Неточные совпадения
Хлестаков. Я
с тобою, дурак, не хочу рассуждать. (Наливает суп и ест.)Что это за суп? Ты просто
воды налил
в чашку: никакого вкусу нет, только воняет. Я не хочу этого супу, дай мне другого.
Глеб — он жаден был — соблазняется:
Завещание сожигается!
На десятки лет, до недавних дней
Восемь тысяч душ закрепил злодей,
С родом,
с племенем; что народу-то!
Что народу-то!
с камнем
в воду-то!
Все прощает Бог, а Иудин грех
Не прощается.
Ой мужик! мужик! ты грешнее всех,
И за то тебе вечно маяться!
Ой ласточка! ой глупая!
Не вей гнезда под берегом,
Под берегом крутым!
Что день — то прибавляется
Вода в реке: зальет она
Детенышей твоих.
Ой бедная молодушка!
Сноха
в дому последняя,
Последняя раба!
Стерпи грозу великую,
Прими побои лишние,
А
с глазу неразумного
Младенца не спускай!..
— Не то еще услышите,
Как до утра пробудете:
Отсюда версты три
Есть дьякон… тоже
с голосом…
Так вот они затеяли
По-своему здороваться
На утренней заре.
На башню как подымется
Да рявкнет наш: «Здо-ро-во ли
Жи-вешь, о-тец И-пат?»
Так стекла затрещат!
А тот ему, оттуда-то:
— Здо-ро-во, наш со-ло-ву-шко!
Жду вод-ку пить! — «И-ду!..»
«Иду»-то это
в воздухе
Час целый откликается…
Такие жеребцы!..
Скотинин. А движимое хотя и выдвинуто, я не челобитчик. Хлопотать я не люблю, да и боюсь. Сколько меня соседи ни обижали, сколько убытку ни делали, я ни на кого не бил челом, а всякий убыток, чем за ним ходить, сдеру
с своих же крестьян, так и концы
в воду.
Плыли по
воде стоги сена, бревна, плоты, обломки изб и, достигнув плотины,
с треском сталкивались друг
с другом, ныряли, опять выплывали и сбивались
в кучу
в одном месте.
С самого вешнего Николы,
с той поры, как начала входить
вода в межень, и вплоть до Ильина дня не выпало ни капли дождя.
Масса,
с тайными вздохами ломавшая дома свои,
с тайными же вздохами закопошилась
в воде. Казалось, что рабочие силы Глупова сделались неистощимыми и что чем более заявляла себя бесстыжесть притязаний, тем растяжимее становилась сумма орудий, подлежащих ее эксплуатации.
Сначала он распоряжался довольно деятельно и даже пустил
в дерущихся порядочную струю
воды; но когда увидел Домашку, действовавшую
в одной рубахе впереди всех
с вилами
в руках, то"злопыхательное"сердце его до такой степени воспламенилось, что он мгновенно забыл и о силе данной им присяги, и о цели своего прибытия.
10) Маркиз де Санглот, Антон Протасьевич, французский выходец и друг Дидерота. Отличался легкомыслием и любил петь непристойные песни. Летал по воздуху
в городском саду и чуть было не улетел совсем, как зацепился фалдами за шпиц, и оттуда
с превеликим трудом снят. За эту затею уволен
в 1772 году, а
в следующем же году, не уныв духом, давал представления у Излера на минеральных
водах. [Это очевидная ошибка. — Прим. издателя.]
Затем толпы
с гиком бросились
в воду и стали погружать материал на дно.
— Что
с ним по пустякам лясы точить!
в воду его — и шабаш! — кричали другие.
— Ну, и Бог
с тобой, — сказала она у двери кабинета, где уже были приготовлены ему абажур на свече и графин
воды у кресла. — А я напишу
в Москву.
Увидев Алексея Александровича
с его петербургски-свежим лицом и строго самоуверенною фигурой,
в круглой шляпе,
с немного-выдающеюся спиной, он поверил
в него и испытал неприятное чувство, подобное тому, какое испытал бы человек, мучимый жаждою и добравшийся до источника и находящий
в этом источнике собаку, овцу или свинью, которая и выпила и взмутила
воду.
Теперь, когда он не мешал ей, она знала, что делать, и, не глядя себе под ноги и
с досадой спотыкаясь по высоким кочкам и попадая
в воду, но справляясь гибкими, сильными ногами, начала круг, который всё должен был объяснить ей.
Из таких лиц
в особенности занимала ее одна русская девушка, приехавшая на
воды с больною русскою дамой,
с мадам Шталь, как ее все звали.
Наивный мужик Иван скотник, казалось, понял вполне предложение Левина — принять
с семьей участие
в выгодах скотного двора — и вполне сочувствовал этому предприятию. Но когда Левин внушал ему будущие выгоды, на лице Ивана выражалась тревога и сожаление, что он не может всего дослушать, и он поспешно находил себе какое-нибудь не терпящее отлагательства дело: или брался за вилы докидывать сено из денника, или наливать
воду, или подчищать навоз.
— Так вы нынче ждете Степана Аркадьича? — сказал Сергей Иванович, очевидно не желая продолжать разговор о Вареньке. — Трудно найти двух свояков, менее похожих друг на друга, — сказал он
с тонкою улыбкой. — Один подвижной, живущий только
в обществе, как рыба
в воде; другой, наш Костя, живой, быстрый, чуткий на всё, но, как только
в обществе, так или замрет или бьется бестолково, как рыба на земле.
На этом кругу были устроены девять препятствий: река, большой,
в два аршина, глухой барьер пред самою беседкой, канава сухая, канава
с водою, косогор, ирландская банкетка, состоящая (одно из самых трудных препятствий), из вала, утыканного хворостом, за которым, невидная для лошади, была еще канава, так что лошадь должна была перепрыгнуть оба препятствия или убиться; потом еще две канавы
с водою и одна сухая, — и конец скачки был против беседки.
В тумане полились
воды, затрещали и сдвинулись льдины, быстрее двинулись мутные, вспенившиеся потоки, и на самую Красную Горку,
с вечера, разорвался туман, тучи разбежались барашками, прояснело, и открылась настоящая весна.
Оставалась одна последняя канавка
с водой в два аршина.
Еще
в феврале он получил письмо от Марьи Николаевны о том, что здоровье брата Николая становится хуже, но что он не хочет лечиться, и вследствие этого письма Левин ездил
в Москву к брату и успел уговорить его посоветоваться
с доктором и ехать на
воды за границу.
Когда уже половина детей были одеты, к купальне подошли и робко остановились нарядные бабы, ходившие за сныткой и молочником. Матрена Филимоновна кликнула одну, чтобы дать ей высушить уроненную
в воду простыню и рубашку, и Дарья Александровна разговорилась
с бабами. Бабы, сначала смеявшиеся
в руку и не понимавшие вопроса, скоро осмелились и разговорились, тотчас же подкупив Дарью Александровну искренним любованьем детьми, которое они выказывали.
На другой день по своем приезде князь
в своем длинном пальто, со своими русскими морщинами и одутловатыми щеками, подпертыми крахмаленными воротничками,
в самом веселом расположении духа пошел
с дочерью на
воды.
Князь разложил подле себя свои покупки, резные сундучки, бирюльки, разрезные ножики всех сортов, которых он накупил кучу на всех
водах, и раздаривал их всем,
в том числе Лисхен, служанке и хозяину,
с которым он шутил на своем комическом дурном немецком языке, уверяя его, что не
воды вылечили Кити, но его отличные кушанья,
в особенности суп
с черносливом.
Горница была большая,
с голландскою печью и перегородкой. Под образами стоял раскрашенный узорами стол, лавка и два стула. У входа был шкафчик
с посудой. Ставни были закрыты, мух было мало, и так чисто, что Левин позаботился о том, чтобы Ласка, бежавшая дорогой и купавшаяся
в лужах, не натоптала пол, и указал ей место
в углу у двери. Оглядев горницу, Левин вышел на задний двор. Благовидная молодайка
в калошках, качая пустыми ведрами на коромысле, сбежала впереди его зa
водой к колодцу.
Нахмуренный вернулся он
в свой номер и, подсев к Яшвину, вытянувшему свои длинные ноги на стул и пившему коньяк
с сельтерской
водой, велел себе подать того же.
Всякое стеснение перед барином уже давно исчезло. Мужики приготавливались обедать. Одни мылись, молодые ребята купались
в реке, другие прилаживали место для отдыха, развязывали мешочки
с хлебом и оттыкали кувшинчики
с квасом. Старик накрошил
в чашку хлеба, размял его стеблем ложки, налил
воды из брусницы, еще разрезал хлеба и, посыпав солью, стал на восток молиться.
— Вы мне гадки, отвратительны! — закричала она, горячась всё более и более. — Ваши слезы —
вода! Вы никогда не любили меня;
в вас нет ни сердца, ни благородства! Вы мне мерзки, гадки, чужой, да, чужой совсем! —
с болью и злобой произнесла она это ужасное для себя слово чужой.
Весело было пить из плоской чаши теплое красное вино
с водой, и стало еще веселее, когда священник, откинув ризу и взяв их обе руки
в свою, повел их при порывах баса, выводившего «Исаие ликуй», вокруг аналоя.
Сергей Иванович давно уже отобедал и пил
воду с лимоном и льдом
в своей комнате, просматривая только что полученные
с почты газеты и журналы, когда Левин,
с прилипшими от пота ко лбу спутанными волосами и почерневшею, мокрою спиной и грудью,
с веселым говором ворвался к нему
в комнату.
Внешние отношения Алексея Александровича
с женою были такие же, как и прежде. Единственная разница состояла
в том, что он еще более был занят, чем прежде. Как и
в прежние года, он
с открытием весны поехал на
воды за границу поправлять свое расстраиваемое ежегодно усиленным зимним трудом здоровье и, как обыкновенно, вернулся
в июле и тотчас же
с увеличенною энергией взялся за свою обычную работу. Как и обыкновенно, жена его переехала на дачу, а он остался
в Петербурге.
Так они прошли первый ряд. И длинный ряд этот показался особенно труден Левину; но зато, когда ряд был дойден, и Тит, вскинув на плечо косу, медленными шагами пошел заходить по следам, оставленным его каблуками по прокосу, и Левин точно так же пошел по своему прокосу. Несмотря на то, что пот катил градом по его лицу и капал
с носа и вся спина его была мокра, как вымоченная
в воде, — ему было очень хорошо.
В особенности радовало его то, что он знал теперь, что выдержит.
Кити писала
с вод, что ничто ей так не улыбается, как провести лето
с Долли
в Ергушове, полном детских воспоминаний для них обеих.
Вернувшись
с Кити
с вод и пригласив к себе к кофе и полковника, и Марью Евгеньевну, и Вареньку, князь велел вынести стол и кресла
в садик, под каштан, и там накрыть завтрак.
И действительно, Левин никогда не пивал такого напитка, как эта теплая
вода с плавающею зеленью и ржавым от жестяной брусницы вкусом. И тотчас после этого наступала блаженная медленная прогулка
с рукой на косе, во время которой можно было отереть ливший пот, вздохнуть полною грудью и оглядеть всю тянущуюся вереницу косцов и то, что делалось вокруг,
в лесу и
в поле.
Оборачиваюсь: Грушницкий! Мы обнялись. Я познакомился
с ним
в действующем отряде. Он был ранен пулей
в ногу и поехал на
воды с неделю прежде меня.
После полудня она начала томиться жаждой. Мы отворили окна — но на дворе было жарче, чем
в комнате; поставили льду около кровати — ничего не помогало. Я знал, что эта невыносимая жажда — признак приближения конца, и сказал это Печорину. «
Воды,
воды!..» — говорила она хриплым голосом, приподнявшись
с постели.
— Мы ведем жизнь довольно прозаическую, — сказал он, вздохнув, — пьющие утром
воду — вялы, как все больные, а пьющие вино повечеру — несносны, как все здоровые. Женские общества есть; только от них небольшое утешение: они играют
в вист, одеваются дурно и ужасно говорят по-французски. Нынешний год из Москвы одна только княгиня Лиговская
с дочерью; но я
с ними незнаком. Моя солдатская шинель — как печать отвержения. Участие, которое она возбуждает, тяжело, как милостыня.
И вся эта куча дерев, крыш, вместе
с церковью, опрокинувшись верхушками вниз, отдавалась
в реке, где картинно-безобразные старые ивы, одни стоя у берегов, другие совсем
в воде, опустивши туда и ветви и листья, точно как бы рассматривали это изображение, которым не могли налюбоваться во все продолженье своей многолетней жизни.
Уже сукна купил он себе такого, какого не носила вся губерния, и
с этих пор стал держаться более коричневых и красноватых цветов
с искрою; уже приобрел он отличную пару и сам держал одну вожжу, заставляя пристяжную виться кольцом; уже завел он обычай вытираться губкой, намоченной
в воде, смешанной
с одеколоном; уже покупал он весьма недешево какое-то мыло для сообщения гладкости коже, уже…
Садись, дядя Митяй!» Сухощавый и длинный дядя Митяй
с рыжей бородой взобрался на коренного коня и сделался похожим на деревенскую колокольню, или, лучше, на крючок, которым достают
воду в колодцах.
По причине толщины, он уже не мог ни
в каком случае потонуть и как бы ни кувыркался, желая нырнуть,
вода бы его все выносила наверх; и если бы село к нему на спину еще двое человек, он бы, как упрямый пузырь, остался
с ними на верхушке
воды, слегка только под ними покряхтывал да пускал носом и ртом пузыри.
И, уехав домой, ни минуты не медля, чтобы не замешивать никого и все концы
в воду, сам нарядился жандармом, оказался
в усах и бакенбардах — сам черт бы не узнал. Явился
в доме, где был Чичиков, и, схвативши первую бабу, какая попалась, сдал ее двум чиновным молодцам, докам тоже, а сам прямо явился,
в усах и
с ружьем, как следует, к часовым...
Ухватливый и ловкий детина лет семнадцати,
в красивой рубашке розовой ксандрейки, принес и поставил перед ними графины
с водой и разноцветными квасами всех сортов, шипевшими, как газовые лимонады.
То направлял он прогулку свою по плоской вершине возвышений,
в виду расстилавшихся внизу долин, по которым повсюду оставались еще большие озера от разлития
воды; или же вступал
в овраги, где едва начинавшие убираться листьями дерева отягчены птичьими гнездами, — оглушенный карканьем ворон, разговорами галок и граньями грачей, перекрестными летаньями, помрачавшими небо; или же спускался вниз к поемным местам и разорванным плотинам — глядеть, как
с оглушительным шумом неслась повергаться
вода на мельничные колеса; или же пробирался дале к пристани, откуда неслись, вместе
с течью
воды, первые суда, нагруженные горохом, овсом, ячменем и пшеницей; или отправлялся
в поля на первые весенние работы глядеть, как свежая орань черной полосою проходила по зелени, или же как ловкий сеятель бросал из горсти семена ровно, метко, ни зернышка не передавши на ту или другую сторону.
Еще до чаю <хозяин> успел раздеться и выпрыгнуть
в реку, где барахтался и шумел
с полчаса
с рыбаками, покрикивая на Фому Большого и Кузьму, и, накричавшись, нахлопотавшись, намерзнувшись
в воде, очутился на катере
с аппетитом и так пил чай, что было завидно.
Она его не замечает,
Как он ни бейся, хоть умри.
Свободно дома принимает,
В гостях
с ним молвит слова три,
Порой одним поклоном встретит,
Порою вовсе не заметит;
Кокетства
в ней ни капли нет —
Его не терпит высший свет.
Бледнеть Онегин начинает:
Ей иль не видно, иль не жаль;
Онегин сохнет, и едва ль
Уж не чахоткою страдает.
Все шлют Онегина к врачам,
Те хором шлют его к
водам.
Был вечер. Небо меркло.
ВодыСтруились тихо. Жук жужжал.
Уж расходились хороводы;
Уж за рекой, дымясь, пылал
Огонь рыбачий.
В поле чистом,
Луны при свете серебристом
В свои мечты погружена,
Татьяна долго шла одна.
Шла, шла. И вдруг перед собою
С холма господский видит дом,
Селенье, рощу под холмом
И сад над светлою рекою.
Она глядит — и сердце
в ней
Забилось чаще и сильней.
Он
в том покое поселился,
Где деревенский старожил
Лет сорок
с ключницей бранился,
В окно смотрел и мух давил.
Всё было просто: пол дубовый,
Два шкафа, стол, диван пуховый,
Нигде ни пятнышка чернил.
Онегин шкафы отворил;
В одном нашел тетрадь расхода,
В другом наливок целый строй,
Кувшины
с яблочной
водойИ календарь осьмого года:
Старик, имея много дел,
В иные книги не глядел.