Неточные совпадения
Он стучал прикладом ружья по
ступеньке крыльца, не пропуская Самгина в
дом, встряхивая головой, похожей на помело, и сипел...
— Кого вам? — спросит он и, услыхав имя Ильи Ильича или хозяйки
дома, молча укажет крыльцо и примется опять рубить дрова, а посетитель по чистой, усыпанной песком тропинке пойдет к крыльцу, на
ступеньках которого постлан простой, чистый коврик, дернет за медную, ярко вычищенную ручку колокольчика, и дверь отворит Анисья, дети, иногда сама хозяйка или Захар — Захар после всех.
— Игнатий Львович
дома? — спрашивал Половодов, взбегая на лестницу по
ступенькам в темную переднюю.
Глядя на какой-нибудь невзрачный, старинной архитектуры
дом в узком, темном переулке, трудно представить себе, сколько в продолжение ста лет сошло по стоптанным каменным
ступенькам его лестницы молодых парней с котомкой за плечами, с всевозможными сувенирами из волос и сорванных цветов в котомке, благословляемых на путь слезами матери и сестер… и пошли в мир, оставленные на одни свои силы, и сделались известными мужами науки, знаменитыми докторами, натуралистами, литераторами.
Встанет заинтересовавшийся со скамейки, подойдет к
дому — и секрет открылся: в стене ниже тротуара широкая дверь, куда ведут
ступеньки лестницы. Навстречу выбежит, ругаясь непристойно, женщина с окровавленным лицом, и вслед за ней появляется оборванец, валит ее на тротуар и бьет смертным боем, приговаривая...
Чуть показывался с Тверской, или из Столешникова переулка, или от гостиницы «Дрезден», или из подъезда генерал-губернаторского
дома генерал, часовой два раза ударял в колокол, и весь караул — двадцать человек с офицером и барабанщиком во главе — стремглав, прыгая со
ступенек, выстраивался фронтом рядом с будкой и делал ружьями «на караул» под барабанный бой…
Многие десятки лет над крыльцом его — не подъездом, как в соседних
домах, а деревянным, самым захолустным крыльцом с четырьмя
ступеньками и деревянными перильцами — тускнела вывесочка: «Трактир С. С. Щербакова».
Дом стоял на косогоре, так что окна в сад были очень низки от земли, а окна из столовой на улицу, на противоположной стороне
дома, возвышались аршина три над землей; парадное крыльцо имело более двадцати пяти
ступенек, и с него была видна река Белая почти во всю свою ширину.
Отец швырнул в сторону хлыст и, торопливо взбежав на
ступеньки крылечка, ворвался в
дом…
Все было то же, только все сделалось меньше, ниже, а я как будто сделался выше, тяжелее и грубее; но и таким, каким я был,
дом радостно принимал меня в свои объятия и каждой половицей, каждым окном, каждой
ступенькой лестницы, каждым звуком пробуждал во мне тьмы образов, чувств, событий невозвратимого счастливого прошедшего.
Только здесь все
дома были как один: все в три этажа, все с плоскими крышами, у всех одинаковые окна, одинаковые крылечки с одинаковым числом
ступенек, одинаковые выступы и карнизы.
Едва только произнес Фома последнее слово, как дядя схватил его за плечи, повернул, как соломинку, и с силою бросил его на стеклянную дверь, ведшую из кабинета во двор
дома. Удар был так силен, что притворенные двери растворились настежь, и Фома, слетев кубарем по семи каменным
ступенькам, растянулся на дворе. Разбитые стекла с дребезгом разлетелись по ступеням крыльца.
Зотушка посмотрел на широкую спину уходившего Михалка и, потянув лошадь за осклизлый повод, опять зашлепал по двору своими босыми ногами. Сутулая, коренастая фигура Михалки направилась к
дому и быстро исчезла в темных дверях сеней. Можно было расслышать, как он вытирал грязные ноги о рогожу, а затем грузно начал подниматься по
ступенькам лестницы.
Выйдя из
Дома Герцена, весь полный впечатлений, я присел на холодную мраморную
ступеньку пьедестала пушкинского памятника, присел и задумался.
На нижней
ступеньке крылечка, перед
домом, сидела Раиса; облокотившись на колени и подперев подбородок скрещенными пальцами, она глядела прямо в упор перед собою; возле нее стояла ее немая сестричка и преспокойно помахивала кнутиком; а перед крыльцом, спиной ко мне, в изорванном и истасканном камзоле, в подштанниках и с валенками на ногах, болтая локтями и кривляясь, семенил на месте и подпрыгивал старик Латкин.
— Это перед тем, как отца в острог увели; лето было тогда, а я еще — маленький. Сплю под поветью, в телеге, на сене, — хорошо это! И проснулся, а он с крыльца по
ступенькам — прыг-прыг! Маненький, с кулак ростом, и мохнатый, будто варежка, серый весь и зеленый. Безглазый. Ка-ак я закричу! Мамка сейчас бить меня, — это я зря кричал, его нельзя пугать, а то он осердится и навек уйдет из
дома, — это уж беда! У кого домовичок не живет, тому и бог не радеет: домовой-то, он — знаешь кто?
Кстати, я знаю, Мокей, на чем твоя жена сегодня калачи пекла — на ставнях с третьего окна и двух
ступеньках с крыльца Иудина
дома.
Опять многоголосое жужжание и резкий истерический выкрик. Около стен Васиного
дома стало просторнее, и еще несколько уважаемых граждан поднялись по
ступенькам. Дверь на крыльце открылась, — сотни голов вытянулись, заглядывая на лестницу, по которой «почетные» поднялись на верхний этаж. Водворилась торжественная тишина… Точно депутация понесла с собой судьбы города на милость и немилость…
Когда Патап Максимыч воротился в Осиповку, у крыльца своего
дома увидал он Василья Борисыча. Сидя на нижней
ступеньке лестницы, строгал он какую-то палочку и вполголоса напевал тропарь наступавшему празднику Казанской Богородицы. Патап Максимыч сказал зятю...
Дверь хлопнула за Серафимой,
ступеньки лестницы быстро и дробно проскрипели, и все замерло в
доме.
Тогда я его и видел поближе и помню отчетливо его квартиру и тесноватый кабинетик, куда надо было (как это бывает в московских
домах) спускаться вниз одну
ступеньку.
Горничная убежала. Тася поднялась по нескольким
ступенькам на площадку с двумя окнами. Направо стеклянная дверь вела в переднюю, налево — лестница во второй этаж. По лестницам шел ковер. Пахло куреньем. Все смотрело чисто; не похоже было на номера. На стене, около окна, висела пачка листков с карандашом. Тася прочла:"Leider, zu Hause nicht getroffen" [«К сожалению, не застал
дома» (нем.).] — и две больших буквы. В стеклянную дверь видна была передняя с лампой, зеркалом и новой вешалкой.
И лекарь, с грузом странных, неприятных впечатлений, входит на двор, на крыльцо. Лестница освещена фонарями: богатый восточный ковер бежит по
ступенькам. Антон в сени, в прихожую. Видна необыкновенная суета в
доме. Страх написан на всех лицах; в суматохе едва заметили лекаря. Слуги не русские. На каком-то неизвестном языке спрашивают его, что ему надо. Он говорит по-русски — не понимают, по-немецки — то ж, по-итальянски — поняли.
Он прошел из залы, какие еще сохранились в губернских городах, сейчас же налево, в дверку, спустился две
ступеньки и через темный коридорчик попал в свое отделение — две обширные комнаты, ниже остальной части
дома, выходившие окнами в сад.
—
Дома… — радостно прошептала Таня и уже без всякого страха, видимо по привычке, быстро вбежала по трем подгнившим и покосившимся
ступенькам крыльца и отворила дверь.
Электрические фонари разом зажглись, и их розоватый свет смешался с общим тоном освещения. Свежий снег лежал на дорожках цветника, на
ступеньках террасы, на крышах
домов. Мраморные стены храма отливали желтоватостью слоновой кости.
По
ступенькам поднялся Вадим Петрович, в бекеше, в котиковой шапке, довольно легкою походкой, изредка опираясь о палку. Он из
дому прошел пешком до Кремля, спустился Тайницкими воротами и набережной направился к храму Спасителя.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и
ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками и узелками из
дому в кареты и коляску, и бричку, и обратно.