Неточные совпадения
С той минуты, как при виде любимого умирающего брата Левин в первый раз взглянул на вопросы жизни и смерти сквозь те новые, как он называл их, убеждения, которые незаметно для него, в период от двадцати до тридцати четырех
лет, заменили его детские и
юношеские верования, — он ужаснулся не столько смерти, сколько жизни без малейшего знания о том, откуда, для чего, зачем и что она такое.
Забирайте же
с собою в путь, выходя из мягких
юношеских лет в суровое ожесточающее мужество, забирайте
с собою все человеческие движения, не оставляйте их на дороге, не подымете потом!
С первого взгляда он казался моложе своих
лет: большой белый лоб блистал свежестью, глаза менялись, то загорались мыслию, чувством, веселостью, то задумывались мечтательно, и тогда казались молодыми, почти
юношескими.
Сначала и мне было жутко, к тому же ветер
с дождем прибавлял какой-то беспорядок, смятение. Но мысль, что это нелепо, чтоб я мог погибнуть, ничего не сделав, это
юношеское «Quid timeas? Caesarem vehis!» [Чего ты боишься? Ты везешь Цезаря! (лат.)] взяло верх, и я спокойно ждал конца, уверенный, что не погибну между Услоном и Казанью. Жизнь впоследствии отучает от гордой веры, наказывает за нее; оттого-то юность и отважна и полна героизма, а в
летах человек осторожен и редко увлекается.
Это свойство не могло происходить из моей природы, весьма сообщительной и слишком откровенной, как оказалось в
юношеских годах; это происходило, вероятно, от долговременной болезни,
с которою неразлучно отчужденье и уединенье, заставляющие сосредоточиваться и малое дитя, заставляющие его уходить в глубину внутреннего своего мира, которым трудно делиться
с посторонними людьми.
В самом деле — во всей истории Петра мы видим, что
с каждым
годом прибавляется у него масса знаний, опытность и зрелость мысли, расширяется круг зрения, сознательнее проявляется определенная цель действий; но что касается энергии его воли, решимости характера, мы находим их уже почти вполне сложившимися
с самого начала его
юношеских действий.
Ее сильно беспокоило, что она, хозяйка, оставила гостей; и вспоминала она, как за обедом ее муж Петр Дмитрич и ее дядя Николай Николаич спорили о суде присяжных, о печати и о женском образовании; муж по обыкновению спорил для того, чтобы щегольнуть перед гостями своим консерватизмом, а главное — чтобы не соглашаться
с дядей, которого он не любил; дядя же противоречил ему и придирался к каждому его слову для того, чтобы показать обедающим, что он, дядя, несмотря на свои 59
лет, сохранил еще в себе
юношескую свежесть духа и свободу мысли.
Никогда не забуду светящихся удовольствием татарских глаз и раздвинутого улыбкою до ушей большого рта незабвенного для меня Николая Мисаиловича Ибрагимова, воспоминание о котором всегда сливается в моей памяти
с самыми отрадными и чистыми воспоминаниями
юношеских учебных
годов.
Вот почему, смотря на такой
юношеский порыв в залу театра даже седовласого старца, хотя, впрочем, не совсем седовласого, а так, около пятидесяти
лет, плешивенького, и вообще человека
с виду солидного свойства, капельдинер невольно вспомнил высокие слова Гамлета, датского принца...
Но в моей интимной жизни произошло нечто довольно крупное. Та
юношеская влюбленность, которая должна была завершиться браком, не привела к нему.
Летом 1864
года мы
с той, очень еще молодой девушкой, возвратили друг другу свободу. И моя эмоциональная жизнь стала беднее. Одиночество скрашивалось кое-какими встречами
с женщинами, которые могли бы заинтересовать меня и сильнее, но ни к какой серьезной связи эти встречи не повели.
За все мое детство и
юношеские годы в гимназии я никогда не слыхал, чтобы водились в городе
с тридцатью тысячами жителей отщепенцы в нынешнем вкусе, герои трущоб из «интеллигентного» класса, вперемежку
с простонародьем.
Мое
юношеское любовное увлечение оставалось в неопределенном status quo. Ему сочувствовала мать той еще очень молодой девушки, но от отца все скрывали. Семейство это уехало за границу. Мы нередко переписывались
с согласия матери; но ничто еще не было выяснено. Два-три
года мне нужно было иметь перед собою, чтобы стать на ноги, найти заработок и какое-нибудь"положение". Даже и тогда дело не обошлось бы без борьбы
с отцом этой девушки, которой тогда шел всего еще шестнадцатый
год.
Еще, пожалуй, не старый — ему было за сорок, высокий, статный — но совершенно отживший человек, он уже несколько
лет прибегал к усиленной реставрации своей особы
с помощью корсета, красок для волос и всевозможных косметик, и только после более чем часового сеанса со своим парикмахером, жившим у него в доме и хранившим тайну туалета барина, появлялся даже перед своей прислугой — жгучим брюнетом
с волнистыми волосами воронового крыла, выхоленными такими же усами, блестящими глазами и
юношеским румянцем на матовой белизны щеках.
Несмотря на то, что ей уже было далеко за сорок
лет, княгиня замечательно сохранилась. Свежий цвет лица и почти
юношеский взгляд голубых глаз делали то, что ей можно было дать
лет тридцать
с небольшим.