Неточные совпадения
Еремеевна(введя учителей, к Правдину). Вот тебе и вся наша
сволочь, мой батюшка.
— Жалко, что она не вяжет. Я видел на Венской выставке, вяжет
проволокой, — сказал Свияжский. — Те выгоднее бы были.
— Слушаю-с, — ответил Василий и взялся за голову лошади. — А уж сев, Константин Дмитрич, — сказал он заискивая, — первый сорт. Только ходить страсть! По пудовику на лапте
волочишь.
Нужно высчитать цену
проволоки.]
Но тут увидел он, что это был скорее ключник, чем ключница: ключница, по крайней мере, не бреет бороды, а этот, напротив того, брил, и, казалось, довольно редко, потому что весь подбородок с нижней частью щеки походил у него на скребницу из железной
проволоки, какою чистят на конюшне лошадей.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается; водят их, водят,
волочат их,
волочат; а они еще и рады этому волоченью, того только им и надобно.
Поди, // Надежды много впереди, // Без свадьбы время проволо́чим.
«…ох, Алиночка, такая они все
сволочь, и попала я в самую гущу, а больше всех противен был один большой такой болван наглый».
— Ну — а что же? Восьмой час… Кучер говорит: на Страстной телеграфные столбы спилили,
проволока везде, нельзя ездить будто. — Он тряхнул головой. — Горох в башке! — Прокашлялся и продолжал более чистым голосом. — А впрочем, — хи-хи! Это Дуняша научила меня — «хи-хи»; научила, а сама уж не говорит. — Взял со стола цепочку с образком, взвесил ее на ладони и сказал, не удивляясь: — А я думал — она с филологом спала. Ну, одевайся! Там — кофе.
— Куда лезешь,
сволочь? Ку-уда?
— Не топай, — попросила Дуняша в коридоре. — Они, конечно, повезли меня ужинать, это уж — всегда! Очень любезные, ну и вообще… А все-таки —
сволочь, — сказала она, вздохнув, входя в свою комнату и сбрасывая с себя верхнее платье. — Я ведь чувствую: для них певица, сестра милосердия, горничная — все равно прислуга.
— Постой, — сказал он, отирая руку о колено, — погоди! Как же это? Должен был трубить горнист. Я — сам солдат! Я — знаю порядок. Горнист должен был сигнал дать, по закону, —
сволочь! — Громко всхлипнув, он матерно выругался. — Василья Мироныча изрубили, — а? Он жену поднимал, тут его саблей…
— Избили они его, — сказала она, погладив щеки ладонями, и, глядя на ладони, судорожно усмехалась. — Под утро он говорит мне: «Прости,
сволочи они, а не простишь — на той же березе повешусь». — «Нет, говорю, дерево это не погань, не смей, Иуда, я на этом дереве муки приняла. И никому, ни тебе, ни всем людям, ни богу никогда обиды моей не прощу». Ох, не прощу, нет уж! Семнадцать месяцев держал он меня, все уговаривал, пить начал, потом — застудился зимою…
— Вы, господин Самгин, со швейцаром не разговаривайте, он —
сволочь! Полицейский прихвостень…
Самгин, поеживаясь от ветра и глядя, как дворник Николай раскручивает голыми руками телеграфную
проволоку, должно быть, жгуче холодную, соображал...
Самгин отказался. Поручик Трифонов застыл, поставив ногу на ступень вагона. Было очень тихо, только снег скрипел под ногами людей, гудела
проволока телеграфа и сопел поручик. Вдруг тишину всколыхнул, разрезал высокий, сочный голос, четко выписав на ней отчаянные слова...
Город Марины тоже встретил его оттепелью, в воздухе разлита была какая-то сыворотка, с крыш лениво падали крупные капли; каждая из них, казалось, хочет попасть на мокрую
проволоку телеграфа, и это раздражало, как раздражает запонка или пуговица, не желающая застегнуться. Он сидел у окна, в том же пошленьком номере гостиницы, следил, как сквозь мутный воздух падают стеклянные капли, и вспоминал встречу с Мариной. Было в этой встрече нечто слишком деловитое и обидное.
— Меня к страху приучил хозяин, я у трубочиста жил, как я — сирота. Бывало, заорет: «Лезь,
сволочь, сукиного сына!» В каменную стену полезешь, не то что куда-нибудь. Он и печник был. Ему смешно было, что я боюсь.
— Эт-та
сволочь! Разорвало ее, что ли?
Клим видел, что Томилина и здесь не любят и даже все, кроме редактора, как будто боятся его, а он, чувствуя это, явно гордился, и казалось, что от гордости медная
проволока его волос еще более топырится. Казалось также, что он говорит еретические фразы нарочно, из презрения к людям.
— Он? — иронически воскликнул медник. — Он — попросит, эдакий…
сволочь! Он — издохнет, а не сдаст. Я с ним бьюсь сколько времени! Нет, это — медь, ее не пережуешь!
—
Сволочи! Давайте — выпьем! Вы что же молчите?
Сбросив со скамьи на землю какие-то планки,
проволоку, клещи, Дунаев усадил Клима, заглянул в очки его и быстро, с неизменной своей улыбочкой, начал выспрашивать.
— Всех не перебьете, сволочи-и! Расстрельщики-и!
— Гоните их прочь, шестиногих
сволочей!
— Ошибаешься, Степан Иваныч, не рассыпался, а — расширился, теперь это — «
Проволока».
Говоря, Дунаев ловко отщипывал
проволоку клещами,
проволока лежала у него на колене, покрытом кожей, щипцы голодно щелкали,
проволока ровными кусками падала на землю.
Идет и садит прямо в морды: «
Сволочь вы, говорит, да!
— Мало ли
сволочей поет у нее в хоре.
Ты был прав тогда —
сволочь они!
Самгин подумал, что он уже не первый раз видит таких людей, они так же обычны в вагоне, как неизбежно за окном вагона мелькание телеграфных столбов, небо, разлинованное
проволокой, кружение земли, окутанной снегом, и на снегу, точно бородавки, избы деревень. Все было знакомо, все обыкновенно, и, как всегда, люди много курили, что-то жевали.
Вспоминая все это, Самгин медленно шагал по комнате и неистово курил. В окна ярко светила луна, на улице таяло, по
проволоке телеграфа скользили, в равном расстоянии одна от другой, крупные, золотистые капли и, доскользнув до какой-то незаметной точки, срывались, падали. Самгин долго, бессмысленно следил за ними, насчитал сорок семь капель и упрекнул кого-то...
—
Сволочи, светлы пуговицы, икономы.
Выходит так, что ее, Любашу, убить можно, она — действует сознательно, — сама же она, как таковая, не имеет права убивать нападающую
сволочь.
— Ты — что же, Ермаков? Твердишь — Христос, а сам народу враг? Гляди — в омут башкой спустим,
сволочь!
— Они,
сволочи, нагоняют икономию…
Вход в переулок, куда вчера не пустили Самгина, был загроможден телегой без колес, ящиками, матрацем, газетным киоском и полотнищем ворот. Перед этим сооружением на бочке из-под цемента сидел рыжебородый человек, с папиросой в зубах; между колен у него торчало ружье, и одет он был так, точно собрался на охоту. За баррикадой возились трое людей: один прикреплял
проволокой к телеге толстую доску, двое таскали со двора кирпичи. Все это вызвало у Самгина впечатление озорной обывательской забавы.
— Я наняла каких-то шестерых, они и понесут гроб, — продолжала она и вдруг, топнув ногою, сказала басовито: — Ни одного цветка нигде,
сволочи!..
— Голову сняли,
сволочи! Вредное влияние! Просто — Ржига поймал меня, когда я целовался с Маргаритой.
— Кто не
сволочь? — вдруг, не своим голосом, спросил Дронов, приподняв кресло и стукнув ножками его в пол. — Сначала ей нравилось это. Приходят разные люди, обо всем говорят…
— Был там Гурко, настроен мрачно и озлобленно, предвещал катастрофу, говорил, точно кандидат в Наполеоны. После истории с Лидвалем и кражей овса ему, Гурко, конечно, жить не весело. Идиот этот, октябрист Стратонов, вторил ему, требовал: дайте нам сильного человека! Ногайцев вдруг заявил себя монархистом. Это называется: уверовал в бога перед праздником.
Сволочь.
— Из господ? Князь? Не допускаю — врешь! Где поп? Священник, а? Князей хоронят с музыкой,
сволочь! Убили? Братцы — слышали? Кого убивают?
— Сейчас же после перемены вчера его и схопали. Выгонят. Узнать бы, кто донес,
сволочь.
Так неподвижно лег длинный человек в поддевке, очень похожий на Дьякона, — лег, и откуда-то из-под воротника поддевки обильно полилась кровь, рисуя сбоку головы его красное пятно, — Самгин видел прозрачный парок над этим пятном; к забору подползал,
волоча ногу, другой человек, с зеленым шарфом на шее; маленькая женщина сидела на земле, стаскивая с ноги своей черный ботик, и вдруг, точно ее ударили по затылку, ткнулась головой в колени свои, развела руками, свалилась набок.
— Здесь — большинство «обозной
сволочи», как назвал их в печати Андрей Белый. Но это именно они создают шум в литературе. Они, брат, здесь устанавливают репутации.
— Видал? Видал,
сволочь? Видал? — И, сделав выпад штыком против солдата, закричал в лицо ему...