Неточные совпадения
И ангел милосердия
Недаром песнь призывную
Поет — ей внемлют чистые, —
Немало Русь уж выслала
Сынов своих, отмеченных
Печатью
дара Божьего,
На честные пути,
Немало их оплакала
(Увы! Звездой падучею
Проносятся они!).
Как ни темна вахлачина,
Как ни забита барщиной
И рабством — и она,
Благословясь, поставила
В Григорье Добросклонове
Такого посланца…
Смекнули наши странники,
Что
даром водку тратили,
Да кстати и ведерочку
Конец. «Ну,
будет с вас!
Эй, счастие мужицкое!
Дырявое с заплатами,
Горбатое с мозолями,
Проваливай домой...
Тем не менее вопрос «охранительных людей» все-таки не прошел
даром. Когда толпа окончательно двинулась по указанию Пахомыча, то несколько человек отделились и отправились прямо на бригадирский двор. Произошел раскол. Явились так называемые «отпадшие», то
есть такие прозорливцы, которых задача состояла в том, чтобы оградить свои спины от потрясений, ожидающихся в будущем. «Отпадшие» пришли на бригадирский двор, но сказать ничего не сказали, а только потоптались на месте, чтобы засвидетельствовать.
9. Буде который обыватель не приносит
даров, то всемерно исследовать, какая тому непринесению причина, и если явится оскудение, то простить, а явится нерадение или упорство — напоминать и вразумлять, доколе не
будет исправен.
Глуповцы тем быстрее поняли смысл этого нового узаконения, что они издревле
были приучены вырезывать часть своего пирога и приносить ее в
дар.
План
был начертан обширный. Сначала направиться в один угол выгона; потом, перерезав его площадь поперек, нагрянуть в другой конец; потом очутиться в середине, потом ехать опять по прямому направлению, а затем уже куда глаза глядят. Везде принимать поздравления и
дары.
Нельзя сказать, чтоб предводитель отличался особенными качествами ума и сердца; но у него
был желудок, в котором, как в могиле, исчезали всякие куски. Этот не весьма замысловатый
дар природы сделался для него источником живейших наслаждений. Каждый день с раннего утра он отправлялся в поход по городу и поднюхивал запахи, вылетавшие из обывательских кухонь. В короткое время обоняние его
было до такой степени изощрено, что он мог безошибочно угадать составные части самого сложного фарша.
— То
есть почему же
даром? — с добродушною улыбкой сказал Степан Аркадьич, зная, что теперь всё
будет нехорошо для Левина.
Вронский слушал внимательно, но не столько самое содержание слов занимало его, сколько то отношение к делу Серпуховского, уже думающего бороться с властью и имеющего в этом свои симпатии и антипатии, тогда как для него
были по службе только интересы эскадрона. Вронский понял тоже, как мог
быть силен Серпуховской своею несомненною способностью обдумывать, понимать вещи, своим умом и
даром слова, так редко встречающимся в той среде, в которой он жил. И, как ни совестно это
было ему, ему
было завидно.
— Вы говорите, — продолжала хозяйка начатый разговор, — что мужа не может интересовать всё русское. Напротив, он весел бывает за границей, но никогда так, как здесь. Здесь он чувствует себя в своей сфере. Ему столько дела, и он имеет
дар всем интересоваться. Ах, вы не
были в нашей школе?
В ней
было возбуждение и быстрота соображения, которые появляются у мужчин пред сражением, борьбой, в опасные и решительные минуты жизни, те минуты, когда раз навсегда мужчина показывает свою цену и то, что всё прошедшее его
было не
даром, а приготовлением к этим минутам.
Главное же — не только совершенно
даром пропадала направленная на это дело энергия, но он не мог не чувствовать теперь, когда смысл его хозяйства обнажился для него, что цель его энергии
была самая недостойная.
— О своей душе, известное дело, пуще всего думать надо, — сказала она со вздохом. — Вон Парфен Денисыч,
даром что неграмотный
был, а так помер, что дай Бог всякому, — сказала она про недавно умершего дворового. — Причастили, особоровали.
Употреблю все, чтобы помочь вам сделаться тем, чем вы должны
быть, чем вам назначила
быть ваша добрая, внутри вас же самих заключенная природа ваша, чтобы не
даром была любовь ваша ко мне, чтобы я, точно,
был кормилец ваш!»
— А зачем же так вы не рассуждаете и в делах света? Ведь и в свете мы должны служить Богу, а не кому иному. Если и другому кому служим, мы потому только служим,
будучи уверены, что так Бог велит, а без того мы бы и не служили. Что ж другое все способности и
дары, которые розные у всякого? Ведь это орудия моленья нашего: то — словами, а это делом. Ведь вам же в монастырь нельзя идти: вы прикреплены к миру, у вас семейство.
— Да не позабудьте, Иван Григорьевич, — подхватил Собакевич, — нужно
будет свидетелей, хотя по два с каждой стороны. Пошлите теперь же к прокурору, он человек праздный и, верно, сидит дома, за него все делает стряпчий Золотуха, первейший хапуга в мире. Инспектор врачебной управы, он также человек праздный и, верно, дома, если не поехал куда-нибудь играть в карты, да еще тут много
есть, кто поближе, — Трухачевский, Бегушкин, они все
даром бременят землю!
Она не умела лгать: предположить что-нибудь — это другое дело, но и то в таком случае, когда предположение основывалось на внутреннем убеждении; если ж
было почувствовано внутреннее убеждение, тогда умела она постоять за себя, и попробовал бы какой-нибудь дока-адвокат, славящийся
даром побеждать чужие мнения, попробовал бы он состязаться здесь, — увидел бы он, что значит внутреннее убеждение.
И всякий народ, носящий в себе залог сил, полный творящих способностей души, своей яркой особенности и других
даров бога, своеобразно отличился каждый своим собственным словом, которым, выражая какой ни
есть предмет, отражает в выраженье его часть собственного своего характера.
— Черта лысого получишь! хотел
было,
даром хотел отдать, но теперь вот не получишь же! Хоть три царства давай, не отдам. Такой шильник, [Шильник — плут.] печник гадкий! С этих пор с тобой никакого дела не хочу иметь. Порфирий, ступай скажи конюху, чтобы не давал овса лошадям его, пусть их
едят одно сено.
«А что ж, — подумал про себя Чичиков, — заеду я в самом деле к Ноздреву. Чем же он хуже других, такой же человек, да еще и проигрался. Горазд он, как видно, на все, стало
быть, у него
даром можно кое-что выпросить».
Так, полдень мой настал, и нужно
Мне в том сознаться, вижу я.
Но так и
быть: простимся дружно,
О юность легкая моя!
Благодарю за наслажденья,
За грусть, за милые мученья,
За шум, за бури, за пиры,
За все, за все твои
дары;
Благодарю тебя. Тобою,
Среди тревог и в тишине,
Я насладился… и вполне;
Довольно! С ясною душою
Пускаюсь ныне в новый путь
От жизни прошлой отдохнуть.
В пустыне, где один Евгений
Мог оценить его
дары,
Господ соседственных селений
Ему не нравились пиры;
Бежал он их беседы шумной,
Их разговор благоразумный
О сенокосе, о вине,
О псарне, о своей родне,
Конечно, не блистал ни чувством,
Ни поэтическим огнем,
Ни остротою, ни умом,
Ни общежития искусством;
Но разговор их милых жен
Гораздо меньше
был умен.
И я, в закон себе вменяя
Страстей единый произвол,
С толпою чувства разделяя,
Я музу резвую привел
На шум пиров и буйных споров,
Грозы полуночных дозоров;
И к ним в безумные пиры
Она несла свои
дарыИ как вакханочка резвилась,
За чашей
пела для гостей,
И молодежь минувших дней
За нею буйно волочилась,
А я гордился меж друзей
Подругой ветреной моей.
Они
были похожи на тех, которые селились у подошвы Везувия, потому что как только у запорожцев не ставало денег, то удалые разбивали их лавочки и брали всегда
даром.
Бульба медленно, потупив голову, оборотился и шел назад, преследуемый укорами Янкеля, которого
ела грусть при мысли о
даром потерянных червонцах.
— Так, стало
быть, следует, чтобы пропадала
даром козацкая сила, чтобы человек сгинул, как собака, без доброго дела, чтобы ни отчизне, ни всему христианству не
было от него никакой пользы? Так на что же мы живем, на какого черта мы живем? растолкуй ты мне это. Ты человек умный, тебя недаром выбрали в кошевые, растолкуй ты мне, на что мы живем?
Побагровело еще сильнее красное лицо хорунжего, когда затянула ему горло жестокая петля; схватился он
было за пистолет, но судорожно сведенная рука не могла направить выстрела, и
даром полетела в поле пуля.
Она именно состоит в том, что люди, по закону природы, разделяются вообще на два разряда: на низший (обыкновенных), то
есть, так сказать, на материал, служащий единственно для зарождения себе подобных, и собственно на людей, то
есть имеющих
дар или талант сказать в среде своей новое слово.
— Садись, всех довезу! — опять кричит Миколка, прыгая первый в телегу, берет вожжи и становится на передке во весь рост. — Гнедой даве с Матвеем ушел, — кричит он с телеги, — а кобыленка этта, братцы, только сердце мое надрывает: так бы, кажись, ее и убил,
даром хлеб
ест. Говорю, садись! Вскачь пущу! Вскачь пойдет! — И он берет в руки кнут, с наслаждением готовясь сечь савраску.
Так вот если бы ты не
был дурак, не пошлый дурак, не набитый дурак, не перевод с иностранного… видишь, Родя, я сознаюсь, ты малый умный, но ты дурак! — так вот, если б ты не
был дурак, ты бы лучше ко мне зашел сегодня, вечерок посидеть, чем даром-то сапоги топтать.
Она тоже весь этот день
была в волнении, а в ночь даже опять захворала. Но она
была до того счастлива, что почти испугалась своего счастия. Семь лет, толькосемь лет! В начале своего счастия, в иные мгновения, они оба готовы
были смотреть на эти семь лет, как на семь дней. Он даже и не знал того, что новая жизнь не
даром же ему достается, что ее надо еще дорого купить, заплатить за нее великим, будущим подвигом…
— Врешь ты, деловитости нет, — вцепился Разумихин. — Деловитость приобретается трудно, а с неба
даром не слетает. А мы чуть не двести лет как от всякого дела отучены… Идеи-то, пожалуй, и бродят, — обратился он к Петру Петровичу, — и желание добра
есть, хоть и детское; и честность даже найдется, несмотря на то, что тут видимо-невидимо привалило мошенников, а деловитости все-таки нет! Деловитость в сапогах ходит.
Писатель, счастлив ты, коль
дар прямой имеешь:
Но если помолчать во время не умеешь
И ближнего ушей ты не жалеешь:
То ведай, что твои и проза и стихи
Тошнее
будут всем Демьяновой ухи.
Я знал, что с Савельичем спорить
было нечего, и позволил ему приготовляться в дорогу. Через полчаса я сел на своего доброго коня, а Савельич на тощую и хромую клячу, которую
даром отдал ему один из городских жителей, не имея более средств кормить ее. Мы приехали к городским воротам; караульные нас пропустили; мы выехали из Оренбурга.
— Нет, Василиса Егоровна, — продолжал комендант, замечая, что слова его подействовали, может
быть, в первый раз в его жизни. — Маше здесь оставаться не гоже. Отправим ее в Оренбург к ее крестной матери: там и войска и пушек довольно, и стена каменная. Да и тебе советовал бы с нею туда же отправиться;
даром что ты старуха, а посмотри, что с тобою
будет, коли возьмут фортецию приступом.
Мужичок ехал рысцой на белой лошадке по темной узкой дорожке вдоль самой рощи: он весь
был ясно виден, весь до заплаты на плече,
даром что ехал в тени; приятно отчетливо мелькали ноги лошадки.
— Однако вы, я вижу, очень неопытны, как и следует
быть в вашем возрасте, — вы не понимаете, в чем дело. Мой жилет ровно ничего не стоит, потому что он не светит и не греет, и потому я его отдаю вам
даром, но вы мне заплатите по рублю за каждую нашитую на нем стекловидную пуговицу, потому что эти пуговицы хотя тоже не светят и не греют, но они могут немножко блестеть на минутку, и это всем очень нравится.
— Кутили у «Медведя» в отдельном кабинете, и один уездный предводитель дворянства сказал, что он за полную передачу земли крестьянам. «Надобно отдать им землю
даром!» — «А у вас
есть земля?» — «Ну, а — как же? Но — заложена и перезаложена, так что банк продает ее с аукциона. А я могу сделать себе карьеру в Думе, я неплохой оратор». Смешно?
— Ты —
ешь больше,
даром кормят, — прибавила она, поворачивая нагло выпученные и всех презирающие глаза к столу крупнейших сил города: среди них ослепительно сиял генерал Обухов, в орденах от подбородка до живота, такой усатый и картинно героический, как будто он
был создан нарочно для того, чтоб им восхищались дети.
Но наружные сношения Обломова с Захаром
были всегда как-то враждебны. Они, живучи вдвоем, надоели друг другу. Короткое, ежедневное сближение человека с человеком не обходится ни тому ни другому
даром: много надо и с той и с другой стороны жизненного опыта, логики и сердечной теплоты, чтоб, наслаждаясь только достоинствами, не колоть и не колоться взаимными недостатками.
— Вот так, вот я получил
дар мысли и слова! Ольга, — сказал он, став перед ней на колени, —
будь моей женой!
Это случалось периодически один или два раза в месяц, потому что тепла
даром в трубу пускать не любили и закрывали печи, когда в них бегали еще такие огоньки, как в «Роберте-дьяволе». Ни к одной лежанке, ни к одной печке нельзя
было приложить руки: того и гляди, вскочит пузырь.
— Кто ж бы это гость? — скажет хозяйка. — Уж не Настасья ли Фаддеевна? Ах, дай-то Господи! Да нет; она ближе праздника не
будет. То-то бы радости! То-то бы обнялись да наплакались с ней вдвоем! И к заутрене и к обедне бы вместе… Да куда мне за ней! Я
даром что моложе, а не выстоять мне столько!
— Так что ж, что шаталось? — отвечал Обломов. — Да вот не развалилось же,
даром что шестнадцать лет без поправки стоит. Славно тогда сделал Лука!.. Вот
был плотник, так плотник… умер — царство ему небесное! Нынче избаловались: не сделают так.
— Эх, ты! Не знаешь ничего. Да все мошенники натурально пишут — уж это ты мне поверь! Вот, например, — продолжал он, указывая на Алексеева, — сидит честная душа, овца овцой, а напишет ли он натурально? — Никогда. А родственник его,
даром что свинья и бестия, тот напишет. И ты не напишешь натурально! Стало
быть, староста твой уж потому бестия, что ловко и натурально написал. Видишь ведь, как прибрал слово к слову: «Водворить на место жительства».
Населилось воображение мальчика странными призраками; боязнь и тоска засели надолго, может
быть навсегда, в душу. Он печально озирается вокруг и все видит в жизни вред, беду, все мечтает о той волшебной стороне, где нет зла, хлопот, печалей, где живет Милитриса Кирбитьевна, где так хорошо кормят и одевают
даром…
Он перечитал, потом вздохнул и, положив локти на стол, подпер руками щеки и смотрел на себя в зеркало. Он с грустью видел, что сильно похудел, что прежних живых красок, подвижности в чертах не
было. Следы молодости и свежести стерлись до конца. Не
даром ему обошлись эти полгода. Вон и седые волосы сильно серебрятся. Он приподнял рукой густые пряди черных волос и тоже не без грусти видел, что они редеют, что их темный колорит мешается с белым.
Она введет нового и сильного человека в общество. Он умен, настойчив, и если
будет прост и деятелен, как Тушин, тогда… и ее жизнь угадана. Она не
даром жила. А там она не знала, что
будет.
— Зачем нам в концерт? — сказала бабушка, глядя на него искоса, — у нас соловьи в роще хорошо
поют. Вот ужо пойдем их слушать
даром…
— Не бывать этому! — пылко воскликнула Бережкова. — Они не нищие, у них по пятидесяти тысяч у каждой. Да после бабушки втрое, а может
быть, и побольше останется: это все им! Не бывать, не бывать! И бабушка твоя, слава Богу, не нищая! У ней найдется угол,
есть и клочок земли, и крышка, где спрятаться! Богач какой, гордец, в
дар жалует! Не хотим, не хотим! Марфенька! Где ты? Иди сюда!