Неточные совпадения
Уездный чиновник пройди мимо — я уже и задумывался: куда он идет, на вечер ли к какому-нибудь своему брату или прямо к себе домой, чтобы, посидевши с полчаса на крыльце, пока не совсем еще сгустились сумерки, сесть за ранний ужин с матушкой, с женой, с сестрой жены и всей семьей, и о чем будет веден разговор у них в то время, когда дворовая
девка в монистах или мальчик в
толстой куртке принесет уже после супа сальную свечу в долговечном домашнем подсвечнике.
В половине прошлого столетия по дворам села Хабаровки бегала в затрапезном платье босоногая, но веселая,
толстая и краснощекая
девка Наташка.
Прачка Палашка,
толстая и рябая
девка, и кривая коровница Акулька как-то согласились в одно время кинуться матушке в ноги, винясь в преступной слабости и с плачем жалуясь на мусье, обольстившего их неопытность.
Но Алексей, прождав ее напрасно, мог идти отыскивать в селе дочь Василья-кузнеца, настоящую Акулину,
толстую, рябую
девку, и таким образом догадаться об ее легкомысленной проказе.
Из ворот по временам выходят с коромыслами на плечах и, переваливаясь с ноги на ногу, проворно идут за водой краснощекие и совсем уже без талии, но с
толстыми задами мещанские
девки, между тем как матери их тонкими, звонкими голосами перебраниваются с такими же звонкоголосыми соседками.
Калинович остался один; он начал слегка стучать ногами. Явилась
толстая горничная
девка в домотканом платье и босиком.
— А какие есть
девки!
Толстые, тёплые, как пуховые перины. Это самое лучшее,
девки, ей-богу!.. Другая ласкает, как родная мать.
Вбежала
толстая, краснощекая
девка.
Арефе сделалось даже совестно, когда низенькая деревянная дверь, обитая
толстыми железными полосами, точно проглотила его недавних товарищей по сидению в «узилище». Сам он через
девку вышел на волю и читал немой укор своей мужской гордости на окружающих лицах.
Дородная молодуха, сноха его, сидя на камне, тупо смотрела в воду и крестилась дрожащей рукой, губы ее шевелились, и нижняя,
толстая, красная, как-то неприятно, точно у собаки, отвисала, обнажая желтые зубы овцы. С горы цветными комьями катились
девки, ребятишки, поспешно шагали пыльные мужики. Толпа осторожно и негромко гудела...
— Я начала ему говорить, что это нехорошо, что я сделала платье; ну, опять ничего — согласился: видит, что я говорю правду. Совсем уж собрались. Вдруг черт приносит этого урода
толстого, Перепетую, и кинулась на меня… Ах! Папа, вы, я думаю,
девку горничную никогда так не браните — я даже не в состоянии передать вам. С моим-то самолюбием каково мне все это слышать!
В соседнем нумере проживал третий ее милашка. Мало этого: он был, как сама она рассказывала, ее друг и поверял ей все свои секреты. Занимаемый им нумер был самый чистый, хотя и не совсем теплый. В самом теплом нумере проживал скрытный ее милашка — музыкант. В то время, как Татьяна Ивановна вошла к другу, он сидел и завивался. Марфутка,
толстая и довольно неопрятная
девка, исправлявшая, по распоряжению хозяйки, обязанность камердинера милашки, держала перед ним накаленные компасы.
Куда! она всех посыльных переколотила, и, если бы не обманом, не свели бы ее оттуда в целый день. А то как сманили с чердака и ввели в особую комнату, да туда и жениха впустили. Софийка (так была научена маменькою) от него и руками и ногами, знай кричит:"Не хочу, не пойду!"Но жених, рассмотревши ее внимательно, сказал маменьке:"Моя, беру! Благословите только". Как бы и не понравиться кому такой
девке? Крупная, полная, румяная, черноволосая, и как будто усики высыпали около больших,
толстых, красных губ ее.
— Волокитствовал, сударь, — отвечал за него Сергеич, — сторонка наша, государь мой милостивый, не против здешних мест: веселая, гулливая;
девки толстые, из себя пригожие, нарядные; Петр Алексеич поначалу в неге жил, молвить так: на пиве родился, на лепешках поднялся — да!
— О, черт,
толстая какая! — сказал он и ударил
девку по плечу.
Глаша была, что называется, король-девка, высокая, статная, красивая, с лицом несколько бледным и истомленным и с большими темно-синими глазами. Русая коса
толстым жгутом падала на спину. В своем убогом наряде она казалась франтовато одетой, во всех движениях ее была прирожденная кошачья грация и нега.
Верхом у него на коленке сидела крупная,
толстая, краснощекая
девка.
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая
девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла
толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами.
Матросы сидели в большой зале трактира. Каждый из них выбрал себе подругу и уж не расставался с ней весь вечер: такой был обычай в трактире. Три стола были сдвинуты вместе, и матросы прежде всего выпили вместе с
девками, потом они поднялись и пошли с ними наверх. Долго и громко стучали
толстые башмаки двадцати ног по деревянным ступенькам, пока они все ввалились через узкие двери и разбрелись по спальным комнатам. Из спальных комнат они сходили опять вниз пить, потом опять шли наверх.