Неточные совпадения
Почтмейстер. Да из собственного его письма. Приносят ко мне на почту письмо. Взглянул на адрес — вижу: «в Почтамтскую улицу». Я так и обомлел. «Ну, — думаю себе, — верно, нашел беспорядки по почтовой части и уведомляет
начальство». Взял да и распечатал.
Аммос Федорович. За три трехлетия представлен к Владимиру четвертой степени с одобрения со стороны
начальства. (В сторону.)А деньги в кулаке, да кулак-то весь в огне.
Аммос Федорович. Помилуйте, как можно! и без того это такая честь… Конечно, слабыми моими силами, рвением и усердием к
начальству… постараюсь заслужить… (Приподымается со стула, вытянувшись и руки по швам.)Не смею более беспокоить своим присутствием. Не будет ли какого приказанья?
Городничий. В других городах, осмелюсь доложить вам, градоправители и чиновники больше заботятся о своей, то есть, пользе. А здесь, можно сказать, нет другого помышления, кроме того, чтобы благочинием и бдительностью заслужить внимание
начальства.
Артемий Филиппович. Вот и смотритель здешнего училища… Я не знаю, как могло
начальство поверить ему такую должность: он хуже, чем якобинец, и такие внушает юношеству неблагонамеренные правила, что даже выразить трудно. Не прикажете ли, я все это изложу лучше на бумаге?
Артемий Филиппович. Человек десять осталось, не больше; а прочие все выздоровели. Это уж так устроено, такой порядок. С тех пор, как я принял
начальство, — может быть, вам покажется даже невероятным, — все как мухи выздоравливают. Больной не успеет войти в лазарет, как уже здоров; и не столько медикаментами, сколько честностью и порядком.
Иной городничий, конечно, радел бы о своих выгодах; но, верите ли, что, даже когда ложишься спать, все думаешь: «Господи боже ты мой, как бы так устроить, чтобы
начальство увидело мою ревность и было довольно?..» Наградит ли оно или нет — конечно, в его воле; по крайней мере, я буду спокоен в сердце.
Аммос Федорович. Нет, я вам скажу, вы не того… вы не…
Начальство имеет тонкие виды: даром что далеко, а оно себе мотает на ус.
Начальство там попряталось,
А жители под берегом,
Как войско, стали лагерем.
— Не примечал! ровна была…
Одно: к
начальству кликнули,
Пошла… а ни целковика,
Ни новины, пропащая,
С собой и не взяла!
— Об этом мы неизвестны, — отвечали глуповцы, — думаем, что много всего должно быть, однако допытываться боимся: как бы кто не увидал да
начальству не пересказал!
Стрельцы позамялись: неладно им показалось выдавать того, кто в горькие минуты жизни был их утешителем; однако, после минутного колебания, решились исполнить и это требование
начальства.
Выслушав такой уклончивый ответ, помощник градоначальника стал в тупик. Ему предстояло одно из двух: или немедленно рапортовать о случившемся по
начальству и между тем начать под рукой следствие, или же некоторое время молчать и выжидать, что будет. Ввиду таких затруднений он избрал средний путь, то есть приступил к дознанию, и в то же время всем и каждому наказал хранить по этому предмету глубочайшую тайну, дабы не волновать народ и не поселить в нем несбыточных мечтаний.
— Странно! — молвил Беневоленский и в ту же минуту отписал по
начальству о встреченном им затруднении.
Тем не менее когда Угрюм-Бурчеев изложил свой бред перед
начальством, то последнее не только не встревожилось им, но с удивлением, доходившим почти до благоговения, взглянуло на темного прохвоста, задумавшего уловить вселенную.
Вести о «глуповском нелепом и смеха достойном смятении» достигли наконец и до
начальства. Велено было «беспутную оную Клемантинку, сыскав, представить, а которые есть у нее сообщники, то и тех, сыскав, представить же, а глуповцам крепко-накрепко наказать, дабы неповинных граждан в реке занапрасно не утапливали и с раската звериным обычаем не сбрасывали». Но известия о назначении нового градоначальника все еще не получалось.
— Казар-р-мы! — в свою очередь, словно эхо, вторил угрюмый прохвост и произносил при этом такую несосветимую клятву, что
начальство чувствовало себя как бы опаленным каким-то таинственным огнем…
Из всех этих слов народ понимал только: «известно» и «наконец нашли». И когда грамотеи выкрикивали эти слова, то народ снимал шапки, вздыхал и крестился. Ясно, что в этом не только не было бунта, а скорее исполнение предначертаний
начальства. Народ, доведенный до вздыхания, — какого еще идеала можно требовать!
— И ежели перед
начальством согрубил… и ежели в зачинщиках был… и в том, Христа ради, простите!
Кожа гладкая без изнеженности, вид смелый без дерзости, физиономия открытая без наглости — все сие пленяет
начальство, особливо если градоначальник стоит, подавшись корпусом вперед и как бы устремляясь.
— А ведь это поди ты не ладно, бригадир, делаешь, что с мужней женой уводом живешь! — говорили они ему, — да и не затем ты сюда от
начальства прислан, чтоб мы, сироты, за твою дурость напасти терпели!
Следует градоначальников от сосцов материнских отлучать и воспитывать не обыкновенным материнским млеком, а млеком указов правительствующего сената и предписаний
начальства.
Начальство же кругом себя видим неискусное, ко взысканию податей строгое, к подаянию же помощи мало поспешное.
Он решился. Река не захотела уйти от него — он уйдет от нее. Место, на котором стоял старый Глупов, опостылело ему. Там не повинуются стихии, там овраги и буераки на каждом шагу преграждают стремительный бег; там воочию совершаются волшебства, о которых не говорится ни в регламентах, ни в сепаратных предписаниях
начальства. Надо бежать!
Поэтому почти наверное можно утверждать, что он любил амуры для амуров и был ценителем женских атуров [Ату́ры (франц.) — всевозможные украшения женского наряда.] просто, без всяких политических целей; выдумал же эти последние лишь для ограждения себя перед
начальством, которое, несмотря на свой несомненный либерализм, все-таки не упускало от времени до времени спрашивать: не пора ли начать войну?
Сверх того, оно оказывает многочисленные услуги, из коих первая — доверие
начальства.
Хотя же и дальше терпеть согласны, однако опасаемся: ежели все помрем, то как бы бригадир со своей Аленкой нас не оклеветал и перед
начальством в сумненье не ввел.
Восхищение
начальством! что значит восхищение
начальством? Это значит такое оным восхищение, которое в то же время допускает и возможность оным невосхищения! А отсюда до революции — один шаг!
Во-первых, она сообразила, что городу без
начальства ни на минуту оставаться невозможно; во-вторых, нося фамилию Палеологовых, она видела в этом некоторое тайное указание; в-третьих, не мало предвещало ей хорошего и то обстоятельство, что покойный муж ее, бывший винный пристав, однажды, за оскудением, исправлял где-то должность градоначальника.
Сей последний, как человек обязательный, телеграфировал о происшедшем случае по
начальству и по телеграфу же получил известие, что он за нелепое донесение уволен от службы.
Сверх того,
начальство, по-видимому, убедилось, что войны за просвещение, обратившиеся потом в войны против просвещения, уже настолько изнурили Глупов, что почувствовалась потребность на некоторое время его вообще от войн освободить.
Впоследствии, однако ж,
начальство обеспокоилось и приказало косы отобрать.
Не требовалось совсем, ни под каким видом, ни в каких формах, ни даже в форме нелепости, ни даже в форме восхищения
начальством.
— Ты думаешь как? — ободряли третьи, — ты думаешь, начальство-то спит? Нет, брат, оно одним глазком дремлет, а другим поди уж где видит!
Затем он начал болтать и уже не переставал до тех пор, покуда не был, по распоряжению
начальства, выпровожен из Глупова за границу.
Есть градоначальники, кои до того объедаются присылаемыми от купцов стерлядями, что в скором времени тучнеют и делаются к предписаниям
начальства весьма равнодушными.
Свидетельство замечательное и находящее себе подтверждение в том, что впоследствии
начальство вынуждено было дать глуповцам разные льготы, именно"испуга их ради".
Но, как кажется, это был только благовидный предлог, ибо едва ли даже можно предположить, чтоб Негодяев отказался от насаждения конституции, если б
начальство настоятельно того потребовало.
Не только страна, но и град всякий, и даже всякая малая весь, [Весь — селение, деревня.] — и та своих доблестью сияющих и от
начальства поставленных Ахиллов имеет и не иметь не может.
Петрицкий был молодой поручик, не особенно знатный и не только не богатый, но кругом в долгах, к вечеру всегда пьяный и часто за разные и смешные и грязные истории попадавший на гауптвахту, но любимый и товарищами и
начальством.
На другой день утром, получив приказание от высшего
начальства отправиться в крепость N., я зашел к княгине проститься.
— От княгини Лиговской; дочь ее больна — расслабление нервов… Да не в этом дело, а вот что:
начальство догадывается, и хотя ничего нельзя доказать положительно, однако я вам советую быть осторожнее. Княгиня мне говорила нынче, что она знает, что вы стрелялись за ее дочь. Ей все этот старичок рассказал… как бишь его? Он был свидетелем вашей стычки с Грушницким в ресторации. Я пришел вас предупредить. Прощайте. Может быть, мы больше не увидимся, вас ушлют куда-нибудь.
И не смешно ли было бы жаловаться
начальству, что слепой мальчик меня обокрал, а восьмнадцатилетняя девушка чуть-чуть не утопила?
— Да завтра! Разве не знаешь? Большой праздник, и здешнее
начальство взялось его устроить…
Такая ревностно-бескорыстная служба не могла не сделаться предметом общего удивления и не дойти наконец до сведения
начальства.
Он умел затаить часть деньжонок, как ни чутко было обоняние наехавшего на следствие
начальства.
Все, что ни было под
начальством его, сделалось страшными гонителями неправды; везде, во всех делах они преследовали ее, как рыбак острогой преследует какую-нибудь мясистую белугу, и преследовали ее с таким успехом, что в скором времени у каждого очутилось по нескольку тысяч капиталу.
Но при всем том трудна была его дорога; он попал под
начальство уже престарелому повытчику, [Повытчик — начальник отдела («выть» — отдел).] который был образ какой-то каменной бесчувственности и непотрясаемости: вечно тот же, неприступный, никогда в жизни не явивший на лице своем усмешки, не приветствовавший ни разу никого даже запросом о здоровье.
«Да чего вы так горячитесь? — отвечают ему, — оно так и выйдет, писарям и достанется по четвертаку, а остальное пойдет к
начальству».
Но хуже всего было то, что потерялось уваженье к
начальству и власти: стали насмехаться и над наставниками, и над преподавателями, директора стали называть Федькой, Булкой и другими разными именами; завелись такие дела, что нужно было многих выключить и выгнать.