Неточные совпадения
Отыскали покладистых старичков, те под пьяную
руку подмахнули за все общество уставную
грамоту, и дело пошло гулять по всем мытарствам. Мастеровые и крестьяне всеми способами старались доказать неправильность составленной уставной
грамоты и то, что общество совсем не уполномачивало подписывать ее каких-то сомнительных старичков. Так дело и тянулось из года
в год. Мужики нанимали адвокатов, посылали ходоков, спорили и шумели
с мировым посредником, но из этого решительно ничего не выходило.
Месяц, остановившийся над его головою, показывал полночь; везде тишина; от пруда веял холод; над ним печально стоял ветхий дом
с закрытыми ставнями; мох и дикий бурьян показывали, что давно из него удалились люди. Тут он разогнул свою
руку, которая судорожно была сжата во все время сна, и вскрикнул от изумления, почувствовавши
в ней записку. «Эх, если бы я знал
грамоте!» — подумал он, оборачивая ее перед собою на все стороны.
В это мгновение послышался позади его шум.
— Ну вот, — говорит Мавра Кузьмовна, — и еще новобранца привела, и
в грамоте доволен, и
с книгами обращение иметь может, и по крюкам знает, и демественному обучался [77] — молодец на все
руки: какого еще к черту попа желать надоть!
Нил(входит
с миской
в руках и куском хлеба. Говоря, он внимательно следит, как бы не разлить содержимое миски. За ним идет Татьяна). Все это философия! Плохая у тебя, Таня, привычка делать из пустяков философию. Дождь идет — философия, палец болит — другая философия, угаром пахнет — третья. И когда я слышу такие философии из пустяков, так мне невольно думается, что не всякому человеку
грамота полезна…
Иванушку взял
в дети, обучил его
грамоте, стал и к старым книгам его приохачивать. Хотелось Герасиму, чтоб из племянника вышел толковый, знающий старинщик, и был бы он ему
в торговле за правую
руку. Мальчик был острый, умен, речист, память на редкость. Сытей хлеба стали ему книги; еще семнадцати лет не минуло Иванушке, а он уж был таким сильным начетчиком, что, ежели кто не гораздо боек
в Писании, — лучше
с ним и не связывайся,
в пух и прах такого загоняет малец.
Нет, пусть не осудит меня честный Магнус за маленькую неточность
в нашем договоре: Я буду жить, но лишь до тех пор, пока хочу жить. Все блага человечности, которые он сулил Мне
в ту ночь, когда искушался Сатана человеком, не вырвут оружия из моей
руки:
в нем единый залог моей свободы! Что все твои княжества и графства, все твои
грамоты на благородство, твое золото на свободу, человече, рядом
с этим маленьким и свободным движением пальца, мгновенно возносящим тебя на Престол всех Престолов!..
— Я уж придумал. Вот что разве сделать: есть у меня знакомый человек, за деньги он согласится назваться холопом князя Владимира Андреевича. Составим под
руку князя к князю Василию
грамоту,
в которой тот будет советовать ему извести царя. Эта
грамота пойдет к князю Прозоровскому, а мы его тут и накроем. Да еще подбросим
в подвалы княжеского дома мешки
с кореньями и другими зельями, тогда и другая улика будет налицо.
Следствие над князем Василием велось Малютой
с необычайною быстротою; царю были представлены найденные будто бы
в подвалах князя «зелья и коренья» и перехваченная, писанная якобы
рукою князя,
грамота к князю Владимиру Андреевичу.
Дело сделалось, покорились даже благоразумные,
в числе которых был и Назарий. Приложили все
руки и печати к роковой
грамоте и послали ее
с богатыми подарками к Казимиру, прося не одного заступничества, но и подданства, т. е. того, за что хотели поднять
руки на своего законного правителя — Иоанна.
Дело сделалось, покорились даже благоразумные,
в числе которых был и Назарий. Приложили все
руки и печати к роковой
грамоте и послали ее
с богатыми подарками к Казимиру, прося не одного заступничества, но и подданства, то есть того, за что хотели поднять
руку на своего законного правителя — Иоанна.
За ними следовали гетманские войсковые музыканты
с литаврщиками, играя поход; потом
в богатой карете, запряженной цугом, секретарь Коллегии иностранных дел, Степан Писарев, вез высочайшую жалованную
грамоту, которую держал
в руках, на большом серебряном вызолоченном блюде.