Неточные совпадения
Сергей Иванович прочел статью и стал объяснять ее значение, но тут один высокий,
толстый, сутуловатый, с крашеными
усами, в узком мундире с подпиравшим ему сзади шею воротником помещик перебил его. Он подошел к столу и, ударив по нем перстнем, громко закричал...
Чичиков опять поднял глаза вверх и опять увидел Канари с
толстыми ляжками и нескончаемыми
усами, Бобелину и дрозда в клетке.
Все эти герои были с такими
толстыми ляжками и неслыханными
усами, что дрожь проходила по телу.
Открытый взгляд, лицо мужественное, бакенбарды и большие
усы с проседью, стрижка низкая, а на затылке даже под гребенку, шея
толстая, широкая, так называемая в три этажа или в три складки с трещиной поперек, голос — бас с некоторою охрипью, движения генеральские.
Он обрил голову, уничтожил
усы, красное лицо его опухло, раздулось, как пузырь, нос как будто стерся, почти незаметен, а
толстые, мясистые губы высунулись вперед и жадно трепетали, показывая золото зубов, точно еще не прожеванную, не проглоченную пищу.
Череп его оброс густейшей массой седых курчавых волос, круглое, румяное лицо украшали овечьи глаза, красный нос и плотные,
толстые, черные
усы, красиво прошитые серебряной нитью.
Толстые губы его так плотно и длительно присосались, что Самгин почти задохнулся, — противное ощущение засасывания обострялось колющей болью, которую причиняли жесткие, подстриженные
усы. Поручик выгонял мизинцем левой руки слезы из глаз, смеялся всхлипывающим смехом, чмокал и говорил...
Сосед был плотный человек лет тридцати, всегда одетый в черное, черноглазый, синещекий, густые черные
усы коротко подстрижены и подчеркнуты
толстыми губами очень яркого цвета.
Он человек среднего роста, грузный, двигается осторожно и почти каждое движение сопровождает покрякиванием. У него, должно быть, нездоровое сердце, под добрыми серого цвета глазами набухли мешки. На лысом его черепе, над ушами, поднимаются, как рога, седые клочья, остатки пышных волос; бороду он бреет; из-под мягкого носа его уныло свисают
толстые, казацкие
усы, под губою — остренький хвостик эспаньолки. К Алексею и Татьяне он относится с нескрываемой, грустной нежностью.
Против двери стоял кондуктор со стеариновой свечою в руке, высокий и
толстый человек с белыми
усами, два солдата с винтовками и еще несколько человек, невидимых в темноте.
Был он ниже среднего роста, очень худенький, в блузе цвета осенних туч и похожей на блузу Льва
Толстого; он обладал лицом подростка, у которого преждевременно вырос седоватый клинушек бороды; его черненькие глазки неприятно всасывали Клима, лицо украшал остренький нос и почти безгубый ротик, прикрытый белой щетиной негустых
усов.
Подсели на лестницу и остальные двое, один — седобородый,
толстый, одетый солидно, с широким, желтым и незначительным лицом, с длинным, белым носом; другой — маленький, костлявый, в полушубке, с босыми чугунными ногами, в картузе, надвинутом на глаза так низко, что виден был только красный, тупой нос, редкие
усы,
толстая дряблая губа и ржавая бороденка. Все четверо они осматривали Самгина так пристально, что ему стало неловко, захотелось уйти. Но усатый, сдув пепел с папиросы, строго спросил...
На щеках — синие пятна сбритой бороды, плотные черные
усы коротко подстрижены, губы —
толстые, цвета сырого мяса, нос большой, измятый, брови — кустиками, над ними густая щетка черных с проседью волос.
Его круглое, тугое лицо украшали светленькие, тщательно подстриженные
усы, глубоко посаженные синенькие и веселые глазки,
толстый нос и большие, лиловые губы.
Слабенький и беспокойный огонь фонаря освещал
толстое, темное лицо с круглыми глазами ночной птицы; под широким, тяжелым носом топырились густые, серые
усы, — правильно круглый череп густо зарос енотовой шерстью. Человек этот сидел, упираясь руками в диван, спиною в стенку, смотрел в потолок и ритмически сопел носом. На нем —
толстая шерстяная фуфайка, шаровары с кантом, на ногах полосатые носки; в углу купе висела серая шинель, сюртук, портупея, офицерская сабля, револьвер и фляжка, оплетенная соломой.
Лошадьми правил большой синещекий кучер с
толстыми черными
усами, рядом с ним сидел человек в костюме шотландца, бритый, с голыми икрами, со множеством золотых пуговиц на куртке, пуговицы казались шляпками гвоздей, вбитых в его
толстое тело.
Кутузов, стряхнув пепел папиросы мимо пепельницы, стал говорить знакомо Климу о революционерах скуки ради и ради Христа, из романтизма и по страсти к приключениям; он произносил слова насмешливые, но голос его звучал спокойно и не обидно. Коротко, клином подстриженная бородка,
толстые, но тоже подстриженные
усы не изменяли его мужицкого лица.
Самгин слушал не ее, а тихий диалог двух людей, сидевших за столиком, рядом с ним; один худощавый, лысый, с длинными
усами, златозубый, другой — в синих очках на
толстом носу, седобородый, высоколобый.
Следствие вел провинциальный чиновник, мудрец весьма оригинальной внешности, высокий, сутулый, с большой тяжелой головой, в клочьях седых волос, встрепанных, точно после драки, его высокий лоб, разлинованный морщинами, мрачно украшали густейшие серебряные брови, прикрывая глаза цвета ржавого железа, горбатый, ястребиный нос прятался в плотные и
толстые, точно литые,
усы, седой волос
усов очень заметно пожелтел от дыма табака. Он похож был на военного в чине не ниже полковника.
Самгин привычно отметил, что зрители делятся на три группы: одни возмущены и напуганы, другие чем-то довольны, злорадствуют, большинство осторожно молчит и уже многие поспешно отходят прочь, — приехала полиция: маленький пристав, остроносый, с черными
усами на желтом нездоровом лице, двое околоточных и штатский —
толстый, в круглых очках, в котелке; скакали четверо конных полицейских, ехали еще два экипажа, и пристав уже покрикивал, расталкивая зрителей...
Длинный, тощий, с остатками черных, с проседью, курчавых и, видимо, жестких волос на желтом черепе, в форме дыни, с бородкой клином, горбоносый, он говорил неутомимо, взмахивая густыми бровями, такие же густые
усы быстро шевелились над нижней, очень
толстой губой, сияли и таяли влажные, точно смазанные маслом, темные глаза. Заметив, что сын не очень легко владеет языком Франции, мать заботливо подсказывала сыну слова, переводила фразы и этим еще более стесняла его.
В шапке черных и, должно быть, жестких волос с густосиними щеками и широкой синей полосой на месте
усов, которые как бы заменялись
толстыми бровями, он смотрел из-под нахмуренных бровей мрачно, тяжело вздыхал, его
толстые ярко-красные ‹губы› смачно чмокали, и, спрятав руки за спину, не улыбаясь, звонким, но комически унылым голосом он рассказывал...
— Там — все наше, вплоть до реки Белой наше! — хрипло и так громко сказали за столиком сбоку от Самгина, что он и еще многие оглянулись на кричавшего. Там сидел краснолобый, большеглазый, с густейшей светлой бородой и сердитыми
усами, которые не закрывали
толстых губ ярко-красного цвета, одной рукою, с вилкой в ней, он писал узоры в воздухе. — От Бирска вглубь до самых гор — наше! А жители там — башкирье, дикари, народ негодный, нерабочий, сорье на земле, нищими по золоту ходят, лень им золото поднять…
Поздно вечером к нему в гостиницу явился человек среднего роста, очень стройный, но голова у него была несоразмерно велика, и поэтому он казался маленьким. Коротко остриженные, но прямые и жесткие волосы на голове торчали в разные стороны, еще более увеличивая ее. На круглом, бритом лице — круглые выкатившиеся глаза,
толстые губы, верхнюю украшали щетинистые
усы, и губа казалась презрительно вздернутой. Одет он в белый китель, высокие сапоги, в руке держал солидную палку.
Штатский человек снова протяжно зевнул и ушел, а
толстый, расправляя
усы, сказал Самгину...
— Чего же? Проходите, — сказала
толстая женщина с черными
усами, вытирая фартуком руки так крепко, что они скрипели.
Седые
усы его росли вверх к ушам, он был очень большой,
толстый, и экипаж был большой, а лошадь — маленькая, тощая, и бежала она мелким шагом, как старушка. Извозчик свирепо выкрикивал...
Смотритель острога был очень высокий и
толстый, величественный человек с
усами и бакенбардами, загибающимися к углам рта. Он очень строго принял Нехлюдова и прямо объявил, что посторонним лицам свиданья без разрешенья начальника он допустить не может. На замечание Нехлюдова о том, что его пускали и в столицах, смотритель отвечал...
Сковородников, сидевший против Вольфа и всё время собиравший
толстыми пальцами бороду и
усы в рот, тотчас же, как только Бе перестал говорить, перестал жевать свою бороду и громким, скрипучим голосом сказал, что, несмотря на то, что председатель акционерного общества большой мерзавец, он бы стоял за кассирование приговора, если бы были законные основания, но так как таковых нет, он присоединяется к мнению Ивана Семеновича (Бе), сказал он, радуясь той шпильке, которую он этим подпустил Вольфу.
— Да что ж это, конца не будет! — говорил, затягиваясь папиросой, высокий
толстый, красный, с поднятыми плечами и короткими руками, не переставая куривший в закрывавшие ему рот
усы конвойный начальник. — Измучали совсем. Откуда вы их набрали столько? Много ли еще?
Nicolas подхватил Привалова под руку и потащил через ряд комнат к буфету, где за маленькими столиками с зеленью — тоже затея Альфонса Богданыча, — как в загородном ресторане, собралась самая солидная публика: председатель окружного суда, высокий старик с сердитым лицом и щетинистыми бакенбардами, два члена суда, один тонкий и длинный, другой
толстый и приземистый; прокурор Кобяко с длинными казацкими
усами и с глазами навыкате; маленький вечно пьяненький горный инженер; директор банка, женатый на сестре Агриппины Филипьевны; несколько золотопромышленников из крупных, молодцеватый старик полицеймейстер с военной выправкой и седыми
усами, городской голова из расторговавшихся ярославцев и т. д.
Исправник, высокий и
толстый мужчина лет пятидесяти с красным лицом и в
усах, увидя приближающегося Дубровского, крякнул и произнес охриплым голосом: «Итак, я вам повторяю то, что уже сказал: по решению уездного суда отныне принадлежите вы Кирилу Петровичу Троекурову, коего лицо представляет здесь господин Шабашкин.
Но впереди всех были дворяне и простые мужики с
усами, с чубами, с
толстыми шеями и только что выбритыми подбородками, все большею частию в кобеняках, из-под которых выказывалась белая, а у иных и синяя свитка.
Знаменитый Мина оказался небольшим плотным человеком, с длинными, как у обезьяны, руками и загорелым лицом, на котором странно выделялась очень светлая заросль. Длинный прямой нос как будто утопал в
толстых, как два полена, светлых
усах. Перестав звонить, он взглянул на моего жизнерадостного покровителя и сказал...
Я еще не поступил в гимназию, когда однажды в нашем доме появился старик с
толстыми совершенно белыми
усами и бритым подбородком, в серой военной шинели.
Капитан был человек крупный, телесный, нрава на вид мягкого, веселого и тоже на вид откровенного. Голос имел громкий, бакенбарды густейшие, нос
толстый, глазки слащавые и что в его местности называется «очи пивные».
Усы, закрывавшие его длинную верхнюю губу, не позволяли видеть самую характерную черту его весьма незлого, но до крайности ненадежного лица. Лет ему было под сорок.
Следом за мальчиком выбежало еще шесть человек: две женщины в фартуках; старый
толстый лакей во фраке, без
усов и без бороды, но с длинными седыми бакенбардами; сухопарая, рыжая, красноносая девица в синем клетчатом платье; молодая, болезненного вида, но очень красивая дама в кружевном голубом капоте и, наконец,
толстый лысый господин в чесунчевой паре и в золотых очках.
А сбоку и немного сзади него тяжело шел рослый бритый человек, с
толстыми седыми
усами, в длинном сером пальто на красной подкладке и с желтыми лампасами на широких штанах. Он тоже, как хохол, держал руки за спиной, высоко поднял густые седые брови и смотрел на Павла.
Хохол хватался за голову, дергал
усы и долго говорил простыми словами о жизни и людях. Но у него всегда выходило так, как будто виноваты все люди вообще, и это не удовлетворяло Николая. Плотно сжав
толстые губы, он отрицательно качал головой и, недоверчиво заявляя, что это не так, уходил недовольный и мрачный.
Заунывные, некрасивые звуки путались в его
усах, сбивая с них хлебные крошки, слесарь расправлял волосы бороды и
усов толстыми пальцами и — пел.
По одну сторону старичка наполнял кресло своим телом
толстый, пухлый судья с маленькими, заплывшими глазами, по другую — сутулый, с рыжеватыми
усами на бледном лице. Он устало откинул голову на спинку стула и, полуприкрыв глаза, о чем-то думал. У прокурора лицо было тоже утомленное, скучное.
Батарейный командир был довольно
толстый человечек, с большою плешью на маковке, густыми
усами, пущенными прямо и закрывавшими рот, и большими, приятными карими глазами. Руки у него были красивые, чистые и пухлые, ножки очень вывернутые, ступавшие с уверенностью и некоторым щегольством, доказывавшим, что батарейный командир был человек незастенчивый.
И тут только заметил он, что прежние золотистые усики на верхней губе Бутынского обратились в рыжие, большие,
толстые фельдфебельские
усы, закрученные вверх.
Она до дрожи отвращения ненавидела такие восточные красивые лица, как у этого помощника капитана, очевидно, грека, с
толстыми, почти не закрывающимися, какими-то оголенными губами, с подбородком, синим от бритья и сильной растительности, с тоненькими
усами колечком, с глазами черно-коричневыми, как пережженные кофейные зерна, и притом всегда томными, точно в любовном экстазе, и многозначительно бессмысленными.
Он мигнул, и вдруг его свирепое лицо изменилось от широкой улыбки,
толстые, каленые щеки волною отошли к ушам, открыв большие лошадиные зубы,
усы мягко опустились — он стал похож на
толстую, добрую бабу.
Но в Сарапуле сел на пароход
толстый мужчина, с дряблым, бабьим лицом без бороды и
усов. Теплая длинная чуйка и картуз с наушниками из лисьего меха еще более усиливали его сходство с женщиной. Он тотчас же занял столик около кухни, где было теплее, спросил чайный прибор и начал пить желтый кипяток, не расстегнув чуйки, не сняв картуза, обильно потея.
Старик взял его обеими
толстыми руками за голову, поцеловал три раза мокрыми
усами и губами и заплакал.
Но страшное однообразие убивает московские гулянья: как было в прошлом году, так в нынешнем и в будущем; как тогда с вами встретился
толстый купец в великолепном кафтане с чернозубой женой, увешанной всякими драгоценными каменьями, так и нынче непременно встретится — только кафтан постарше, борода побелее, зубы у жены почернее, — а все встретится; как тогда встретился хват с убийственными
усами и в шутовском сюртуке, так и нынче встретится, несколько исхудалый; как тогда водили на гулянье подагрика, покрытого нюхательным табаком, так и нынче его поведут…
Искусственное, складное удилище делается из морского тростника (камыша) разной толщины, даже просто вытачивается из дерева, так что одно коленце, будучи тонее, может вкладываться в другое, более
толстое; целое удилище состоит из трех или четырех таких коленцев; все они привинчиваются одно к другому или просто втыкаются одно в другое; верхнее коленце делается из китового
уса или тонкой камышинки с маленьким проволочным колечком на верхнем конце для привязки лесы.
Такие складные удилища, хорошо отделанные, с набалдашником и наконечником, имеют наружность
толстой красивой палки; кто увидит их в первый раз, тот и не узнает, что это целая удочка; но, во-первых, оно стоит очень недешево; во-вторых, для большой рыбы оно не удобно и не благонадежно: ибо у него гнется только верхушка, то есть первое коленце, состоящее из китового
уса или камышинки, а для вытаскивания крупной рыбы необходимо, чтобы гибь постепенно проходила сквозь удилище по крайней мере до половины его; в-третьих, его надобно держать всегда в руках или класть на что-нибудь сухое, а если станешь класть на воду, что иногда неизбежно, то оно намокнет, разбухнет и даже со временем треснет; к тому же размокшие коленца, покуда не высохнут, не будут свободно вкладываться одно в другое; в-четвертых, все это надо делать неторопливо и аккуратно — качества, противоположные натуре русского человека: всякий раз вынимать, вытирать, вкладывать, свинчивать, развинчивать, привязывать и отвязывать лесу с наплавком, грузилом и крючком, которую опять надобно на что-нибудь намотать, положить в футляр или ящичек и куда-нибудь спрятать…