Пропагандируй, внушай, брат, исподволь, развивай незаметно свою идею, долби их, как капля камень, а они ребята добрые — небойсь, разнесут
твою идею по белому свету, проведут ее и в печать, и в общество, в массы, да еще будут думать при этом, будто твоя идея их же собственное изобретение.
Неточные совпадения
— Ты, Борюшка, пожалуйста, не учи их этим своим
идеям!.. Вон, покойница мать
твоя была такая же… да и сошла прежде времени в могилу!
— Друг мой, не претендуй, что она мне открыла
твои секреты, — обратился он ко мне, — к тому же она с добрым намерением — просто матери захотелось похвалиться чувствами сына. Но поверь, я бы и без того угадал, что ты капиталист. Все секреты
твои на
твоем честном лице написаны. У него «своя
идея», Татьяна Павловна, я вам говорил.
— Возьми, Лиза. Как хорошо на тебя смотреть сегодня. Да знаешь ли, что ты прехорошенькая? Никогда еще я не видал
твоих глаз… Только теперь в первый раз увидел… Где ты их взяла сегодня, Лиза? Где купила? Что заплатила? Лиза, у меня не было друга, да и смотрю я на эту
идею как на вздор; но с тобой не вздор… Хочешь, станем друзьями? Ты понимаешь, что я хочу сказать?..
Я это испытал на себе: лишь только я начал развивать эту
идею о новой заповеди — и сначала, разумеется, шутя, я вдруг начал понимать всю степень моей, таившейся во мне, любви к
твоей матери.
— Генерала Жигалова? Гм!.. Сними-ка, Елдырин, с меня пальто… Ужас как жарко! Должно полагать, перед дождем… Одного только я не понимаю: как она могла тебя укусить? — обращается Очумелов к Хрюкину. — Нешто она достанет до пальца? Она маленькая, а ты ведь вон какой здоровила! Ты, должно быть, расковырял палец гвоздиком, а потом и пришла в
твою голову
идея, чтоб соврать. Ты ведь… известный народ! Знаю вас, чертей!
На вопросы
твои, впрочем, считаю долгом объяснить, что, кроме либеральных
идей, о которых ты так много и красноречиво написал, есть еще
идеи консервативные, о которых ты вовсе умалчиваешь.
Где же после этого
твои принципы, глупая ты коза моя, где же служение делу,
идее?!
Орловский. Вот ты ссориться сюда приехал, душа моя… Нехорошо! Идея-то
идеей, но надо, брат, иметь еще и эту штуку… (Показывает на сердце.) Без этой штуки, душа моя, всем
твоим лесам и торфам цена грош медный… Не обижайся, но зеленый ты еще, ух, какой зеленый!
— Так и знал, что этим кончится, — сказал художник, морщась. — Не следовало бы связываться с этим дураком и болваном! Ты думаешь, что теперь у тебя в голове великие мысли,
идеи? Нет, чёрт знает что, а не
идеи! Ты сейчас смотришь на меня с ненавистью и с отвращением, а по-моему, лучше бы ты построил еще двадцать таких домов, чем глядеть так. В этом
твоем взгляде больше порока, чем по всем переулке! Пойдем, Володя, чёрт с ним! Дурак, болван и больше ничего…
— Ах, Нина, ты все в своих
идеях… Пора их бросить! Мой муж тоже с какими-то scrupules [угрызениями (фр.).], которых я не признаю… Идет в гору. И не добивается всего, на что он имеет право. Ты понимаешь. On n'est pas du vrai monde, ma chère, quand on n'est pas de la maison [Ты не принадлежишь к высшему свету, моя дорогая, если ты не свой человек при дворе (фр.).], — и она сделала жест. — Вот
твой муж это прекрасно понимает.
Брось, хотя на время, свои надежды —
идея твоя далеко перегнала существенность.
— Так, так, Маша. У тебя нет крепостничества во взглядах. Но ты никак не смотришь на все, что ниже тебя по светскому положению: ни дурно, ни хорошо. Значит, ты не имела никакой возможности присмотреться к таким существованиям, в которых есть тип, т. е.
идея, правило. Все, что около тебя, в
твоем свете, блуждает так же, как и ты.
—
Твоим мужем я не нахвалюсь, — начала она другим тоном. — И здесь им очень, очень довольны… Еще третьего дня… мне говорили, qu'il est très bien vu! Что ж? Лучше поздно, чем никогда… И тебя хвалю, мой друг, что не теряла времени… tu t'es convertie, je l'espère, à d'autres idées []Он на очень хорошем счету!.. ты обратилась, я надеюсь, к другим
идеям (фр.).… и на мужа повлияла…
— Во-вторых, я ни тебя, ни
твоего тамошнего друга не считаю способными служить таким
идеям.
— Это не мудрено понять: я еду, чтобы жить вместе с нашим другом Фебуфисом и с ним вместе совершить службу искусству и вообще высоким
идеям. Но ты опять улыбаешься. Не отрицай этого, я подстерег
твою улыбку.