Неточные совпадения
То являлась она в полумраке, как настоящая Ночь, с звездным
блеском, с злой улыбкой, с
таинственным, нежным шепотом к кому-то и с насмешливой угрозой ему, блещущая и исчезающая, то трепетная, робкая, то смелая и злая!
Его опять охватила красота сестры — не прежняя, с
блеском, с теплым колоритом жизни, с бархатным, гордым и горячим взглядом, с мерцанием «ночи», как он назвал ее за эти неуловимые искры, тогда еще
таинственной, неразгаданной прелести.
Она томно подняла с подушки свою узкую, худую, прекрасную руку и приложила ее ко лбу, и
таинственные, глубокие изумруды зашевелились, как живые, и засверкали теплым, глубоким
блеском.
На Джемме была широкая желтая блуза, перехваченная черным кожаным поясом; она тоже казалась утомленной и слегка побледнела; темноватые круги оттеняли ее глаза, но
блеск их не умалился от того, а бледность придавала что-то
таинственное и милое классически строгим чертам ее лица.
«Кто ты, змия? По льстивому напеву,
По красоте, по
блеску, по глазам —
Я узнаю того, кто нашу Еву
Привлечь успел к
таинственному древу
И там склонил несчастную к грехам.
Ты погубил неопытную деву,
А с нею весь адамов род и нас.
Мы в бездне бед невольно потонули.
Не стыдно ли?»
«Попы вас обманули,
И Еву я не погубил, а спас!»
«Cпас! от кого?»
«От бога»
«Враг опасный!»
«Он был влюблен...
Есть в светлости осенних вечеров
Умильная,
таинственная прелесть!..
Зловещий
блеск и пестрота дерев,
Багряных листьев томный, легкий шелест,
Туманная и тихая лазурь
Над грустно-сиротеющей землею
И, как предчувствие сходящих бурь,
Порывистый, холодный ветр порою,
Ущерб, изнеможенье — и на всем
Та кроткая улыбка увяданья,
Что в существе разумном мы зовем
Божественной стыдливостью страданья!..
Солнце — яркое, горячее солнце над прекрасною землею. Куда ни взглянешь, всюду неожиданная, таинственно-значительная жизнь, всюду
блеск, счастье, бодрость и вечная, нетускнеющая красота. Как будто из мрачного подземелья вдруг вышел на весенний простор, грудь дышит глубоко и свободно. Вспоминается далекое, изжитое детство: тогда вот мир воспринимался в таком свете и чистоте, тогда ощущалась эта
таинственная значительность всего, что кругом.