Неточные совпадения
Его
лицо, надутое, как воздушный пузырь, казалось освещенным изнутри красным огнем, а уши были
лиловые, точно у пьяницы; глаза, узенькие, как два тире, изучали Варвару.
С нелепой быстротой он бросал в рот себе бисквиты, сверкал чиненными золотом зубами и пил содовую воду, подливая в нее херес. Мать, похожая на чопорную гувернантку из англичанок, занимала Варвару, рассказывая...
Сняв пальто, он оказался в сюртуке, в накрахмаленной рубашке
с желтыми пятнами на груди, из-под коротко подстриженной бороды торчал
лиловый галстух бабочкой. Волосы на голове он тоже подстриг, они лежали раздвоенным чепчиком, и
лицо Томилина потеряло сходство
с нерукотворенным образом Христа. Только фарфоровые глаза остались неподвижны, и, как всегда, хмурились колючие, рыжие брови.
Он выпрямился, поправил очки. Потом представил мать,
с лиловым, напудренным
лицом, обиженную тем, что постарела раньше, чем перестала чувствовать себя женщиной, Варавку, круглого, как бочка…
Дряхлый дьячок,
с маленькой косичкой сзади, низко подпоясанный зеленым кушаком, печально шамшил перед налоем; священник, тоже старый,
с добреньким и слепеньким
лицом, в
лиловой рясе
с желтыми разводами, служил за себя и за дьякона.
Зоя первая отворила калитку, вбежала в сад и закричала: «Привела скитальцев!» Молодая девушка
с бледным и выразительным
лицом поднялась со скамейки близ дорожки, а на пороге дома показалась дама в
лиловом шелковом платье и, подняв вышитый батистовый платок над головою для защиты от солнца, улыбнулась томно и вяло.
Но, поравнявшись
с Литвиновым,
лицо генерала мгновенно изменилось: опять появилось на нем обычное игривое изящество, и рука в светло-лиловой перчатке высоко приподняла вылощенную шляпу.
Ни одно рыдание, ни одно слово мира и любви не усладило отлета души твоей, резвой, чистой, как радужный мотылек, невинной, как первый вздох младенца… грозные
лица окружали твое сырое смертное ложе, проклятие было твоим надгробным словом!.. какая будущность! какое прошедшее! и всё в один миг разлетелось; так иногда вечером облака дымные, багряные,
лиловые гурьбой собираются на западе, свиваются в столпы огненные, сплетаются в фантастические хороводы, и замок
с башнями и зубцами, чудный, как мечта поэта, растет на голубом пространстве… но дунул северный ветер… и разлетелись облака, и упадают росою на бесчувственную землю!..
Поражало его умение ярмарочных женщин высасывать деньги и какая-то бессмысленная трата ими заработка, достигнутого ценою бесстыдных, пьяных ночей. Ему сказали, что человек
с собачьим
лицом, крупнейший меховщик, тратил на Паулу Менотти десятки тысяч, платил ей по три тысячи каждый раз, когда она показывала себя голой. Другой,
с лиловыми ушами, закуривая сигары, зажигая на свече сторублевые билеты, совал за пазухи женщин пачки кредиток.
А лысый, рыжебородый человек
с раскалённым
лицом и
лиловыми ушами, кругленький, вёрткий, крутился, точно кубарь, исступлённо, по-бабьи взвизгивая...
На Мольере преувеличенный парик и карикатурный шлем. В руках палаш. Мольер загримирован Сганарелем — нос
лиловый с бородавкой. Смешон. Левой рукой Мольер держится за грудь, как человек, у которого неладно
с сердцем. Грим плывет
с его
лица.
Я ее помню, эту «Титанию», — какая она была «нетленная и жалкая»: вся в
лиловом бархатном капоте на мягчайшем мехе шеншелб, — дробненькая, миниатюрная,
с крошечными руками, но припухлая, и на всех смотрела
с каким-то страхом и недоверием. Ее
лицо имело выражение совы, которую вдруг осветило солнце: ей было и неприятно, и больно, и в то же время она чувствовала, что не может теперь сморгнуть в сторону.
И вот я вижу мою добрую старую тетушку в шелковом платье, вижу ее
лиловый зонтик
с бахромой, который почему-то так несообразен
с этой ужасной по своей простоте картиной смерти,
лицо, готовое сию минуту расплакаться. Помню выразившееся на этом
лице разочарование, что нельзя тут ни к чему употребить арнику, и помню больное, скорбное чувство, которое я испытал, когда она мне
с наивным эгоизмом любви сказала: «Пойдем, мой друг. Ах, как это ужасно! А вот ты все один купаешься и плаваешь».
Лицо и телесный склад того, видом лавочника, который толкал его спереди, достаточно врезались ему в память: рябинки по щекам, бородка
с проседью, круглые ноздри; кажется, в одном ухе сережка. Но он ли выхватил у него бумажник или один из тех парней, что напирали сзади? А тех он не мог бы распознать, не кривя душой; помнит только
лиловую рубаху навыпуск одного из них, и только.
Был тут попечитель нашего округа Новиков, генерал в серебряных эполетах, товарищ министра народного просвещения кн. М.
С. Волконский, высокий,
с узким
лицом и редкой черной бородой, в каком-то гражданском темно-лиловом мундире
с золотым шитьем.
Это был старик шестидесяти пяти лет, дряхлый не по летам, костлявый и сутуловатый,
с старчески темным, исхудалым
лицом,
с красными веками и длинной, узкой, как у рыбы, спиной; одет он был в щегольскую светло-лиловую, но слишком просторную для него рясу (подаренную ему вдовою одного недавно умершего молодого священника), в суконный кафтан
с широким кожаным поясом и в неуклюжие сапоги, размер и цвет которых ясно показывал, что о.
В залу вошел маленький, кругленький, заплывший жиром старик, совсем лысый и облезлый, в кургузом пиджаке, в
лиловой жилетке и
с гитарой. Он состроил идиотское
лицо и вытянулся, сделав под козырек, как солдат.
Разорванные сине-лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось всё светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли в бок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались
лица солдат. Ростов ехал
с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Вон темно-лиловый ситцевый, полинялый за десяток лет носки, столько раз перешитый и перекроенный капот матери и ее печально-озабоченное, бесконечно-любимое,
с сетью мелких морщинок
лицо.