Неточные совпадения
Большой дом со старою семейною мебелью; не щеголеватые, грязноватые, но почтительные старые лакеи, очевидно, еще из прежних крепостных, не переменившие
хозяина;
толстая, добродушная жена в чепчике с кружевами и турецкой шали, ласкавшая хорошенькую внучку, дочь дочери; молодчик сын, гимназист шестого класса, приехавший из гимназии и, здороваясь с отцом, поцеловавший его большую руку; внушительные ласковые речи и жесты
хозяина — всё это вчера возбудило в Левине невольное уважение и сочувствие.
Так и Чичикову заметилось все в тот вечер: и эта малая, неприхотливо убранная комнатка, и добродушное выраженье, воцарившееся в лице
хозяина, и поданная Платонову трубка с янтарным мундштуком, и дым, который он стал пускать в
толстую морду Ярбу, и фырканье Ярба, и смех миловидной хозяйки, прерываемый словами: «Полно, не мучь его», — и веселые свечки, и сверчок в углу, и стеклянная дверь, и весенняя ночь, которая оттоле на них глядела, облокотясь на вершины дерев, из чащи которых высвистывали весенние соловьи.
С своей супругою дородной
Приехал
толстый Пустяков;
Гвоздин,
хозяин превосходный,
Владелец нищих мужиков;
Скотинины, чета седая,
С детьми всех возрастов, считая
От тридцати до двух годов;
Уездный франтик Петушков,
Мой брат двоюродный, Буянов,
В пуху, в картузе с козырьком
(Как вам, конечно, он знаком),
И отставной советник Флянов,
Тяжелый сплетник, старый плут,
Обжора, взяточник и шут.
На другой день, утром, он сидел в большом светлом кабинете, обставленном черной мебелью; в огромных шкафах нарядно блестело золото корешков книг, между Климом и
хозяином кабинета — стол на
толстых и пузатых ножках, как ножки рояля.
На другой день пошел я смотреть лошадей по дворам и начал с известного барышника Ситникова. Через калитку вошел я на двор, посыпанный песочком. Перед настежь раскрытою дверью конюшни стоял сам
хозяин, человек уже не молодой, высокий и
толстый, в заячьем тулупчике, с поднятым и подвернутым воротником. Увидав меня, он медленно двинулся ко мне навстречу, подержал обеими руками шапку над головой и нараспев произнес...
Из первого экипажа грузно вылез сам Лука Назарыч,
толстый седой старик в длиннополом сюртуке и котиковом картузе с прямым козырем; он устало кивнул головой
хозяину, но руки не подал.
На постоялом дворе, с жирным шиворотком и в красной ситцевой рубашке, сидит
хозяин за столом и рассчитывает извозчика, медленно побрасывая
толстыми, опухлыми пальцами косточки на счетах.
Мне очень нравилось, когда он учил
хозяина: стоит у стола, согнувшись вдвое, и, постукивая сухим ногтем по
толстой бумаге, спокойно внушает...
Я сажусь и действую
толстой иглой, — мне жалко
хозяина и всегда, во всем хочется посильно помочь ему. Мне все кажется, что однажды он бросит чертить, вышивать, играть в карты и начнет делать что-то другое, интересное, о чем он часто думает, вдруг бросая работу и глядя на нее неподвижно удивленными глазами, как на что-то незнакомое ему; волосы его спустились на лоб и щеки, он похож на послушника в монастыре.
По праздникам, от обеда до девяти часов, я уходил гулять, а вечером сидел в трактире на Ямской улице;
хозяин трактира,
толстый и всегда потный человек, страшно любил пение, это знали певчие почти всех церковных хоров и собирались у него; он угощал их за песни водкой, пивом, чаем.
Поспорят немного и лениво, и вот из темной кладовой вылезает тощий, безбородый, скуластый парень в длинном драповом пальто, подпоясанный красным кушаком, весь облепленный клочьями шерсти. Почтительно сняв картуз с маленькой головы, он молча смотрит мутным взглядом глубоко ввалившихся глаз в круглое лицо
хозяина, налитое багровой кровью, обросшее
толстым, жестким волосом.
Хозяин мой взял у него эту шинель из рук и молча указал ему на мою студенческую шинель; я торопливо накинул ее на плечи, и мы вышли, прошли через двор и остановились у двери, обитой уже не зеленою сияющею клеенкой, а темным,
толстым, серым сукном.
После первых приветствий Тишкевич представил
хозяину сначала своих сослуживцев, а потом
толстого поляка, который исправлял при нем с таким усердием должность конюшего.
Пока хозяйка вздувала огонь, а
хозяин слезал с полатей, нетерпение вновь приехавших дошло до высочайшей степени; они стучали в ворота, бранили
хозяина, а особливо один, который испорченным русским языком, примешивая ругательства на чистом польском, грозился сломить
хозяину шею. На постоялом дворе все, кроме Юрия, проснулись от шума. Наконец ворота отворились, и
толстый поляк, в провожании двух казаков, вошел в избу. Казаки, войдя, перекрестились на иконы, а поляк, не снимая шапки, закричал сиповатым басом...
Хозяин тоже старый и серый; глаза на его дряхлом лице были похожи на стёкла в окнах; он ходил, опираясь на
толстую палку; ему, должно быть, тяжело было носить выпяченный живот.
Общество сидит вокруг чайного стола;
хозяин читает: [Отрывки, приводимые ниже, взяты из стихотворения графа А. К.
Толстого «Баллада с тенденцией».
Новое место, веерообразный огонек, запах, метаморфоза, случившаяся с
хозяином, — все это вселяло в нее неопределенный страх и предчувствие, что она непременно встретится с каким-нибудь ужасом вроде
толстой рожи с хвостом вместо носа.
Возвращаясь домой в следующий вечер, табун наткнулся на
хозяина с гостем. Жулдыба, подходя к дому, покосилась на две мужские фигуры: один был молодой
хозяин в соломенной шляпе, другой высокий,
толстый, обрюзгший военный. Старуха покосилась на людей и, прижав, прошла подле него; остальные — молодежь — переполошились, замялись, особенно когда
хозяин с гостем нарочно вошли в середину лошадей, что-то показывая друг другу и разговаривая.
«Теперь она меня и так бы полюбила, — подумал он как-то про хозяйку. — Теперь я
толстый, не хуже
хозяина».
После обеда, убрав столы, бабы завели песни, мужики стали пробовать силу, тянулись на палке, боролись; Артамонов, всюду поспевая, плясал, боролся; пировали до рассвета, а с первым лучом солнца человек семьдесят рабочих во главе с
хозяином шумной ватагой пошли, как на разбой, на Оку, с песнями, с посвистом, хмельные, неся на плечах
толстые катки, дубовые рычаги, верёвки, за ними ковылял по песку старенький ткач и бормотал Никите...
В эти трое суток ни один человек не сомкнул глаз в Балаклаве, кроме
толстого Петалиди,
хозяина гостиницы «Париж».
Сам
хозяин, маленький, седенький старичок, с очень добрым лицом, в камлотовом сюртуке, разговаривал с сидевшей с ним рядом на диване
толстою барынею Уситковою, которая говорила с таким жаром, что, не замечая сама того, брызгала слюнями во все стороны.
Муж у нее был низенький и
толстый, на манер нашего
хозяина, а сама она такая худая, гибкая, как кошка, горячая.
Я пошел к
хозяину: он только что проснулся,
толстое лицо было измято и серо, мокрые волосы гладко прилизаны к буграм неправильного черепа; он сидел за столом, широко расставив ноги, длинная розовая рубаха натянулась на коленях, и в ней, как в люльке, лежал дымчатый кот.
Жарко пылают дрова в печи, я сижу пред нею рядом с
хозяином, его
толстый живот обвис и лежит на коленях, по скучному лицу мелькают розовые отблески пламени, серый глаз — точно бляха на сбруе лошади, он неподвижен и слезится, как у дряхлого нищего, а зеленый зрачок все время бодро играет, точно у кошки, живет особенной, подстерегающей жизнью. Странный голос, то — высокий по-женски и ласковый, то — сиплый, сердито присвистывающий, сеет спокойно-наглые слова...
А
хозяин, сырой и пухлый человек, с разноцветными глазами и женоподобным лицом, колыхая животом, топал по полу короткими
толстыми ногами и визгливым голосом вопил...
Когда человек валился на землю —
хозяин визжал особенно громко и радостно, хлопая себя руками по
толстым, как у женщины, бедрам, захлебываясь смехом.
Мне стало не по себе. Лампа висела сзади нас и выше, тени наши лежали на полу, у ног. Иногда
хозяин вскидывал голову вверх, желтый свет обливал ему лицо, нос удлинялся тенью, под глаза ложились черные пятна, —
толстое лицо становилось кошмарным. Справа от нас, в стене, почти в уровень с нашими головами было окно — сквозь пыльные стекла я видел только синее небо и кучку желтых звезд, мелких, как горох. Храпел пекарь, человек ленивый и тупой, шуршали тараканы, скреблись мыши.
Его
толстое лицо расплылось в мягкой, полусонной улыбке, серый глаз ожил, смотрит благожелательно, и весь он какой-то новый. За ним стоит широкоплечий мужик, рябой, с большими усами, обритой досиня бородою и серебряной серьгой в левом ухе. Сдвинув набекрень шапку, он круглыми, точно пуговицы, оловянными глазами смотрит, как свиньи толкают
хозяина, и руки его, засунутые в карманы поддевки, шевелятся там, тихонько встряхивая полы.
Счистив осторожно вырванные волосы с
толстых пальцев
хозяина, Егор скатал их ладонями в шарик и спрятал в карман цветистого жилета. Как всегда, лицо его деревянно и глаза мертвы, только осторожные и все-таки неверные движения давали понять, что он сильно пьян.
Захар (внушительно). Да. И смиренно убиваете?.. Кстати, ты, Левшин, что-то там проповедуешь… какое-то новое учение — не нужно денег, не нужно
хозяев и прочее… Это простительно… то есть понятно у Льва
Толстого, да… Ты бы, мой друг, прекратил это! Из таких разговоров ничего хорошего для тебя не будет.
На неуклюжем и пухлом кресле восседает сам
хозяин в шлафроке травяного цвета с малиновыми плисовыми отворотами и вышитой ермолке азиатского происхождения, а возле
хозяина храпит безобразно
толстый и негодный пес в вонючем медном ошейнике…
Висевшая над дверьми во внутренние комнаты
толстая ковровая портьера, наконец, заколыхалась, и из-за нее показался
хозяин, высокий мужчина, с задумчивыми, но приятными чертами лица, несколько уже плешивый и с проседью; одет он был в черное, наглухо застегнутое пальто и, по начинавшей уже тогда вкрадываться между помещиками моде, носил бороду.
— В разбойниках мы не затруднимся. Разбойниками могут быть и Юлий Карлыч, — произнес
хозяин, указывая на приятного слушателя, — и Осип Касьяныч, — прибавил он, обращаясь к
толстому господину, — наконец, ваш покорный слуга и Мишель, — заключил Аполлос Михайлыч, кивнув головой на племянника.
Хозяин долго уговаривал Неиграющих оказалось только трое: лесничий Иван Иванович Гурченко, я и старая
толстая дама, очень почтенного и добродушного вида, но совершенно глухая, — мамаша земского начальника.
Наш
хозяин — отставной исправник —
толстый, румяный мужчина в усах и с двойным подбородком, был человек большого благодушия. Каждое утро и вечер, после того, когда в доме у него отпивали чай, нам приносили вновь долитый самовар, чайник со спитым чаем и сколько угодно черного хлеба. Мы бывали сыты.
Во Христа веровал, в
хозяев и царей, во Льва
Толстого.
Предводитель,
хозяин дома, величаво-толстый, беззубый старик, подошел к графу и, взяв его под руку, пригласил в кабинет покурить и выпить, ежели угодно. Как только Турбин вышел, Анна Федоровна почувствовала, что в зале совершенно нечего делать, и, взяв под руку старую, сухую барышню, свою приятельницу, вышла с ней в уборную.
Айзик Рубинштейн,
хозяин погреба,
толстый, веселый и чувствительный плут, был растроган больше других. Со смеющимися, но еще мокрыми от слез глазами, он похлопал Цирельмана по плечу и сказал...
Представление оканчивается. Зрители расходятся. Надин отец подходит к
толстому немцу,
хозяину зверинца.
Хозяин стоит за дощатой перегородкой и держит во рту большую черную сигару.
К тротуару подкатила щегольская коляска;
хозяин вскочил в нее. Василий Петрович стоял на тротуаре и в недоумении смотрел на экипаж, вороных коней и
толстого кучера.
Хозяин гостиницы, разумеется, остался внакладе, зато удостоился чести принимать у себя «самолучшую публику», что ее ни было в городе, и с сердечным умилением, ровно ко святым мощам, благоговейно приложиться
толстыми губами к мяконькой, крошечной, благоуханной ручке ее превосходительства.
В заключение полицеймейстер объявил, что добровольного пожертвования на детский приют с
хозяина гостиницы в нынешнем году не потребуется и не пришлют ему от губернаторши
толстой пачки билетов на концерт в пользу дамского благотворительного общества.
Ашанин вошел прямо в большую бильярдную, где двое офицеров играли в карамболяж, а другие «делали» свою полуденную сиесту в больших плетеных креслах. Он так был поражен непривлекательным видом этой гостиницы, что хотел, было, снова сделаться жертвой 40-градусной жары и идти искать другого пристанища, как дремавший в бильярдной
хозяин,
толстый француз, остановил Володю словами...
Опять вошел
толстый приказчик, опять что-то шепнул ему
хозяин, и опять тот, взявши пакеты, из комнаты вон вышел.
После полудня к
хозяину приезжает очень высокий и очень
толстый мужик, с широким, бычьим затылком и с громадными кулаками, похожий на русского ожиревшего целовальника. Зовут его Петром Петровичем. Живет он в соседнем селе и держит там с братом пятьдесят лошадей, возит вольных, поставляет на почтовую станцию тройки, землю пашет, скотом торгует, а теперь едет в Колывань по какому-то торговому делу.
Хозяин усадил нас на почетное место и велел подать угощение. Та женщина, которая шила около ребенка, постелила на кан суконное одеяло с неудачно разрисованным на нем тигром и поставила низенький резной столик на маленьких ножках, а другая женщина принесла на берестяном подносе сухую рыбу, пресные мучные лепешки, рыбий жир с кабаньим салом и ягоды, граненые стаканы из
толстого стекла и чайник с дешевым кирпичным чаем.
Л.
Толстой думал, что можно избежать пользования дурными, насильническими средствами, осуществляя закон
Хозяина жизни, т. е. все же законническим, нормативным путем.
Корова брыкалась, ей связывали ноги. Жена опасливо доила, каждую минуту готовая отскочить, а муж стоял перед мордою коровы, косился на рога, грозил
толстой палкой и свирепо все время кричал. И были у коровы такие же ошалелые глаза, как у
хозяев.
Думаю, что мои личные расходы (вызванные на одну треть жизнью
хозяина толстого журнала) едва ли превышали четыре, много пять тысяч в год.