Неточные совпадения
Г-жа Простакова. Как теленок, мой батюшка; оттого-то у нас
в доме все и избаловано.
Вить у него нет того смыслу, чтоб
в доме была строгость, чтоб наказать путем виноватого. Все сама управляюсь, батюшка.
С утра до вечера, как за язык повешена,
рук не покладываю: то бранюсь, то дерусь; тем и дом держится, мой батюшка!
Аркадий оглянулся и увидал женщину высокого роста,
в черном платье, остановившуюся
в дверях залы. Она поразила его достоинством своей осанки. Обнаженные ее
руки красиво лежали вдоль стройного стана; красиво падали
с блестящих волос на покатые плечи легкие ветки фуксий; спокойно и умно, именно спокойно, а не задумчиво, глядели светлые глаза из-под немного нависшего белого лба, и губы улыбались едва заметною улыбкою. Какою-то ласковой и мягкой силой
веяло от ее лица.
Месяц, остановившийся над его головою, показывал полночь; везде тишина; от пруда
веял холод; над ним печально стоял ветхий дом
с закрытыми ставнями; мох и дикий бурьян показывали, что давно из него удалились люди. Тут он разогнул свою
руку, которая судорожно была сжата во все время сна, и вскрикнул от изумления, почувствовавши
в ней записку. «Эх, если бы я знал грамоте!» — подумал он, оборачивая ее перед собою на все стороны.
В это мгновение послышался позади его шум.
Матвею нравилось сидеть
в кухне за большим, чисто выскобленным столом; на одном конце стола Ключарев
с татарином играли
в шашки, — от них
веяло чем-то интересным и серьёзным, на другом солдат раскладывал свою книгу, новые большие счёты, подводя итоги работе недели; тут же сидела Наталья
с шитьём
в руках, она стала менее вертлявой, и
в зелёных глазах её появилась добрая забота о чём-то.
Крестьяне, зарядив свои ружья, отправились
в назначенные для них места, и на лугу осталось не более осьмидесяти человек, вооруженных по большей части дубинами, топорами и рогатинами. К ним вскоре присоединилось сотни три женщин
с ухватами и
вилами. Ребятишки, старики, больные — одним словом, всякой, кто мог только двигаться и подымать
руку, вооруженную чем ни попало, вышел на луг.
Было тихое летнее утро. Солнце уже довольно высоко стояло на чистом небе; но поля еще блестели росой, из недавно проснувшихся долин
веяло душистой свежестью, и
в лесу, еще сыром и не шумном, весело распевали ранние птички. На вершине пологого холма, сверху донизу покрытого только что зацветшею рожью, виднелась небольшая деревенька. К этой деревеньке, по узкой проселочной дорожке, шла молодая женщина,
в белом кисейном платье, круглой соломенной шляпе и
с зонтиком
в руке. Казачок издали следовал за ней.
Пока я пил чай, растворив окно на пруд, до меня из слова
в слово доносилась отборная ругань, которой Фатевна угощала сначала какого-то старика, одетого
в синюю пестрядевую рубаху и очень ветхие порты; старик накладывал на телегу железными
вилами навоз и все время молчал, равнодушно поплевывал на
руки и
с кряхтеньем бросал на телегу одну ношу за другой.
Не успел показаться круп ее белого коня, как из-за него, словно воробьи из гнезда, выпорхнули на разношерстных пахотных лошадках целым конным отрядом до полутора десятка баб, кто
в полушубке навыворот, кто
в зипуне наопашь, иные зашароварившись ногами
в рукава, другие сидя на одном коне по двое, и у всякой
в руке или звонкий цеп
с дубиной, или тяжелые, трезубые навозные
вилы.
Поутру следующего дня Тони прислала просить ее к себе, и все для нее объяснилось. Лорин был изуродован мятежниками
в роковую ночь на 11-е января, на его лице остался глубокий шрам, трех пальцев на одной
руке недоставало. Володя пал под
вилою злодея, но пал
с честью, со славой, сохранив знамя полку. Все это рассказала Тони бедной своей подруге. Что чувствовала Лиза, услышав ужасную весть, можно себе вообразить! Но ей было теперь не до себя. Как передать эту громовую, убийственную весть отцу?