Неточные совпадения
— Но бывает, что человек обманывается, ошибочно
считая себя лучше, ценнее других, — продолжал Самгин, уверенный, что этим людям не много надобно для того, чтоб они приняли истину, доступную их разуму. —
Немцы, к несчастию, принадлежат к людям, которые убеждены, что именно они лучшие люди мира, а мы, славяне, народ ничтожный и должны подчиняться им. Этот самообман сорок лет воспитывали в
немцах их писатели, их царь, газеты…
Учители, ходящие по билетам, опаздывающие по непредвидимым причинам и уходящие слишком рано по обстоятельствам, не зависящим от их воли, строят
немцу куры, и он при всей безграмотности начинает
себя считать ученым.
Немцам гораздо менее свойственна уверенность в
себе, у них нет ксенофобии, они не
считают свои национальные начала универсальными и годными для всех, но национализм их агрессивный и завоевательный, проникнутый волей к господству.
Штофф только улыбнулся. Он никогда не оскорблялся и славился своим хладнокровием. Его еще никто не мог вывести из
себя, хотя случаев для этого было достаточно. Михей Зотыч от всей души возненавидел этого увертливого
немца и
считал его главною причиной всех грядущих зол.
Наш командир, полковник барон фон Шпек, принял меня совершенно по-товарищески. Это добрый, пожилой и очень простодушный
немец, который изо всех сил хлопочет, чтоб его
считали за русского, а потому принуждает
себя пить квас, есть щи и кашу, а прелестную жену свою называет не иначе как"мой баб".
Русский
немец имел несчастье
считать себя великим гастрономом и вынашивал целых две недели великолепный гастрономический план, от которого могла зависеть участь всей поездки набоба на Урал, и вдруг сунуло этого Вершинина с его ухой…
— Собственно говоря, я никому напрасной смерти не желаю, и если сейчас высказался не в пользу
немца, то лишь потому, что полагал, что таковы требования современной внутренней политики. Но если вашим превосходительствам, по обстоятельствам службы, представляется более удобным, чтоб подох русский, а
немец торжествовал, то я противодействовать предначертаниям начальства даже в сем крайнем случае не
считаю себя вправе.
Иван Матвеич
считал Штейбельта великим гением, умевшим победить в
себе «la grossière lourdeur des Allemands» [«Грубую тяжеловесность
немцев» (фр.).], и упрекал его в одном: «Trop de fougue! trop d'imagination!..» [«Слишком много пыла! слишком много воображения!..» (фр.)]
Гордым людям мало
считать каждому самого
себя лучше всех людей, они даже и свой народ:
немец немца, русский русского, поляк поляка, еврей еврея,
считают лучше всех народов. И как ни вредна гордость отдельных людей, эта гордость народная еще во много раз вреднее. От нее гибли и гибнут миллионы и миллионы людей.
Вдруг Милица насторожилась. Странная картина представилась ее глазам. У самой траншеи, y первого окопа неприятеля она увидела нечто такое жуткое, что сразу привело ее в
себя. Она увидела, как один из лежавших тут неприятельских солдат, которого она
сочла мертвым в первую минуту, вдруг приподнялся и пополз по направлению лежащего неподалеку от него русского офицера. Держа в зубах саблю, медленно и осторожно полз
немец. Вот он почти достиг русского.
Но такие самые матрикулы издавна существовали в Дерпте, и я пять лет имел у
себя книжку, с которой там, у
немцев, все мирились и даже
считали ее совершенно необходимой в учебном быту.