут, для того чтобы хоть в дороге-то жалкие эти слепцы считали себя счастливыми.
У нас не веруют еще только сословия исключительные, как великолепно выразился намедни Евгений Павлович, корень потерявшие; а там уже
страшные массы самого народа начинают не веровать, — прежде от тьмы и от
лжи, а теперь уже из фанатизма, из ненависти к церкви и ко христианству!
Сказав эту
страшную, сложную
ложь, я сконфузился и покраснел, так что все, верно, заметили, что я лгу.
Скоро уверенная
ложь Рутиловых и Сашина была подкреплена
страшным событием в доме Передоновых. Оно окончательно убедило горожан в том, что все толки о Саше и о девицах Рутиловых — бред сумасшедшего.
— Это — сказки, это —
ложь! Ничего
страшного я не сделал…
Было утро. Потому только было утро, что Герасим ушел и пришел Петр-лакей, потушил свечи, открыл одну гардину и стал потихоньку убирать. Утро ли, вечер ли был, пятница, воскресенье ли было — всё было всё равно, всё было одно и то же: ноющая, ни на мгновение не утихающая, мучительная боль; сознание безнадежно всё уходящей, но всё не ушедшей еще жизни; надвигающаяся всё та же
страшная ненавистная смерть, которая одна была действительность, и всё та же
ложь. Какие же тут дни, недели и часы дня?
Ложь,
ложь эта, совершаемая над ним накануне его смерти,
ложь, долженствующая низвести этот
страшный торжественный акт его смерти до уровня всех их визитов, гардин, осетрины к обеду… была ужасно мучительна для Ивана Ильича.
Лгал Иуда постоянно, но и к этому привыкли, так как не видели за
ложью дурных поступков, а разговору Иуды и его рассказам она придавала особенный интерес и делала жизнь похожею на смешную, а иногда и
страшную сказку.
Страшною своею кистью Толстой ярко рисует жизнь этого двигающегося трупа. Самого слабого биения жизни нет ни в самом Иване Ильиче, ни вокруг него. Все, чего он коснется, омертвевает, все превращается в
ложь, пошлость и самодовольную обыденщину.
Ивана Ильича ужасает совершаемая над ним
ложь.
Ложь эта низводит
страшный, торжественный акт его смерти до уровня всех их визитов, гардин, осетрины к обеду. Но что же такое была вся его жизнь? — Эти же самые визиты, гардины и осетрины к обеду. К ним он свел великий и торжественный акт жизни.
И вдруг на один безумный, несказанный счастливый миг мне ясно стало, что все это
ложь и никакой войны нет. Нет ни убитых, ни трупов, ни этого ужаса пошатнувшейся беспомощной мысли. Я сплю на спине, и мне грезится
страшный сон, как в детстве: и эти молчаливые жуткие комнаты, опустошенные смертью и страхом, и сам я с каким-то диким письмом в руках. Брат жив, и все они сидят за чаем, и слышно, как звенит посуда.
Но это и есть самое
страшное проявление мирового зла —
ложь, подмена.
В ужасе никто не думал возражать
страшному душителю, пускавшему в ход явную
ложь.
Вот вопросы, которые смущали княжну Варвару Ивановну и ответа на которые она не находила. Выходило, что Капочка солгала, но она и при жизни никогда не прибегала ко
лжи, зачем же было ей брать такой
страшный грех, как ложное обвинение человека в гнусном преступлении, перед смертью.
Великая
ложь и
страшная ошибка религиозного и нравственного суждения — оставлять человека в низинах этого «мира» во имя послушания последствиям греха.
Хотя отец Николай действительно не благословил работ, а лишь сказал о повиновении рабов господину, но Терентьич пошел на эту
ложь, которая бывает часто во спасение, так как по угрюмым лицам крестьян увидал, что они готовы серьезно воспротивиться идти на
страшную для них работу. Имя отца Николая должно было изменить их взгляд, по мнению Терентьича.
«Они не пойдут доносить на меня сами, не придут продавать мне свое молчание, но если от них потребуют показаний, они скажут правду, а эта правда для меня
страшнее всякой
лжи. Для следствия нужна только нить, а бусы улик нанижутся сами. Узнают и о моих отношениях к Петухову и Гариновой; позовут и их; а кто знает, будут ли они молчать? Тому и другой я уже составил обеспеченное состояние. Нет, необходимо надо купить у Стешки эту бумагу».
Продолжать это утверждать было бы
страшной фальшью и
ложью.
Был весел и Сергей Андреич: смеялся, закруглял слова и жесты, самодовольно помахивал рукою — и со смятением чувствовал, что в правде его слов таится
страшная и неуловимая
ложь.
И мы уже находимся в самом
страшном рабстве у
лжи.
Я видел, как изо дня в день, из часа в час боролись в ней изначальный и
страшный хаос с жадным стремлением к гармонии и порядку; как в кровавой борьбе извечной
лжи с бессмертной правдой непостижимыми путями
ложь переходила в правду и правда становилась
ложью.
Мир обрушился мне на голову и не раздавил меня, и из его
страшных обломков я создал новый мир — по моему чертежу и плану; все злые силы жизни: одиночество, тюрьма, измена и
ложь, все ополчились на меня — и все их я подчинил своей воле.