Неточные совпадения
Однообразно помахивая ватной ручкой, похожая на уродливо сшитую из
тряпок куклу, старая женщина из Олонецкого края сказывала о том, как мать богатыря Добрыни прощалась
с ним, отправляя его
в поле, на богатырские подвиги. Самгин видел эту дородную мать, слышал ее твердые слова, за которыми все-таки слышно было и страх и печаль, видел широкоплечего Добрыню: стоит на коленях и держит меч на вытянутых
руках, глядя покорными глазами
в лицо матери.
Размышляя, Самгин любовался, как ловко рыжий мальчишка увертывается от горничной, бегавшей за ним
с мокрой
тряпкой в руке; когда ей удалось загнать его
в угол двора, он упал под ноги ей, пробежал на четвереньках некоторое расстояние, высоко подпрыгнул от земли и выбежал на улицу, а
в ворота,
с улицы, вошел дворник Захар, похожий на Николая Угодника, и сказал...
В доме, заслышав звон ключей возвращавшейся со двора барыни, Машутка проворно сдергивала
с себя грязный фартук, утирала чем попало, иногда барским платком, а иногда
тряпкой,
руки. Поплевав на них, она крепко приглаживала сухие, непокорные косички, потом постилала тончайшую чистую скатерть на круглый стол, и Василиса, молчаливая, серьезная женщина, ровесница барыни, не то что полная, а рыхлая и выцветшая телом женщина, от вечного сиденья
в комнате, несла кипящий серебряный кофейный сервиз.
Как-то утром пришел дед со стамеской
в руке, подошел к окну и стал отковыривать замазку зимней рамы. Явилась бабушка
с тазом воды и
тряпками, дед тихонько спросил ее...
На звонок отворила горничная, босая,
с подтыканным подолом,
с мокрой
тряпкой в руке,
с лицом, полосатым от грязи, — она только что мыла пол.
Благодетельная помещица была тоже
в своем роде чрезвычайно замечательна: она явилась
в старом, изношенном кисейном платье, смотревшем настоящей
тряпкой,
с голыми
руками и шеей, страшно набеленным и нарумяненным лицом,
в спальном коленкоровом чепчике, подвязанном у подбородка,
с зонтиком
в одной
руке и
с веером из разрисованной бумаги
в другой, которым она беспрерывно обмахивалась.
По двору,
в кухне и по всем горницам неуклюже метались рабочие. Матвей совался из угла
в угол
с какими-то
тряпками и бутылками
в руках, скользя по мокрому полу, потом помогал Палаге раздевать отца, но, увидав половину его тела неподвижною, синею и дряблой на ощупь, испугался и убежал.
— К дядюшке-то? А плюньте на того, кто вам это сказал! Вы думаете, я постоянный человек, выдержу?
В том-то и горе мое, что я
тряпка, а не человек! Недели не пройдет, а я опять туда поплетусь. А зачем? Вот подите: сам не знаю зачем, а поеду; опять буду
с Фомой воевать. Это уж, батюшка, горе мое! За грехи мне Господь этого Фомку
в наказание послал. Характер у меня бабий, постоянства нет никакого! Трус я, батюшка, первой
руки…
Одна из казачек, старая, высокая, мужественная женщинаг
с противоположного двора подходит к бабуке Улитке просить огня;
в руке у нее
тряпка.
Я не помню, как узнал Карлоне правду, но он ее узнал, и вот
в первый день праздника отец и мать Джулии, не выходившие даже и
в церковь, — получили только один подарок: небольшую корзину сосновых веток, а среди них — отрубленную кисть левой
руки Карлоне Гальярди, — кисть той
руки, которой он ударил Джулию, Они — вместе
с нею —
в ужасе бросились к нему, Карлоне встретил их, стоя на коленях у двери его дома, его
рука была обмотана кровавой
тряпкой, и он плакал, точно ребенок.
— Гляди, — ты попал
в точку! Кудрявый — я к нему присмотрелся — социалист! Держись за него,
с ним можно много зацепить. — И, вырвав из
рук Евсея
тряпку, обиженным голосом закричал: — Пять копеек? За такую вещь? Смеёшься, друг, напрасно обижаешь… Иди своей дорогой, иди! — И, покрикивая, зашагал через улицу.
В это время по крутой тропинке от церкви спускается баба
с ребенком на
руках. Ребенок кричит, завернутый
с головой
в тряпки. Другой — девочка лет пяти — бежит рядом, хватаясь за платье. Лицо у бабы озабоченное и сердитое. Тюлин становится сразу как-то еще угрюмее и серьезнее.
Смотритель махнул солдату, державшему под
рукою завернутого
в тряпку ребенка. Солдат сейчас по этому знаку вышел за дверь
с своей ношей. Настя выпустила смотрительскую полу и, как бешеная кошка, бросилась к двери; но ее удержали три оставшиеся солдата и неизвестно для чего завели ей назад
руки.
— Можно убрать, — сказали за спиною, он круто обернулся;
в двери стояла старуха
с одним глазом,
с половой щёткой и
тряпками в руках. Он молча вышел
в коридор и наткнулся на человека
в тёмных очках,
в чёрной шляпе; человек сказал
в щель неприкрытой двери...
«Бенни лежал на постели со свесившейся головой, обруч и окровавленные
тряпки валялись на полу, раздробленная
рука, лежавшая постоянно
в вытянутом положении, сдвинута
с места. Стон раздавался по всей комнате.
Мужик, брюхом навалившись на голову своей единственной кобылы, составляющей не только его богатство, но почти часть его семейства, и
с верой и ужасом глядящий на значительно-нахмуренное лицо Поликея и его тонкие засученные
руки, которыми он нарочно жмет именно то место, которое болит, и смело режет
в живое тело,
с затаенною мыслию: «куда кривая не вынесет», и показывая вид, что он знает, где кровь, где материя, где сухая, где мокрая жила, а
в зубах держит целительную
тряпку или склянку
с купоросом, — мужик этот не может представить себе, чтоб у Поликея поднялась
рука резать не зная.
Матрена Пушкарева, кухарка, сообщила Паше, что потолок расписывал пленный француз
в двенадцатом году, и почти каждое утро Паша, входя
в зал
с веником и
тряпками в руках, останавливалась у дверей и, задрав голову вверх, серьезно рассматривала красочный узор потолка, покрытый пятнами сырости, трещинами и копотью ламп.
Едва ли так тщательно и любовно убирали какую-нибудь барыню-красавицу, отправляющуюся на бал, как убирали матросы свой «Коршун».
С суконками,
тряпками и пемзой
в руках, имея около себя жестянки
с толченым кирпичом и мелом, они не без ожесточения оттирали медь люков, компасов, поручней, кнехтов и наводили глянец на чугунные орудия, на болты, крючки, блочки и т. п.
За ними следят, не мигая, две пары молодых глазок. На окне, открытом настежь, повернувшись лицом к голубому небу,
с мочалкой
в одной
руке и
тряпкой в другой стоит Наташа…
С мочалкой
в одной
руке,
с тряпкой в другой она похожа на Золушку или на задорного, шаловливого мальчугана
с вихрастой неровной гривкой отросших черных волос…
Литература тщательно оплевывала
в прошлом все светлое и сильное, но оплевывала наивно, сама того не замечая, воображая, что поддерживает какие-то «заветы»; прежнее чистое знамя
в ее
руках давно уже обратилось
в грязную
тряпку, а она
с гордостью несла эту опозоренную ею святыню и звала к ней читателя;
с мертвым сердцем, без огня и без веры, говорила она что-то, чему никто не верил…