Неточные совпадения
Даже и теперь мне приятно вспоминать мои тогдашние впечатления. Привет тебе, скромный уголок германской земли, с твоим незатейливым довольством, с повсеместными следами прилежных
рук,
терпеливой, хотя неспешной работы… Привет тебе и мир!
Она уже не могла говорить, уже могильные тени ложились на ее лицо, но черты ее по-прежнему выражали
терпеливое недоумение и постоянную кротость смирения; с той же немой покорностью глядела она на Глафиру, и как Анна Павловна на смертном одре поцеловала
руку Петра Андреича, так и она приложилась к Глафириной
руке, поручая ей, Глафире, своего единственного сына.
Я застал Наташу одну. Она тихо ходила взад и вперед по комнате, сложа
руки на груди, в глубокой задумчивости. Потухавший самовар стоял на столе и уже давно ожидал меня. Молча и с улыбкою протянула она мне
руку. Лицо ее было бледно, с болезненным выражением. В улыбке ее было что-то страдальческое, нежное,
терпеливое. Голубые ясные глаза ее стали как будто больше, чем прежде, волосы как будто гуще, — все это так казалось от худобы и болезни.
По «уставу» общества — он находится в наших
руках — цель его заключается"в непрерывном созерцании гармоний будущего и в
терпеливом перенесении бедствий настоящего".
Кто же поддержал ласковой
рукой бестолкового кадета, когда он, обезумев, катился в пропасть, как не этот маленький, похожий на Николая-угодника священник, такой трогательно-усталый на великопостных повечериях, такой
терпеливый, когда ему предлагали на уроках ядовитые вопросы: „Батюшка, как же это?
Она достала из своего ручного мешочка маленькую записную книжку в удивительном переплете: на старом, стершемся и посеревшем от времени синем бархате вился тускло-золотой филигранный узор редкой сложности, тонкости и красоты, — очевидно, любовное дело
рук искусного и
терпеливого художника. Книжка была прикреплена к тоненькой, как нитка, золотой цепочке, листки в середине были заменены таблетками из слоновой кости.
Кончив, но, видимо, имея еще много чего сказать в пользу капитана Геза, матрос осмотрел всех присутствующих, махнул
рукой и, с выражением
терпеливого неодобрения, стал слушать взбешенного хулителя Геза.
Между тем вдруг головль сделал отчаянный прыжок и выскочил на густую осоку, которая свесилась с берега и была поднята подтопившею его водою: стоило только осторожно взять головля
рукой или накрыть его сачком и вытащить на берег таском; но я, столь благоразумный,
терпеливый, можно сказать искусный рыбак, соблазнился тем, что рыба лежит почти на берегу, что надобно протащить ее всего какую-нибудь четверть аршина до безопасного места, схватил за лесу
рукою и только натянул ее — головль взметнулся, как бешеный, леса порвалась, и он перевалился в воду…
«Любимая моя Зина! Можешь ты вообразить меня во фраке, стоящим перед судьями и защищающим? Одна
рука на груди, другая вперед. Нет, не могу шутить, я слишком счастлив сейчас, и если бы только была здесь ты, моя родная, неизменная,
терпеливая Зиночка. Сейчас 12 часов, и я только что кончил…»