Неточные совпадения
Ты… ты, Алеша… — остановился он вдруг пред ним и, схватив его за плечи, стал вдруг
с силою трясти его, — да знаешь ли ты, невинный ты мальчик, что все это бред,
немыслимый бред, ибо тут трагедия!
Деспот, имеющий своих жрецов и рабов, деспот, пред которым всё преклонилось
с любовью и
с суеверием, до сих пор
немыслимым, пред которым трепещет даже сама наука и постыдно потакает ему.
Это был невысокий, но плотный господин лет сорока,
с темными волосами и
с проседью, выстриженный под гребенку,
с багровым, круглым лицом,
с маленькими, налитыми кровью глазами, в высоком волосяном галстухе, застегнутом сзади пряжкой, во фраке необыкновенно истасканном, в пуху и в сене, и сильно лопнувшем под мышкой, в pantalon impossible [Здесь:
немыслимые брюки (франц.).] и при фуражке, засаленной до невероятности, которую он держал на отлете.
— Автор.] не представляет ни малейшей опасности, потому что конкурировать
с Чусовой —
немыслимая вещь.
Мелкота
с суеверным страхом взирает на их незыблемость и инстинктивно понимает, что совместное существование незыблемости и мечтаний — дело не только
немыслимое, но и прямо противоестественное.
О, если б этот офицер был из тех, которые соглашались выходить на дуэль! Но нет, это был именно из тех господ (увы! давно исчезнувших), которые предпочитали действовать киями или, как поручик Пирогов у Гоголя, — по начальству. На дуэль же не выходили, а
с нашим братом,
с штафиркой, считали бы дуэль во всяком случае неприличною, — да и вообще считали дуэль чем-то
немыслимым, вольнодумным, французским, а сами обижали довольно, особенно в случае десяти вершков росту.
Но дело в том, что все это припоминавшееся возвращалось теперь как бы
с заготовленной кем-то, совершенно новой, неожиданной и прежде совсем
немыслимой точкой зрения на факт.
Каким-то чудом в Дерпте сохранялись в нетронутом виде старинные традиции, совершенно
немыслимые в отношении к русским университетам. Вероятно, их не трогали ввиду полного отсутствия какой-либо революционности в местном студенчестве. Должно быть, играла роль и протекция: в течение девятнадцатого века высшая администрация была у нас заполнена и переполнена остзейцами-немцами, — начиная
с Бенкендорфов и Клейнмихелей и кончая фон Плеве, Мейендорфами и Ренненкампфами.
— Вы, конечно, понимаете, что при подобных условиях совместная жизнь ваша
с вашею женою — моею дочерью — является
немыслимой.
Да, случай этот имел на меня огромное, самое благодетельное влияние. На этом случае я первый раз почувствовал, первое — то, что каждое насилие для своего исполнения предполагает убийство или угрозу его и что поэтому всякое насилие неизбежно связано
с убийством. Второе — то, что государственное устройство,
немыслимое без убийств, несовместимо
с христианством. И третье, что то, что у нас называется наукой, есть только такое же лживое оправдание существующего зла, каким было прежде церковное учение.