Неточные совпадения
Утром страшный кошмар, несколько раз повторявшийся ей в сновидениях еще до связи
с Вронским, представился ей опять и разбудил ее. Старичок
с взлохмаченной бородой что-то делал, нагнувшись над железом, приговаривая бессмысленные французские слова, и она, как и всегда при этом кошмаре (что и составляло его ужас), чувствовала, что мужичок этот не обращает на нее
внимания, но делает это какое-то страшное дело в железе над нею. И она проснулась в
холодном поту.
Стабровского приятно поразило то
внимание,
с каким ухаживала за ним Дидя. Она ходила за ним, как настоящая сиделка. Стабровский не ожидал такой нежности от
холодной по натуре дочери и был растроган до глубины души. И потом Дидя делала все так спокойно, уверенно, как совсем взрослая опытная женщина.
Пока дядя Максим
с холодным мужеством обсуждал эту жгучую мысль, соображая и сопоставляя доводы за и против, перед его глазами стало мелькать новое существо, которому судьба судила явиться на свет уже инвалидом. Сначала он не обращал
внимания на слепого ребенка, но потом странное сходство судьбы мальчика
с его собственною заинтересовало дядю Максима.
Против обыкновения, Слива почти не обратил на него
внимания и не выкинул ни одной из своих штучек. Только когда Ромашов остановился в шаге от него,
с почтительно приложенной рукой к козырьку и сдвинутыми вместе ногами, он сказал, подавая ему для пожатия свои вялые пальцы, похожие на пять
холодных сосисок...
На весь этот оживленный вид герой мой смотрел
холодным и бесчувственным взором, и только скакавший им навстречу, совсем уж на курьерской тройке, господин средних лет, развалившийся в бричке и
с владимирским крестом на шее, обратил на себя некоторое
внимание его.
Оркестр в павильоне играл то попурри из"Травиаты", то вальс Штрауса, то"Скажите ей", российский романс, положенный на инструменты услужливым капельмейстером; в игорных залах, вокруг зеленых столов, теснились те же всем знакомые фигуры,
с тем же тупым и жадным, не то изумленным, не то озлобленным, в сущности хищным выражением, которое придает каждым, даже самым аристократическим чертам картежная лихорадка; тот же тучноватый и чрезвычайно щегольски одетый помещик из Тамбова,
с тою же непостижимою, судорожною поспешностью, выпуча глаза, ложась грудью на стол и не обращая
внимания на
холодные усмешки самих"крупиэ", в самое мгновенье возгласа"Riеn nе vа рlus!"рассыпал вспотевшею рукою по всем четвероугольникам рулетки золотые кружки луидоров и тем самым лишал себя всякой возможности что-нибудь выиграть даже в случае удачи, что нисколько не мешало ему, в тот же вечер,
с сочувственным негодованием поддакивать князю Коко, одному из известных предводителей дворянской оппозиции, тому князю Коко, который в Париже, в салоне принцессы Матильды, в присутствии императора, так хорошо сказал:"Маdате, lе principe de la propriete est profondement ebranle en Russie".
Я зашел к Зинаиде Федоровне
с таким чувством, как будто я был отцом ребенка. Она лежала
с закрытыми глазами, худая, бледная, в белом чепчике
с кружевами. Помню, два выражения были на ее лице: одно равнодушное,
холодное, вялое, другое детское и беспомощное, какое придавал ей белый чепчик. Она не слышала, как я вошел, или, быть может, слышала, но не обратила на меня
внимания. Я стоял, смотрел на нее и ждал.
Как только Зайончек вышел за двери, Долинский спокойно подвинул к себе оставленную при входе патера книгу и начал ее читать
с невозмутимым,
холодным вниманием.
Она была самолюбива, живо чувствовала свое положение и глядела кругом себя, —
с нетерпением ожидая избавителя; но молодые люди, расчетливые в ветреном своем тщеславии, не удостаивали ее
внимания, хотя Лизавета Ивановна была сто раз милее наглых и
холодных невест, около которых они увивались.
Я смотрел на Гро
с приятным чувством безопасности. Мне было интересно, узнает ли он меня. Я сел за стол, бывший по соседству
с его столом, и нарочно громко потребовал
холодного пунша, чтобы Гро обратил на меня
внимание. Действительно, старый шкипер, как ни был увлечен собственными повествованиями, обернулся на мой крик и печально заметил...
Оба замолчали, продолжая
с вниманием разглядывать друг друга. Но Искариот смотрел спокойно, а Анну уже начала покалывать тихая злость, сухая и
холодная, как предутренний иней зимою.
Мы отправились в столовую. Тут, на сервированном столе, уже «кипела жизнь». Бутылки всех цветов и всевозможного роста стояли рядами, как на полках в театральных буфетах, и, отражая в себе ламповый свет, ждали нашего
внимания. Соленая, маринованная и всякая другая закуска стояла на другом столе
с графином водки и английской горькой. Около же винных бутылок стояли два блюда: одно
с поросенком, другое
с холодной осетриной…
Раньше, за всеми событиями и волнениями, я просто не обратила
внимания на то, что меня заперли как раз в том самом помещении, где Николай видел призрак. Теперь
с поразительной ясностью мне припомнились малейшие подробности нашей беседы со старым слугой, и
холодный пот крупными каплями выступил на лбу.
Я был на похоронах Надсона. Хоронили его на Волновом кладбище, на литературных мостках, где могилы Белинского, Добролюбова, Тургенева, Решетникова.
Холодный январский день. Огромное было количество молодежи, было много писателей.
С жадным
вниманием я разглядывал Михайловского, Глеба Успенского, Гаршина, Скабичевского, Минского.
Письмо было, видимо, настолько интересно, что Осип Федорович читал его
с особенным
вниманием. Его щеки то покрывались смертельною бледностью, то вспыхивали ярким румянцем, капли
холодного пота выступили на лбу и наконец глаза его наполнились слезами.
Мы уже имели случай заметить, что княжна Варвара Ивановна в лице Сигизмунда Нарцисовича видела идеал своего романа, а его осторожная тактика светской
холодной любезности, которой этот железный человек был в силе держаться
с безумно нравящейся ему девушкой, сильно уязвляла самолюбие княжны и даже заставила, быть может, обратить свое
внимание на блестящую партию — князя Баратова, которого княжна не любила, как следует любить невесте.
Даже жалость как будто светилась в надменных глазах проститутки, вдруг чудом поднявшейся на ступень невидимого престола и оттуда
с холодным и строгим
вниманием разглядывавшей у ног своих что-то маленькое, крикливое и жалкое.
Обычно происходило так, что во всех его делах ему сопутствовала удача; но в эти три последние дня обстоятельства складывались крайне неблагоприятно, даже враждебно. Как человек, вся недолгая жизнь которого была похожа на огромную, опасную, страшно азартную игру, он знал эти внезапные перемены счастья и умел считаться
с ними — ставкою в игре была сама жизнь, своя и чужая, и уже одно это приучило его к
вниманию, быстрой сообразительности и
холодному, твердому расчету.