Неточные совпадения
Спор громче, громче; вдруг Евгений
Хватает длинный нож, и вмиг
Повержен Ленский; страшно
тениСгустились; нестерпимый крик
Раздался… хижина шатнулась…
И Таня в
ужасе проснулась…
Глядит, уж в комнате светло;
В окне сквозь мерзлое стекло
Зари багряный луч играет;
Дверь отворилась. Ольга к ней,
Авроры северной алей
И легче ласточки, влетает;
«Ну, — говорит, — скажи ж ты мне,
Кого ты видела во сне...
В темноте рисовались ей какие-то пятна, чернее самой темноты. Пробегали, волнуясь, какие-то
тени по слабому свету окон. Но она не пугалась; нервы были убиты, и она не замерла бы от
ужаса, если б из угла встало перед ней привидение, или вкрался бы вор, или убийца в комнату, не смутилась бы, если б ей сказали, что она не встанет более.
— Соберитесь с всеми силами души, умоляйте отца, бросьтесь к его ногам: представьте ему весь
ужас будущего, вашу молодость, увядающую близ хилого и развратного старика, решитесь на жестокое объяснение: скажите, что если он останется неумолим, то… то вы найдете ужасную защиту… скажите, что богатство не доставит вам и одной минуты счастия; роскошь утешает одну бедность, и то с непривычки на одно мгновение; не отставайте от него, не пугайтесь ни его гнева, ни угроз, пока останется хоть
тень надежды, ради бога, не отставайте.
Предводитель жал плечами, показывал вид негодования,
ужаса и кончил тем, что отозвался об морском офицере как об отъявленном негодяе, «кладущем
тень на благородное общество новгородского дворянства».
В Карачунском проснулось смутное сознание своей несправедливости, и он с
ужасом оглянулся назад, где чередой проходили
тени его прошлого.
Но в том-то и
ужас, что эти тела — невидимые — есть, они непременно, неминуемо должны быть: потому что в математике, как на экране, проходят перед нами их причудливые, колючие
тени — иррациональные формулы; и математика, и смерть — никогда не ошибаются.
Но тут встала со скамейки и быстро приблизилась другая
тень. С трепетом и
ужасом узнал в ней Александров свою мать, свою обожаемую маму. Узнал по ее легкому, сухому кашлю, по мелкому стуку башмаков-недомерок.
Колесников улыбнулся. Снова появились на лице землистые
тени, кто-то тяжелый сидел на груди и душил за горло, — с трудом прорывалось хриплое дыхание, и толчками, неровно дергалась грудь. В черном озарении
ужаса подходила смерть. Колесников заметался и застонал, и склонившийся Саша увидел в широко открытых глазах мольбу о помощи и страх, наивный, почти детский.
— Она думала об нем и боялась думать о любви своей;
ужас обнимал ее сердце, когда она осмеливалась вопрошать его, потому что прошедшее и будущее тогда являлись встревоженному воображению Ольги; таков был
ужас Макбета, когда готовый сесть на королевский престол, при шумных звуках пира, он увидал на нем окровавленную
тень Банкуо… но этот
ужас не уменьшил его честолюбия, которое превратилось в болезненный бред; то же самое случилось с любовью Ольги.
И с внезапной острой тоскою в сердце он понял, что не будет ему ни сна, ни покоя, ни радости, пока не пройдет этот проклятый, черный, выхваченный из циферблата час. Только
тень знания о том, о чем не должно знать ни одно живое существо, стояла там в углу, и ее было достаточно, чтобы затмить свет и нагнать на человека непроглядную тьму
ужаса. Потревоженный однажды страх смерти расплывался по телу, внедрялся в кости, тянул бледную голову из каждой поры тела.
Он даже испытал нечто близкое припадку
ужаса: как-то утром его разбудил вой и крик на фабричном дворе, приподняв голову с подушки, он увидал, что по белой, гладкой стене склада мчится буйная толпа
теней, они подпрыгивают, размахивая руками, и, казалось, двигают по земле всё здание склада.
Но вот она очнулась вдруг;
И ищет пленника очами.
Черкешенка! где, где твой друг…
Его уж нет.
Она слезами
Не может
ужас выражать,
Не может крови омывать.
И взор ее как бы безумный
Порыв любви изобразил;
Она страдала. Ветер шумный
Свистя покров ее клубил!..
Встает… и скорыми шагами
Пошла с потупленной главой,
Через поляну — за холмами
Сокрылась вдруг в
тени ночной.
Безотраднейшая картина: горсть людей, оторванных от света и лишенных всякой
тени надежд на лучшее будущее, тонет в холодной черной грязи грунтовой дороги. Кругом все до
ужаса безобразно: бесконечная грязь, серое небо, обезлиственные, мокрые ракиты и в растопыренных их сучьях нахохлившаяся ворона. Ветер то стонет, то злится, то воет и ревет.
— Мы поедем под горным берегом, потому что тут
тень, — говорила девушка, разбивая воду ловкими ударами. — Только здесь слабое течение… а вот на Днепре — у тёти Лучицкой там имение — там, я вам скажу,
ужас! Так и рвёт вёсла из рук… Вы не видали порогов на Днепре?..
Нет! за гробом
Проклятие отцовское не тронет!
За гробом есть другой отец!.. прощаю
Тебя, когда тебя не будет
Между живых… пусть
тень твоя не бродит
Вокруг меня, не отгоняет сон
От глаз моих, пусть
ужас не подымет
Седые волосы, покрытые тобою
Стыдом и поношеньем — нет! в могиле
Проклятие отцовское не тронет!
Там есть другой судья… прощаю,
Прощаю, дочь моя… о небо! небо!
Бледными
тенями проходило прошлое, и было оно простое и странное до
ужаса, и не верилось тому, что в нем заключена вся жизнь его, а другой жизни нет и никогда не будет.
Отчаяньем, воспоминаньем страшным,
Сознаньем беззаконья моего,
И
ужасом той мертвой пустоты,
Которую в моем дому встречаю —
И новостью сих бешеных веселий,
И благодатным ядом этой чаши,
И ласками (прости меня, Господь)
Погибшего, но милого созданья…
Тень матери не вызовет меня
Отселе, — поздно, слышу голос твой,
Меня зовущий, — признаю усилья
Меня спасти… старик, иди же с миром;
Но проклят будь, кто за тобой пойдет!
Вдруг глаза Дорушки округлились от
ужаса, лицо без
тени румянца вытянулось и словно состарилось сразу, а побелевшие губы шепнули беззвучно...
И если раньше эта сила жизни, лукавя перед собою, отодвигала для Толстого в
тень уродства и
ужасы жизни, то теперь та же сила, по-прежнему не давая раздавить себя, с естественною последовательностью направляется именно на эти самые уродства и
ужасы.
Я даю ей всевозможные образы: безглавого скелета на коне, какой-то бесформенной
тени, родившейся в тучах и бесшумно обнявшей землю, но ни один образ не дает мне ответа и не исчерпывает того холодного, постоянного отупелого
ужаса, который владеет мною.
Молча, теряя сознание от
ужаса, стояли мы вокруг потухшего самовара, а с неба на нас пристально и молча глядела огромная бесформенная
тень, поднявшаяся над миром.
А тот в оркестре, что играл на трубе, уже носил, видимо, в себе, в своем мозгу, в своих ушах, эту огромную молчаливую
тень. Отрывистый и ломаный звук метался, и прыгал, и бежал куда-то в сторону от других — одинокий, дрожащий от
ужаса, безумный. И остальные звуки точно оглядывались на него; так неловко, спотыкаясь, падая и поднимаясь, бежали они разорванной толпою, слишком громкие, слишком веселые, слишком близкие к черным ущельям, где еще умирали, быть может, забытые и потерянные среди камней люди.
Доктор рассказал мрачную историю, от которой веяло безысходным
ужасом. Ширяев вглядывался в непреклонно-гордое, суровое лицо девушки, и ему казалось, — она и не могла кончить добром;
тень глубокого трагизма лежала на этом лице. Доктор рассказывал про других участников группы…