Неточные совпадения
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера,
с тем чтобы отправить его
с эштафетой, — но
любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.
Почтмейстер. Знаю, знаю… Этому не учите, это я делаю не то чтоб из предосторожности, а больше из
любопытства: смерть люблю узнать, что есть нового на свете. Я вам скажу, что это преинтересное чтение. Иное письмо
с наслажденьем прочтешь — так описываются разные пассажи… а назидательность какая… лучше, чем в «Московских ведомостях»!
Некоторое время Угрюм-Бурчеев безмолвствовал.
С каким-то странным
любопытством следил он, как волна плывет за волною, сперва одна, потом другая, и еще, и еще… И все это куда-то стремится и где-то, должно быть, исчезает…
Несмотря на то, что недослушанный план Сергея Ивановича о том, как освобожденный сорокамиллионный мир Славян должен вместе
с Россией начать новую эпоху в истории, очень заинтересовал его, как нечто совершенно новое для него, несмотря на то, что и
любопытство и беспокойство о том, зачем его звали, тревожили его, — как только он остался один, выйдя из гостиной, он тотчас же вспомнил свои утренние мысли.
Кити держала ее за руку и
с страстным
любопытством и мольбой спрашивала ее взглядом: «Что же, что же это самое важное, что дает такое спокойствие? Вы знаете, скажите мне!» Но Варенька не понимала даже того, о чем спрашивал ее взгляд Кити. Она помнила только о том, что ей нынче нужно еще зайти к М-me Berthe и поспеть домой к чаю maman, к 12 часам. Она вошла в комнаты, собрала ноты и, простившись со всеми, собралась уходить.
Пробираясь берегом к своей хате, я невольно всматривался в ту сторону, где накануне слепой дожидался ночного пловца; луна уже катилась по небу, и мне показалось, что кто-то в белом сидел на берегу; я подкрался, подстрекаемый
любопытством, и прилег в траве над обрывом берега; высунув немного голову, я мог хорошо видеть
с утеса все, что внизу делалось, и не очень удивился, а почти обрадовался, узнав мою русалку.
Я взвешиваю, разбираю свои собственные страсти и поступки
с строгим
любопытством, но без участия.
— А, чай, много
с вами бывало приключений? — сказал я, подстрекаемый
любопытством.
Спустясь в середину города, я пошел бульваром, где встретил несколько печальных групп, медленно подымающихся в гору; то были большею частию семейства степных помещиков; об этом можно было тотчас догадаться по истертым, старомодным сюртукам мужей и по изысканным нарядам жен и дочерей; видно, у них вся водяная молодежь была уже на перечете, потому что они на меня посмотрели
с нежным
любопытством: петербургский покрой сюртука ввел их в заблуждение, но, скоро узнав армейские эполеты, они
с негодованием отвернулись.
— Необыкновенные? — воскликнул я
с видом
любопытства, подливая ему чая.
В анониме было так много заманчивого и подстрекающего
любопытство, что он перечел и в другой и в третий раз письмо и наконец сказал: «Любопытно бы, однако ж, знать, кто бы такая была писавшая!» Словом, дело, как видно, сделалось сурьезно; более часу он все думал об этом, наконец, расставив руки и наклоня голову, сказал: «А письмо очень, очень кудряво написано!» Потом, само собой разумеется, письмо было свернуто и уложено в шкатулку, в соседстве
с какою-то афишею и пригласительным свадебным билетом, семь лет сохранявшимся в том же положении и на том же месте.
В продолжение этого времени он имел удовольствие испытать приятные минуты, известные всякому путешественнику, когда в чемодане все уложено и в комнате валяются только веревочки, бумажки да разный сор, когда человек не принадлежит ни к дороге, ни к сиденью на месте, видит из окна проходящих плетущихся людей, толкующих об своих гривнах и
с каким-то глупым
любопытством поднимающих глаза, чтобы, взглянув на него, опять продолжать свою дорогу, что еще более растравляет нерасположение духа бедного неедущего путешественника.
Впрочем, приезжий делал не всё пустые вопросы; он
с чрезвычайною точностию расспросил, кто в городе губернатор, кто председатель палаты, кто прокурор, — словом, не пропустил ни одного значительного чиновника; но еще
с большею точностию, если даже не
с участием, расспросил обо всех значительных помещиках: сколько кто имеет душ крестьян, как далеко живет от города, какого даже характера и как часто приезжает в город; расспросил внимательно о состоянии края: не было ли каких болезней в их губернии — повальных горячек, убийственных каких-либо лихорадок, оспы и тому подобного, и все так обстоятельно и
с такою точностию, которая показывала более, чем одно простое
любопытство.
Старушка посмотрела на меня
с недоумением и
любопытством, должно быть, не понимая, для чего я спрашиваю у нее это.
Но в ту самую минуту, как я раздвинул ноги и хотел уже припрыгнуть, княжна, торопливо обегая вокруг меня,
с выражением тупого
любопытства и удивления посмотрела на мои ноги.
Чувство умиления,
с которым я слушал Гришу, не могло долго продолжаться, во-первых, потому, что
любопытство мое было насыщено, а во-вторых, потому, что я отсидел себе ноги, сидя на одном месте, и мне хотелось присоединиться к общему шептанью и возне, которые слышались сзади меня в темном чулане. Кто-то взял меня за руку и шепотом сказал: «Чья это рука?» В чулане было совершенно темно; но по одному прикосновению и голосу, который шептал мне над самым ухом, я тотчас узнал Катеньку.
При шуме каждого мимо ехавшего экипажа я подбегал к окну, приставлял ладони к вискам и стеклу и
с нетерпеливым
любопытством смотрел на улицу.
«Вот и исход! Вот и объяснение исхода!» — решил он про себя,
с жадным
любопытством рассматривая ее.
Писец оглядел его, впрочем без всякого
любопытства. Это был какой-то особенно взъерошенный человек
с неподвижною идеей во взгляде.
Аркадий Иванович встал, засмеялся, поцеловал невесту, потрепал ее по щечке, подтвердил, что скоро приедет, и, заметив в ее глазах хотя и детское
любопытство, но вместе
с тем и какой-то очень серьезный, немой вопрос, подумал, поцеловал ее в другой раз и тут же искренно подосадовал в душе, что подарок пойдет немедленно на сохранение под замок благоразумнейшей из матерей.
— Ведь этакой! Я нарочно о вашем деле
с вами не заговаривал, хоть меня, разумеется, мучит
любопытство. Дело фантастическое. Отложил было до другого раза, да, право, вы способны и мертвого раздразнить… Ну, пойдемте, только заранее скажу: я теперь только на минутку домой, чтобы денег захватить; потом запираю квартиру, беру извозчика и на целый вечер на острова. Ну куда же вам за мной?
Раскольников протеснился, по возможности, и увидал, наконец, предмет всей этой суеты и
любопытства. На земле лежал только что раздавленный лошадьми человек, без чувств, по-видимому, очень худо одетый, но в «благородном» платье, весь в крови.
С лица,
с головы текла кровь; лицо было все избито, ободрано, исковеркано. Видно было, что раздавили не на шутку.
Зосимов
с какою-то даже жадностию накинулся на Раскольникова; в нем заметно было какое-то особенное
любопытство; скоро лицо его прояснилось.
Пульхерия Александровна дрожащими руками передала письмо. Он
с большим
любопытством взял его. Но, прежде чем развернуть, он вдруг как-то
с удивлением посмотрел на Дунечку.
— Еще бы! Родственник. А что такое? — прибавил тот
с каким-то взрывом
любопытства.
Между тем Раскольников, слегка было оборотившийся к нему при ответе, принялся вдруг его снова рассматривать пристально и
с каким-то особенным
любопытством, как будто давеча еще не успел его рассмотреть всего или как будто что-то новое в нем его поразило: даже приподнялся для этого нарочно
с подушки.
Он начинал дрожать и одну минуту
с каким-то особенным
любопытством и даже
с вопросом посмотрел на черную воду Малой Невы.
— Батюшка, испейте, — шептал он, бросаясь к нему
с графином, — авось поможет… — Испуг и самое участие Порфирия Петровича были до того натуральны, что Раскольников умолк и
с диким
любопытством стал его рассматривать. Воды, впрочем, он не принял.
Все обратились к ней
с удивлением и
любопытством.
Через минуту на пороге показался и Лебезятников; в комнату он не вошел, но остановился тоже
с каким-то особенным
любопытством, почти
с удивлением; прислушивался, но, казалось, долго чего-то понять не мог.
В ответ на это Раскольников медленно опустился на подушку, закинул руки за голову и стал смотреть в потолок. Тоска проглянула в лице Лужина. Зосимов и Разумихин еще
с большим
любопытством принялись его оглядывать, и он видимо, наконец, сконфузился.
— Вы, Порфирий Петрович, пожалуйста, не заберите себе в голову, —
с суровою настойчивостью произнес Раскольников, — что я вам сегодня сознался. Вы человек странный, и слушал я вас из одного
любопытства. А я вам ни в чем не сознался… Запомните это.
Паратов. Мне не для
любопытства, Лариса Дмитриевна, меня интересуют чисто теоретические соображения. Мне хочется знать, скоро ли женщина забывает страстно любимого человека: на другой день после разлуки
с ним, через неделю или через месяц… имел ли право Гамлет сказать матери, что она «башмаков еще не износила» и так далее…
Любопытство меня мучило: куда ж отправляют меня, если уж не в Петербург? Я не сводил глаз
с пера батюшкина, которое двигалось довольно медленно. Наконец он кончил, запечатал письмо в одном пакете
с паспортом, снял очки и, подозвав меня, сказал: «Вот тебе письмо к Андрею Карловичу Р., моему старинному товарищу и другу. Ты едешь в Оренбург служить под его начальством».
На другой день, возвращаясь от обедни, она увидела Ивана Игнатьича, который вытаскивал из пушки тряпички, камушки, щепки, бабки и сор всякого рода, запиханный в нее ребятишками. «Что бы значили эти военные приготовления? — думала комендантша, — уж не ждут ли нападения от киргизцев? Но неужто Иван Кузмич стал бы от меня таить такие пустяки?» Она кликнула Ивана Игнатьича,
с твердым намерением выведать от него тайну, которая мучила ее дамское
любопытство.
Видно было, что весть о прибытии офицера из Оренбурга пробудила в бунтовщиках сильное
любопытство и что они приготовились встретить меня
с торжеством.
— Вот видите ли, — продолжала Анна Сергеевна, — мы
с вами ошиблись; мы оба уже не первой молодости, особенно я; мы пожили, устали; мы оба, — к чему церемониться? — умны: сначала мы заинтересовали друг друга,
любопытство было возбуждено… а потом…
— Вы, разумеется, знаете, что Локтев — юноша очень способный и душа — на редкость чистая. Но жажда знания завлекла его в кружок гимназистов и гимназисток — из богатых семей; они там, прикрываясь изучением текущей литературы… тоже литература, я вам скажу! — почти вскрикнул он, брезгливо сморщив лицо. — На самом деле это — болваны и дурехи
с преждевременно развитым половым
любопытством, — они там… — Самойлов быстро покрутил рукою над своей головой. — Вообще там обнажаются, касаются и… черт их знает что!
«Кутузов», — узнал Клим, тотчас вспомнил Петербург, пасхальную ночь, свою пьяную выходку и решил, что ему не следует встречаться
с этим человеком. Но что-то более острое, чем
любопытство, и даже несколько задорное будило в нем желание посмотреть на Кутузова, послушать его, может быть, поспорить
с ним.
Он видел, что Лидия смотрит не на колокол, а на площадь, на людей, она прикусила губу и сердито хмурится. В глазах Алины — детское
любопытство. Туробоеву — скучно, он стоит, наклонив голову, тихонько сдувая пепел папиросы
с рукава, а у Макарова лицо глупое, каким оно всегда бывает, когда Макаров задумывается. Лютов вытягивает шею вбок, шея у него длинная, жилистая, кожа ее шероховата, как шагрень. Он склонил голову к плечу, чтоб направить непослушные глаза на одну точку.
Со знакомыми девицами держался сухо,
с холодной вежливостью, усвоенной от Игоря Туробоева, и когда Алина Телепнева
с восторгом рассказывала, как Люба Сомова целовалась на катке
с телеграфистом Иноковым, Клим напыщенно молчал, боясь, что его заподозрят в
любопытстве к романическим пустякам.
Немая и мягонькая, точно кошка, жена писателя вечерами непрерывно разливала чай. Каждый год она была беременна, и раньше это отталкивало Клима от нее, возбуждая в нем чувство брезгливости; он был согласен
с Лидией, которая резко сказала, что в беременных женщинах есть что-то грязное. Но теперь, после того как он увидел ее голые колени и лицо, пьяное от радости, эта женщина, однообразно ласково улыбавшаяся всем, будила
любопытство, в котором уже не было места брезгливости.
Клим ощущал, что этот человек все более раздражает его. Ему хотелось возразить против уравнения
любопытства с храбростью, но он не находил возражений. Как всегда, когда при нем говорили парадоксы тоном истины, он завидовал людям, умеющим делать это.
—
С удовольствием, — сказал Клим. Он чувствовал себя виноватым пред Иноковым, догадывался, что зачем-то нужен ему, в нем вспыхнуло
любопытство и надежда узнать: какие отношения спутали Инокова, Корвина и Спивак?
Самгин сердился на Лютова за то, что он вовлек его в какую-то неприятную и, кажется, опасную авантюру, и на себя сердился за то, что так легко уступил ему, но над злостью преобладало удивление и
любопытство. Он молча слушал раздраженную воркотню Лютова и оглядывался через плечо свое: дама
с красным зонтиком исчезла.
А в отношении Макарова к Дронову Клим наблюдал острое
любопытство, соединенное
с обидной небрежностью более опытного и зрячего к полуслепому; такого отношения к себе Клим не допустил бы.
— Ты фантазируешь, — сказал Самгин, слушая его
с большим
любопытством.
Признавая себя человеком чувственным, он, в минуты полной откровенности
с самим собой, подозревал даже, что у него немало холодного полового
любопытства. Это нужно было как-то объяснить, и он убеждал себя, что это все-таки чистоплотнее, интеллектуальней животно-обнаженного тяготения к самке. В эту ночь Самгин нашел иное, менее фальшивое и более грустное объяснение.
Самгин подозревал, что, кроме улыбчивого и, должно быть, очень хитрого Дунаева, никто не понимает всей разрушительности речей пропагандиста. К Дьякону Дунаев относился
с добродушным
любопытством и снисходительно, как будто к подростку, хотя Дьякон был, наверное, лет на пятнадцать старше его, а все другие смотрели на длинного Дьякона недоверчиво и осторожно, как голуби и воробьи на индюка. Дьякон больше всех был похож на огромного нетопыря.
Самгин был утомлен впечатлениями, и его уже не волновали все эти скорбные, испуганные, освещенные
любопытством и блаженно тупенькие лица, мелькавшие на улице, обильно украшенной трехцветными флагами. Впечатления позволяли Климу хорошо чувствовать его весомость, реальность. О причине катастрофы не думалось. Да, в сущности, причина была понятна из рассказа Маракуева: люди бросились за «конфетками» и передавили друг друга. Это позволило Климу смотреть на них
с высоты экипажа равнодушно и презрительно.